Страница 72 из 94
— Хорошо…
Кладу трубку и начинаю медленно ковылять в сторону лестницы. Как же я любил современную одноэтажную застройку — за ней будущее! А тут эти бесконечные лестницы, который как бы намекают, что челядь живёт ниже своих господ.
Меня же единоличная власть никогда не интересовала, я вообще к ней не стремился. Оно мне надо? Ни минуты покоя, куча проблем и вопросов, которые надо решать…
Нет, меня интересовал только личный комфорт. Эгоистично, но все мы в душе эгоисты, глупо бежать от своей природы. Я такой, каким меня сделал прошлый мир.
А поэтому у меня нет особого желания становиться Императором или пупом Земли. Напротив, в моей душе зреет зерно революции… Я ведь и сам поднялся с низов и прекрасно знаю, как там живётся. Если у тамошних людей была возможность «взлететь», то крепостные обречены по праву рождения.
Не скажу, что я Робей Гуд или другой адепт справедливости, но мириться с происходящим не намерен. И дело даже не в умирающем мире или желании выжить, нет, тут речь о другом…
Власть теряет привлекательность, когда достаётся тебе с молоком матери. Монархия обречена на крах, ведь велик шанс, что страну возглавит слабый правитель.
Конечно, в этом мире придумали битву за титул, но это лишь оттягивает неминуемое. Если бы не разломы, рано или поздно люди подняли бы восстание, в этом я не сомневаюсь. Ведь невозможно бесконечно жить в угнетении, а с лишением крепостных магии и перспектив, аристократы загоняют их в угол. А там даже крыса страшна, что уж говорить о миллионах людей.
Никогда не страдал из-за приступов совести, ведь продавал смерть, но происходящее в этом мире не укладывается ни в какие рамки. Людей используют в качестве скота, и если на моей Земле это была лишь аллегория, то тут это реальность. Ужасная, не дающая покоя реальность.
Я бы мог понять обычное мироустройство с разделением на касты — в этом нет ничего удивительного. Но когда у людей забирают самое ценное — жизни их детей, то неясно, как можно спать, зная об этом.
И раз уж Катю забрали, буквально похитив козырь из моего рукава, то я пойду своей дорогой. Никогда нельзя класть все яйца в одну корзину, а когда ставки так высоки, нужно использовать максимально возможное количество вариантов.
У меня в целом сложилось негативное отношение к аристократам — слишком они напыщенные и чванливые. Поэтому я не вижу ничего плохо в том, чтобы скинуть их задницы с «железных стульев». Народ поднимется, ведь теперь у меня для него есть два необходимых компонента: стимул и возможность.
Когда крепостные узнают, скольких детей они потеряли из-за сыворотки, то их негодованию не будет предела. А если подать это с правильной стороны, то начнётся настоящий бунт. Не будет хватать лишь одной маленькой детали…
С вилами и факелами революции не совершаются, а вот с магическими автоматами — другое дело. Я переверну с ног на голову этот мир и хорошенько тряхану!
Осталось лишь убедиться наверняка в своих догадках, и тогда можно переходить к активным действиям.
— Ваше Благородие! — громко обращается ко мне Пётр Николаевич.
— Чего? — покидаю свои чертоги разума и возвращаюсь в реальный мир.
— С вами всё хорошо? — он выглядит обеспокоенным.
— Да, а почему вы спрашиваете?
— Просто вы взошли на первую ступень и вдруг остановились. Сперва я подумал, что вы отдыхаете, но спустя минуту забеспокоился…
— Просто задумался. Не обращайте внимания, — опираясь на перила, иду дальше. — Принесите лучше пыль и инструменты.
— Слушаюсь, Ваше Благородие, — Пётр Николаевич покидает особняк.
Мне удаётся дойти только до середины, когда он возвращается с «покупками». Пётр Николаевич виновато смотрит на меня, желая помочь, но не рискует предложить эту самую помощь.
— Делай то, что велено. За меня не волнуйтесь, — выдавливаю я.
Начальник набирает ход и скрывается за углом, а я понимаю, что прыгать на одной ноге будет куда профитнее. В итоге пятнадцать последовательных акробатических приёмов, выполняемые держась за перила, и мне удаётся подняться на второй этаж.
Пётр Николаевич возвращается ко мне и говорит:
— Так что будем делать с детьми?
— Завтра поедем снимать кино и ставить эксперименты. Нужны будут Лилия, Элиан и полдюжины верных людей.
— Ваше Благородие… — он сморит на меня с непониманием. — Разрешите поинтересоваться, что вы задумали?
— Судя по вашему взгляду, вы обо всём догадались. Время уходит, и мы должны действовать. Если не получается повлиять на ситуацию сверху, попробуем снизу. Как показала история со статс-секретарём и Громовым, любая неразбериха нам на руку.
Я ковыляю к своей спальне и вхожу внутрь, Пётр Николаевич следует за мной. Понятное дело, что у него ещё остаются вопросы, причём мне кажется, что он начинает переживать за свою судьбу больше, чем за мою.
— Ваше Благородие… — неуверенно начинает он, стоят у дверей. — Не мне вам указывать, но позвольте дать совет.
— Слушаю, — ложусь на кровать и вздыхаю с облегчением.
— Если крепостные узнают правду, то начнётся такое… Последующее развитие событий будет сложно предсказать…
— Вы плохо меня знаете. И так уж вышло, что я знаком со многими революциями, конечно, чаще всего это были лишь госпереворот, но нас устроит и это.
— Я вас не понимаю… Вы хотите буквально подставить под угрозу государственность Империи… Мы станем лёгкой мишенью для ААС.
— Возможно, вы не знаете, но что в ААС, что в СГА низшие слои общества находятся в похожей ситуации: им ставят те же самые сыворотки.
— Откуда вам это известно?
— Лилия показала доказательства, но я и сам догадался, когда узнал, что в этом замешано НКК. Товарищи киприоты прогнули вас как первоклассников, а вы и не заметили.
— Вы?.. — Пётр Николаевич хмурится. — В каком это смысле «вы»?
— То есть мы. Я хотел сказать «мы», — тут же исправляю свою оплошность. — В общем, волнение масс нам на руку, но сперва нужно будет подготовиться. Вы можете быть свободны, и позовите, пожалуйста, Анжелику. Мне есть, что с ней обсудить до приезда алхимика.