Бронзовые звери

– Янус? – повторил Гипнос, сморщив нос. – А еще это имя одного из самых грубых Домов итальянской группировки. Это хранители карт или что-то вроде того и постоянно закатывают эпические тайные празднования по случаю Карнавала. Пригласили меня хоть на одно сборище? Нет. Вообще-то, я не завидую, но…

Энрике положил ладонь на надгробье. Он не знал, чего ожидал, возможно, что лишайник исчезнет или же лица выплюнут ключ. Но вместо этого Сотворенный образ возник на каменной поверхности, и они увидели пятнадцатисантиметровый квадрат, очерченный светом:

В нескольких сантиметрах под таблицей трепетали каменные цифры, и внезапно пазл сошелся.

– Посчитайте сумму того, что видите, и это приведет вас прямо ко мне, – произнес Энрике. – Это выглядит довольно просто… возможно, даже чересчур просто. Если бы это был ключ к безопасному убежищу, разве матриарх не защитила бы его более тщательно?

– Сумма? – сказал Гипнос. – Сумма чего? Квадратов?

– Я не силен в математике, поэтому предоставлю это тебе, хотя постой, – сказал Гипнос. Он уставился себе под ноги в тот самый момент, когда Энрике ощутил странную вибрацию под ногами. Просевшая земля могилы начала постепенно засасывать их внутрь. Гипнос, взвизгнув, попытался поднять ногу, но она быстро увязала в земле. Энрике ухватился за надгробье, пытаясь выбраться, однако механизм Творения заработал еще быстрее. В считаные секунды он увяз по колено. Свет вокруг них бешено скакал, раскачиваясь от могилы к надгробью и пустым глазам двухголового бога. Энрике с трудом обернулся, увидев, как Зофья пытается допрыгнуть до ветки кипариса, чтобы помочь им выбраться, но ветки были слишком высоко.

– Быстрее! – крикнул Гипнос. – Дай ответ! Это ведь девять, правда? Сделай это!

Энрике с силой провел пальцами по камню, его сердце замерло.

– Девять не подходит! Возможно, это десять, потому что вся эта штука в дополнительном квадрате? – воскликнул он.

Но, взглянув на цифры, он обнаружил, что нуля среди них не было. Ужас сковал его спину.

– Шесть? – предположил Гипнос.

– Почему шесть-то?!

– Я не силен в математике! – завопил Гипнос.

– Я бы не сказал!

Могильная земля издавала громкие хлюпающие звуки, проникая сквозь пуговицы его рубашки и сковывая холодом тело. Энрике пытался высвободить ноги, но почувствовал, как что-то твердое и гладкое скользнуло вдоль его икры. Он инстинктивно отшатнулся, но в результате провалился еще сильнее. Энрике барахтался, пытаясь удержаться за твердую землю, но она вдруг сделалась мягкой и проваливалась вниз от прикосновения. Гипнос принялся поскуливать, но тут Зофья завопила:

– Один и четыре!

– Это бессмысленно! – откликнулся Гипнос. – Возможно, это один большой квадрат, а все это – лишь ужасная шутка…

Энрике взглянул на таблицу. Девять квадратов. Один большой квадрат, объединяющий их вместе… и четыре квадрата, состоящие из четырех ячеек внутри схемы. 14.

Дрожащими пальцами он нажал цифру 1, а затем 4. Сотворенные квадраты с цифрами просели вглубь камня, а земля потянула его дальше вниз. Ледяная грязь застыла вокруг его плеч, когда яркий свет резанул его по глазам.

Засасывание прекратилось.

– Слава богам! – завопил Гипнос, подтягиваясь на локтях. Набрав полные горсти земли, Энрике наполовину выбрался наружу. Гипнос и Зофья ухватили его за руки, помогая выбраться, пока, наконец, он не шлепнулся на твердую землю, тяжело дыша.

– Ключ, – только и сумел выдохнуть он, глядя на надгробье. Сотворенный камень снова исказился. И теперь на нем возник адрес: Калле Трон, 77.

Огромный ключ, из тех, что отпирают двери загородных особняков, выпрыгнул из камня. Энрике изумленно смотрел на него. Он почувствовал, как Гипнос оживленно похлопывает его по спине, и услышал, как Зофья приказывает им немедленно уходить, и надежда расцвела в его сердце.

Ключ от безопасного убежища не был решением всех вопросов. Им по-прежнему надо было отыскать карту врат в храм под Повельей. Им по-прежнему предстояло сыграть на лире и спасти Лайле жизнь. А Энрике по-прежнему не знал, где его место… но чувствовал себя немного увереннее перед друзьями, когда обернулся к ним и сказал:

– Добро пожаловать.

6. Северин

Ночь напролет Северин вертел в руках божественную лиру, считая мгновения до рассвета. Он слышал, что члены Падшего Дома охраняют его комнату. Карминно-красные стены были усыпаны гранатами. Сотворенная люстра из красного муранского стекла слегка покачивалась под потолком. Здесь не было окон, но десятки свечей мерцали в бронзовых подсвечниках, и казалось, что красные стены лоснятся от крови.

В центре комнаты возвышалась золотая кровать на ножках в виде когтистых лап, под алым балдахином и застеленная алым шелком. Каждый раз, глядя на нее, Северин вспоминал другую кровать, высеченную изо льда и покрытую инеем и легкой паутиной. Он вспоминал, как Лайла сидела у него на коленях, глядя на него, словно богиня на молящегося.

В тот вечер он размышлял, подобно ли его прикосновение волшебному действию алхимии. Одно прикосновение, и она переставала быть золотой и далекой, словно рай, и становилась теплой, земной и доступной. Прикасаясь к ней, он ощущал ее сердцебиение под горячим бархатом кожи. Когда он приподнимался над ней, он видел, как расширялись ее зрачки, она прикусывала губу, которая наливалась алым соком, и ему отчаянно хотелось узнать, каковы эти губы на вкус. Даже сейчас этот вкус преследовал его. Розовая вода и сахар и едва ощутимый привкус соли в том месте, где она прикусила его губу, выдавив каплю крови и извиняясь перед ним за это в поцелуе.

Северин знал, что она уже прочитала послание в мнемоническом жуке, которого он оставил рядом с ней на льду. Они было всего несколько секунд, чтобы записать его, которого едва хватило, чтобы сообщить ей название места встречи через три дня. Но прежде, чем закончить запись, он сказал:

Помни, что я твой маджнун. Всегда.

Даже наяву он представлял ее лицо и лица Тристана, Энрике, Зофьи и Гипноса. Но теперь они решат, что он использовал их. Они придут в ярость от его лжи и жестокости до этого момента… но ведь они простят его, разве не так? Они поймут, что все, что он сделал, все зло, что он совершил, все это только ради них. Или он зашел уже слишком далеко? Он знал, что совершил ужасные ошибки и разрушил их доверие, но надеялся, что того, что они увидели в мнемоническом жуке, будет достаточно, чтобы возродить в их сердцах хоть частичку утраченного доверия. А когда они снова будут вместе, он все исправит.

Божественный инструмент в его руках казался легким, словно птичье гнездышко. Лишь ему одному десять струн лиры сияли, словно солнечные лучи, словно надежда и обещание, стоящие того, чтобы к ним прикоснуться. С этим инструментом мир никогда не сможет больше причинить боль ему и его любимым. А Лайла смогла бы жить и, возможно, даже любить. С помощью этого инструмента Тристан смог бы вернуться к жизни. Северин смог бы все изменить одним лишь прикосновением. Он мог бы наполнить их солнечным светом и подарить им крылья, если бы они пожелали летать. И он непременно это сделает. Ему лишь необходимо попасть в храм под Повельей и сыграть на лире.

– Я СДЕЛАЮ НАС БОГАМИ, – пообещал Северин.

Свечи догорали, пока Северин размышлял, как поступить дальше. Он должен был избавиться от Руслана, но не мог этого сделать, пока патриарх Падшего Дома не сообщит ему, где найти карту, чтобы он мог отыскать врата храма под Повельей. К тому времени ему также было необходимо придумать предлог, чтобы покинуть Дом Доро, и, возможно, Ева ему в этом поможет.

Он слышал, как по коридору ходят члены Падшего Дома. Он ждал, что они станут следить за каждым его шагом, и если он станет бродить по дому и везде совать свой нос, то вызовет подозрение.