Бора

– Что с вами? Вам нехорошо? – воскликнула ворвавшаяся в палату медсестра.

– Вовсе нет, – соврала я.

Пошатываясь, я не спеша поднялась с больничной койки.

– Вы сможете пройти к доктору или лучше пригласить его сюда? – озабоченно поинтересовалась девушка.

– Смогу.

Стены коридора, пропитанные бежевой краской, слегка расплывались перед затуманенным взором. Покачиваясь, я неуверенной походкой с усилием следовала за молодой особой, с трудом поспевая за её маленькими, но быстрыми шагами.

– Я плачу за то, чтобы вы поддерживали её в стабильном состоянии, – возмущённо восклицал знакомый голос где-то за углом.

– Август, вакцины нет, – безуспешно пытался успокоить взбудораженного собеседника доктор Нил.

– Мне плевать! Она должна появиться. Скоро.

– Хватит питать пустые иллюзии. Живи дальше.

– Не учи меня. Разберусь без твоих никчёмных советов.

При приближении невольных слушателей мужчины резко замолчали. На красном от ярости лице Леманна отчётливо виднелись вспухшие вены. Окинув меня беглым взором, он стремительно скрылся из виду, оставив присутствующих в лёгком недоумении.

– Ах, Марли, это вы, – неохотно обратившись ко мне, выговорил врач, одновременно движением руки отсылая медсестру. – Заходите.

Всё тот же уютный кабинет, окутав теплом, погрузил в приятную атмосферу призрачной беспечности. Устроившись на прежнем месте, Нил, пристально всматриваясь, изучал меня осуждающим взглядом.

– Присаживайтесь, – вымолвил он раздражённо.

Немедленно повинуясь властному голосу, я, чувствуя вину, не поднимала головы, пока сердце, разрываясь, словно искало выход из сдавленной мучениями груди. «Игорь! – хотелось кричать мне. – Это же я! Я вспомнила, вспомнила юные годы, вспомнила время, проведённое совместно. Неужели ты, настолько зачерствев, оставил всё в прошлом?» Но продолжая сдерживаться, я свернулась в комок от испуга, ожидая гневной отповеди.

– О чём вы думали? – в недоумении поинтересовался доктор. – Марлена, вы ещё слишком слабы для столь серьёзных приключений.

Исподтишка взглянув на озабоченное лицо говорившего, я увидела взрослого мужчину лет тридцати пяти – сорока, на самом деле, будучи ненамного старше меня, он казался взрослее, время было к нему сурово. Высокий силуэт был пропитан нездоровьем, мужчина, стоявший передо мной, казался тенью себя прошлого. Жизнь сильно потрепала Игоря, одарив ранней сединой и глубокими морщинами.

– Что взбрело в вашу светлую голову? – добавил он с лёгкой усмешкой.

Невольно всматриваясь в свои идеально гладкие запястья, я лихорадочно искала следы мрачного прошлого. В это время в кабинет заскочил Август и, устроившись рядом со мной на свободном стуле, саркастически хмыкнул:

– Мне тоже интересно послушать.

Ни следа ярости, ни следа злобы. Спокойное выражение воцарилось на веснушчатом лице.

– Но ведь ничего страшного не случилось, – донёсся мой еле слышный шёпот.

– Твой организм поразила лучевая болезнь, – сказал доктор нахмурившись.

– Нужно было поговорить, объяснить ситуацию, а не, заперев в огромном особняке, ожидать послушания. Тем более, с какой стати мне было знать, что всё в округе отравлено радиацией, – возмущённо оправдывалась я.

Замолчав, я вскочила и пулей вылетела в больничный коридор в попытке скрыться от обвиняющих глаз.

– Подожди, – окликнул Август на полпути. – Прости, если что-то пошло не так, – замявшись, выговорил он, нагнав меня, – если у тебя случится беда, можешь всегда обратиться ко мне за помощью.

– Разумеется, – ледяным тоном согласилась я, – спасибо за гостеприимство.

В стремлении остаться наедине со своими мыслями я, ступая нетвёрдыми шагами, медленно удалялась от застывшего силуэта и, скрывшись наконец за углом, уже расслабленно двинулась дальше, освободившись от надменного взора молодого мужчины.

Не чувствуя себя частью собственных воспоминаний, я, как бы наблюдая сюжет со стороны, сопереживала главной героине этой печальной повести, будто история чужой жизни яркими красками всплывала в повреждённом мозгу. Наблюдая за отражением в зеркале, моё подсознание по-прежнему видело в нём обаятельную незнакомку. Кто она и что скрывается в самых потаённых уголках её неразгаданной души?

Мрачные тени прошлого следовали по пятам, будоража самые отдалённые участки нервной системы. Страх, ненависть, злоба – чувства бурлящим потоком овладевали разумом, затмевая зародышевые ячейки здравого рассудка. «Страх рождает сомнение, сомнение есть опухоль, а опухоли растут» – это мысль, проскочив словно случайно, вцепилась в сознание острыми шипами и, как антидот распространяясь по организму, разрушала опиоидные корни неосознанных фобий. Множество вопросов не оставляли в покое. «Кем же на самом деле являлся мой отец? – звучал главный из них. – Жестоким убийцей, причиной тысячи невинных жертв или тем, кого подставили?».

Обдуваемая холодными потоками воздуха, тонкая кожа приобретала синеватый оттенок. Подскочившая медсестра принялась укрывать меня пледом. Сдавшись под её настойчивым напором, я нехотя отправилась в корпус греться. По пути в коридоре мой зоркий взгляд заприметил Августа. Сидя на скамейке напротив одной из палат с молодым юношей, он вёл разговор, но мне трудно было разобрать слова. Приблизившись, я с любопытством прислушалась.

– Я скучаю по ней, – жалобным голосом произнёс парень.

– Я тоже, – сухо отозвался Август.

Звук моих неторопливых шагов разнёсся по коридору. Повернув головы к источнику шума, собеседники с нескрываемым интересом уставились на меня. Игривый взгляд ярко-карих глаз, отблескивающих в тусклом свете, искрился нотками испуга. Стыдливо отведя ясный взор, молодой парнишка в смятении уставился в пол. Не желая более смущать их своим присутствием, я постаралась как можно быстрее проскочить дальше.

Вечером ко мне в палату пожаловал доктор Нил. Проверяя в очередной раз моё общее состояние, он не спеша делал заметки в журнале пациента.

– Всё хорошо? – осведомилась я, осмелившись прервать молчание.

– Вполне.

– А лучевая болезнь?

– Доза не смертельная.

– Но значительная.

– Смотря с чем сравнивать.

Раздражённо откинувшись на спинку кровати, я недовольно нахмурилась.

– Август действительно сожалеет о случившемся, – как бы невзначай обронил врач.

– Мне всё равно.

– Марли, у него достаточно проблем.

– Тогда не нужно было приглашать гостей.

Нил недовольно сморщил лоб.

– Кто-то из близких Августа проходит здесь лечение? – осторожно поинтересовалась я, мысленно припоминая подслушанный разговор.

– Его жена, – тотчас откликнулся доктор, намеренно растягивая слова. – Она находится в коме уже довольно длительное время.

– И что же послужило тому причиной? – поинтересовалась я, скрывая смятение.

– Всё тот же вирус… – заключил врач и, как мне показалось, немного вздрогнул. – Знаешь, – погодя, продолжил он, – мы все так или иначе связаны одной болезнью.

Было ли мне страшно? Вовсе нет. Было ли мне больно? Однозначно нет. Однако, так и не сумев разобраться в собственных чувствах, я продолжала существовать словно отдельно от остального мира. Ночью окутанный раздумьями взволнованный мозг всё никак не сдавался в плен манящему Морфею. Спустившись в палисадник, я удобно устроилась на скамейке и, лёжа всматриваясь в бездонное чёрное небо, наблюдала за многочисленными звёздами. Проскальзывая сквозь мрак, они освещали пустоту, их яркий свет, достигая Земли, отражался в тёмном небосводе как искра надежды в сердцах миллионов всех тех, кто продолжал жить без своих близких, родных, друзей, всех тех, кто, несмотря ни на что, верил в светлое будущее, всех тех, кто с нетерпением предвкушал счастливые перемены.

Золотисто-карие глаза сурово пронзали насквозь. Приближаясь, они пожирали ослабленную натиском жертву. Вскочив, я слетела на холодную брусчатку и, ударившись о прилегающий бордюр, нервно огляделась по сторонам. Светало. Оголённые участки тела покрывала гусиная кожа. Ощущая аромат влажности, чуткое обоняние, отдаваясь в пленительные объятия утра, насильно отвлекало от нестерпимой бытности и бурным течением уносило прочь от беспощадной суровой реальности.