Иногда одной лучше

– Да, конечно, – отозвалась девушка, воодушевившись услышанным. – Правда, знаешь… Я ведь никогда ни в чем подобном не участвовала.

– Не бойся, я пройду этот путь с тобой, – ответил ей Джон, будто прочитав мысли девушки. – Пока что расскажи подробнее, что именно он… Что именно этот негодяй сделал.

Сердце юной медсестры забилось чуть чаще, а светлое платье, под цвет ее уютного пальто, вдруг показалось слишком тяжелым. Юрист правильно подбирал слова. Если так он и поведет себя в суде, победа им действительно обеспечена. Только самой Софи придется поднабраться опыта, поучиться у профи.

– О каких подробностях ты хочешь узнать? – спросила медсестра, надеясь, что щеки ее не краснеют в этот долгий момент.

– Обо всех, – бесцветно ответил ей собеседник. – Мне нужно знать все, все, что у тебя есть. Мы составим план атаки, – Джон постарался улыбнуться, но вышло криво.

Не то, чтобы Софи хотела рассказывать о мерзости, свидетельницей которой стала, но если это необходимо для дела, она все вспомнит. Вспомнит то мерзкое видео, те сообщения, фото, которые похотливый супер присылал несчастным девочкам. Это – неприятно, но со стороны молодой медсестры было так глупо надеяться на то, что ей не придется заниматься подобным.

Софи редко работала с детьми, именно из-за чувствительности своей натуры она и не пошла в педиатры. Когда страдают взрослые – это часть жизни, когда дети проживают не лучшую жизнь – это тяжело. Может, все дело в том, что сама Софи не познала счастья ни в детстве, ни в отрочестве?

И все же, как бы там ни было, нужно собраться. Если она планируется разнести в пух и прах огромную корпорацию, придется зайти далеко. Может, даже поступиться некоторыми своими принципами, спрятать нежное розовое сердце за каменной коркой… Софи не знала, готова ли она к подобному, но, взглянув в ярко-голубые глаза своего собеседника, девушка начала говорить. Медленно, неуверенно, но говорить всю правду.

А Джон тем временем наслаждался дискомфортом хорошенькой медсестры, смотрел за тем, как розовеют ее щеки, как уголки тонких губ приподнимаются вверх, если речь заходит о чем-то неловком. Пока Софи не пришла, Хоумлендер злился, злился на ее опоздание, на неуважение, оказанное ему, но теперь… Теперь он готов был простить ей все на свете.

От девушки веяло давно забытым теплом, и Джон рассчитывал вернуть себе это чувство, присвоить, чтобы никому и никогда не отдать. Софи, несмотря на всю неловкость, казалась Джону уютной, в ней можно было разглядеть дом, которого у Хоумлендера никогда не было. Он слышал, как громко колотится ее сердце, как оно избивает ребра изнутри грудной клетки, будто пытаясь вырваться и метнуться к нему в руки. Давай же, давай… Джон ждал.

– Я думаю, нам нужно обсудить еще многое. Может, встретимся снова? В более укромном месте, – предложил он, когда встреча подходила к концу. – Кажется, тебе не совсем удобно говорить здесь.

– Конечно! – выпалила Софи, обрадовавшись. – В любое время, я всегда свободна… Ну, после работы, – она неловко улыбнулась, не имея ни малейшего понятия о том, что Хоумлендер и сам это знал, бывал возле ее окон чаще, чем у стены рядом с кабинетом Стилвелл.

– Тогда, может, увидимся завтра? – предложил он, ложкой отрывая кусочек торта. – Завтра в самый раз.

========== 3. Срыв покровов ==========

«Скоро буду. Застрял в пробке», – кратко и понятно, правда? Никакой лишней информации.

Хоумлендер научился набирать СМС в полете. Сами люди не летали, в обычный денек они использовали автомобили, а автомобили попадают в пробки. Неудивительно. Людей, этих слабых маленьких муравьишек вокруг так много… Когда каждый тащит за собой коробочку железа, собирается затор.

«Очень жду тебя! Надеюсь, ты еще не ужинал», – значилось в ответном сообщении.

«Чудно», – подумал он, и уголки губ сами собой приподнялись. Джон неплохо вжился в роль обычного смертного, ведь правда? Он пользовался телефоном, отвечал на звонки, писал смс, узнавал, как дела у девушки, представлявшей его романтический интерес, пару раз даже присылал ей цветы. Хоумлендер нацепил на себя роль самого обычного на свете юриста Джона, играть в большом фильме ему не впервой. А все ради одного – внимания юной девицы.

Азарт охотника проснулся в нем, атавистический инстинкт пленил ничуть не меньше, чем награда, маячившая вдали. Гуляя со своей медсестрой по широким городским улицам, Джон думал только о том, какие у Софи теплые руки, какие они нежные, какие аккуратные на них пальцы. И ведь… И ведь она хотела держать его за руку не потому, что Хоумлендер был Хоумлендером, величайшим героем Америки, величайшим из ныне живущих суперов, нет. Джон нравится ей и будучи самым обычным на свете Джоном. Это заставляло сердце колотиться в груди чуть быстрее.

Да и сама Софи привлекала его все больше и больше. До чего же хорошенькой она была, если подумать. «Хорошенькая» – именно то слово, что подходит лучше всего для описание внешности молодой медсестрички. В стандартном, привычном понимании красоты, Софи вовсе не была красивой, она приковывала взгляд, но не подходила под шаблон. С обложек глянцевых журналов на потребителя смотрело не ее лицо, не таких девушек для семерки приводили менеджеры, нет. Длинные светлые волосы ее не были уложены по последней моде, губы казались чуть более тонкими, чем у женщин вокруг, да и глаза Софи красила не так профессионально… Она – другая.

Джона это более, чем устраивало. Он никогда прежде не ходил на свидания, настоящие свидания, когда заинтересованные друг другом мужчина и женщина пытаются как можно более выгодно представиться. Хоумлендер всегда стоял наверху, на недосягаемом пьедестале, всегда снисходил к кому-то, оказывая милость, подобную царской. Это женщины всегда тянулись к нему, не наоборот. Джон впервые чувствовал себя неловко, впервые считал, что находится на равных со счастливицей, что в скором времени получит то, о чем большинству смертных оставалось лишь мечтать.

Его. Прутья кованой лестницы запасного выхода загремели под его весом. Окно, как всегда, оказалось открытым, Джон вышел в коридор. Хоумлендер позвонил в звонок, и птички запели по ту сторону двери, призывая хозяйку квартиры к ответу. После той неловкой встречи в кафе Джон видел Софи еще четыре раза, на последнем их свидании он даже поцеловал ее в губы, очень робко, точно боясь спугнуть. Прошлой ночью он думал об этом, пока руки в привычной манере избавляли тело от стресса.

Софи была уверена в том, что вызвавшийся на помощь юрист впервые посещает ее скромную квартиру, и в интересах Хоумлендера было поддержать это заблуждение, не дать девушке в том усомниться. Во всяком случае, до конца вечера… Он вновь и вновь тренировал улыбку перед зеркалом, старался не выглядеть так возвышенно, так торжественно. Так, как Бог смотрится в сравнении со смертным. Ему отчаянно недоставало чувства превосходства, но это ощущение тепла, вызванное бескорыстной любовью, любовью, что не требует подпитки, что расцветает в душе девушки по неизвестной причине… Джон не готов был от этого отказаться.

– Привет, – хозяйка квартиры улыбнулась, открывая дверь перед поздним гостем. – Рада, что ты пришел.

– Привет, – ответил ей Джон, и голос его оказался излишне холодным. – А я рад тебя видеть.

Без сценария тяжело работать. Люди ведь говорят так друг другу, да? Хомлендер на мгновение отвел взгляд, чтобы позже снова заглянуть в глаза светло-голубые Софи, так похожие на канадские озера. Ему нужно казаться человеком ровно до тех пор, как Софи решит открыться первой. В конце концов, они знакомы давно, почти месяц, пора сделать следующий шаг навстречу светлому будущему. Вместе.

Медсестра снова улыбнулась, неловко и взволнованно, она освободила проход, и Джон проследовал за Софи, продолжая улыбаться. В его почти синих глазах зажглась искренняя радость, предвкушение чего-то хорошего, долгоиграющего счастья, ждущего там, за горизонтом событий. Для него все это приключение казалось таким… Новым. Нет, не то, чтобы женщины раньше никогда не стеснялись в его присутствии… Просто раньше Джон не был с ними Джоном, куда бы он ни пошел, кого бы ни встретил, тот оставался Хоумлендером.