Страница 7 из 13
— Вы, правда, следователь?
Он еще что‑то хотел добавить, но не успел: в комнату буквально ворвалась Даша, затянув за собой фарцовщика Геру Гранкина.
— Всем привет! Мы с такого обалденного концерта приехали! Вы не поверите – «Машина марионеток»! — воскликнула возбужденная Даша. — И все благодаря моему другу. Знакомьтесь. Его зовут Гера.
Максим с сожалением подумал, что этот Роман чуть не сказал что‑то важное. Но еще больше его расстроило появление не в меру болтливой и любвеобильной Даши.
Тем временем ее новый приятель Гера достал из пакета бутылку коньяка и коробку конфет.
Больше всех обрадовался коньяку музыкант Рома. Он вскочил, вытащил из маленького шкафчика несколько разнокалиберных чашек.
— У меня глаз‑алмаз. Не волнуйтесь. Всем поровну. Капля в каплю, — быстро разливая, приговаривал он.
Бутылка закончилась быстро. Даша принялась рассказывать про концерт.
— Дом культуры какой‑то картонажной фабрики у метро «Октябрьская». Зал узкий, стулья протертые, но какие люди вокруг! — восторженно тараторила она. — Золотая молодежь!
— А как музыка? — спросила Лена.
— Ты даже не представляешь, — Даша так сильно махала руками, что чуть не сбила чашки со стола, — все так классно! Разноцветные огни мигают на сцене... Волосы длинные... А как одеты!
— С хорошей аппаратурой любой сыграет, — проворчал Рома, расстроенный, что коньяка оказалось так мало.
— Кто же тебе мешает? — обиженно ответила Даша. — Ищи аппаратуру, сочиняй песни. Что ты здесь в кочегарке каждый день сидишь?
— В принципе, Рома прав, — заметил Гера. — Только надо чуть шире на это смотреть. Есть люди, которым разрешают выступать, а есть те, которым можно бренчать только в своей компании.
Гера залез в карман, вытащил несколько кусочков яркой бумаги и небрежно бросил их на стол.
— Вот, билеты на концерт. На самом деле это лишь обычная поздравительная открытка, нарезанная на кусочки. А на них, — он поднял один из кусочков и показал Лене, — штамп «Уплачено», который есть в любом комитете комсомола. Вот такие кусочки продаются за пять рублей. А в Большой театр официальный билет стоит полтора рубля. Любого другого за такие концерты давно бы посадили лет на десять. А им можно. Вот так.
— Но это же прекрасно, что хотя бы кто‑то может послушать хорошую музыку, — пожав плечами, сказала Даша.
— Да, конечно хорошо. Только... — хотел что‑то добавить Гера.
— Вот я и говорю: одним все можно, а другим ничего, — оборвал его Роман.
— Ну и отлично, — раздраженно ответила ему Даша. — Какой вот от тебя толк? Ты же не только семью прокормить не сможешь – у тебя и на себя‑то денег нет. Вот у меня муж мясником работал, так он знаешь, сколько денег приносил?..
— Приносил, приносил... А потом к другой убежал, — злорадно рассмеялся музыкант.
— А таких, как ты, вообще, кастрировать надо, — закричала обиженная Даша, — чтобы потомства не было.
— Тихо вы, — примирительно сказал Илья. — Что вы всегда ругаетесь как кошка с собакой?
— А ты сам как к этому относишься? — спросил Геру Максим.
— Конечно, это лицемерие. По телевизору и на собраниях одно говорят, а сами давятся за импортными шмотками и за билетами на такие концерты. Эти же открытки через комитеты комсомола распространяют. Только для элиты. Если такие звезды зажигают, значит это кому‑нибудь нужно.
— Не все же только ради шмоток живут, — возразила Лена.
— Шмотки, конечно, ерунда. Главное – это власть, — твердо сказал Гера. — Потому что власть – это деньги.
— У нас же власть народа, — пренебрежительно процедил Роман.
— Ничто не вечно. Сегодня ты сверху, завтра снизу, — отшутился Гера.
— Вы опять о какой‑то ерунде, — вмешалась Лена. — Деньги... Власть... Зачем все это, если ты никого не любишь?
— Ты, Леночка, уже сама мама, а рассуждаешь, как наивная девочка, — вздохнула Даша. — Любовь хороша на сытый желудок, а на голодный человек думает лишь как пожрать.
— Не буду с вами спорить. Мне пора домой, — Лена поднялась с дивана. — Да, и мне нравится быть наивной девочкой.
Максим тоже встал.
— Засиделся я у вас, — сказал он. — Да и с наивной девушкой нам по пути, — добавил Максим с улыбкой, — если она не против.
— Вам, мужикам, всегда по пути с молодыми и красивыми девушками, — язвительно, чуть ли не скрипя зубами, обронила Даша.
— А я все про вас знаю, — сказала Лена, когда они шли к станции по темной дачной улице, где не работал ни один фонарь.
— Откуда же?
— Слышала, как папа рассказывал о вашей истории моей маме.
— Хорошо, что предупредили, пока я не начал что‑нибудь придумывать.
— Вам, наверное, иногда бывает очень тоскливо...
— Бывает, — согласился Максим.
— А сейчас тоже?
— Сейчас нет.
Максим улыбнулся в темноте и подумал, что ему нравится ее открытость и искренность. Сначала ему показалась, что ее наивность немного наиграна, но сейчас он решил, что, скорее всего, она на самом деле такая доверчивая и открытая.
— А вы хотите, я вам расскажу о себе? — неожиданно, будто прочитав его мысли, предложила Лена. — Я о вас много знаю, а вы обо мне ничего, — улыбнулась она. — Вам же наверняка интересно: откуда у меня ребенок и почему я не замужем. Все спрашивают, но почему‑то рассказать об этом мне захотелось только вам.
Максим молчал, не зная что ответить.
— У меня секс был только раз в жизни, — продолжила Лена, — и вот так: сразу с результатом. Тот человек неплохой, но не такой, как я мечтала, — Лена прошла вперед и остановилась перед Максимом. — Вы, конечно, спросите, а зачем тогда я... — она повернулась и пошла дальше. — Знаете... Единственный раз захотелось стать как все. Подруги только об этом и говорили, а я была как белая ворона. Вот и попробовала, — рассмеялась Лена. — Только ты папе не рассказывай, и давай на «ты». После этого «выкать» уже не получится.
Когда они подъезжали к ее платформе, которая была чуть раньше той, на которой нужно было выходить Максиму, Лена попросила:
— Только не надо меня провожать. Мой дом у самой станции. Я столько наговорила – мне хочется побыть одной, — говорила она, глядя в темное ночное окно, и Максим видел ее отражение. — Почти приехали. Можно я тебе стихи прочитаю?
— Свои?
— Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя – замолчи!
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
В этот момент электричка подъехала к станции, и Лена, быстро сорвавшись с места, выскочила на платформу, успев крикнуть:
— Не мои. Цветаевой.
Ночью Максим не мог заснуть. Он первый раз за много лет думал ночью не о Тае, а о другой девушке. Поэтому, когда зазвонил телефон, он быстро снял трубку.
— Лена пропала, — услышал он голос прокурора. — Приезжай на работу... пожалуйста.
Глава 11
Дверь в кабинет прокурора была открыта. Андрей Алексеевич сидел за длинным столом, но не в черном кожаном кресле на своем привычном месте, а сбоку, нервно раскачиваясь на деревянном стуле. Увидев Максима, он быстро встал и сделал несколько шагов навстречу.
— Заходи, Максим... Заходи быстрее, — нетерпеливо произнес прокурор. Голос у него дрожал, в руках был серый платок, которым он протирал лоб. — Ты сейчас мне про тех пропавших девчонок будешь говорить?.. Ты был прав. Прав, конечно... — глядя в сторону, суетливо добавил он. — За это я и наказан.
Казалось, что за эту ночь он постарел на несколько лет. Он уже не был тем вальяжным, знающим себе цену чиновником. Свалившееся на него внезапное испытание показало, что в жизни главное, а что обычная мишура.