Бора

На заднем дворе располагалась просторная беседка, по одной из прямых колонн которой взбиралась вьющаяся лиана. Раскинувшись по прозрачному полукруглому куполу, она уверенно распластала густую листву. Средь непроглядной пучины широких листьев отчётливо вырисовывались нежные ярко-фиолетовые цветы. Сидя внутри конструкции на мягком, укрывающем деревянные скамейки матрасе в кожаном чехле, выработанном из шкуры гигантских червей, и всматриваясь вверх сквозь светопроницаемый материал массивной крыши и упрямое растение, можно было наслаждаться неизведанными просторами бескрайнего неба.

Дом состоял из трёх уровней – подвального или технического и двух жилых. На втором этаже размещались четыре спальни, одну из них отвели для новоприбывшей. Маленькая чистая комната вмещала огромный встроенный гардероб, занимавший всю стену, полуторную кровать и крошечный письменный стол, расположенный напротив широкого окна. Бархатный плед, переливавшийся оттенками голубого, устилал ложе и идеально сочетался с шёлковой органзой, приглушавшей яркость чудесного вида за распашными створками окна.

Не смыкая глаз, Мира лежала на мягкой перине, когда Ирина пригласила её к ужину. Устроившись за стеклянным овальным столом с боку от Лидии Петровны и напротив Ирины, девушка неохотно, без аппетита, но быстро принялась уплетать приготовленный заранее суп.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно поинтересовалась молодая женщина, вглядываясь в бледное лицо.

– Мне гораздо лучше. Спасибо, – отозвалась юная особа.

– Извини, – неожиданно вмешалась Лидия Петровна, – не хотелось бы тревожить тебя серьёзными разговорами, учитывая, сколько проблем свалилось на твою голову, но я не вижу смысла откладывать то, что рано или поздно откроется.

– Думаю, хуже уже некуда, – не отрывая равнодушного взгляда от полупустой тарелки, вымолвила Мирослава.

– Для начала, вот, – продолжила пожилая женщина.

Из-под стола она достала белый запечатанный конверт и передала его внучке.

– Что это?

– Твой пропуск в новую жизнь.

Не скрывая нахлынувшего интереса, девушка наскоро разорвала хлипкую оболочку и, обнаружив стопку документов, лихорадочно пробежала глазами по строчкам.

– Это не мои, – в недоумении воскликнула Мира, небрежно отодвигая бумаги.

– Теперь твои, – невозмутимо выговорила бабушка, – отныне тебя зовут Марлена Братковская.

– Я не понимаю.

– Милая, – вступила в разговор Ирина, – это всего лишь формальность, необходимая для твоей безопасности, – мы переживаем, что начнутся преследования.

– А гражданство Земли?

– Оно останется, наши хорошие друзья обо всём позаботились.

– И когда же я смогу вернуться на родную планету?

Повисла пауза.

– На время следствия дорога на Землю тебе закрыта, – приняв на себя удар, объяснила Лидия Петровна.

Поражённая до глубины души Мирослава, отныне Марлена, в бессилии откинулась на жёсткую спинку. Холодные металлические прутья, врезавшись в позвоночник, вовсе не отвлекали от неприятных мыслей.

– И в чём же моя вина? – иронично спросила она.

– Никто не знает, чем на самом деле занимался твой отец, – произнесла пожилая женщина, – а ты словно живая мишень для его злопыхателей. Об адвокате для тебя уже позаботились, надеемся, в ближайшем будущем большая часть неразрешённых вопросов отпадёт.

– Я даже не знаю, как благодарить вас, – искренне отозвалась девушка, – вы столько сделали для меня, хотя почти и не знаете…

– Не сомневаюсь, – перебила её Лидия Петровна, – окажись на твоём месте близкие тебе люди, и ты, несмотря ни на что, отозвалась бы им на помощь. Родственники, друзья должны держаться вместе и заботиться друг о друге.

Закрывая покрасневшее лицо руками, Мира судорожно вздрагивала и, тихо всхлипывая, скрывала накатывающую слабость.

– Можешь выйти на воздух проветриться, – заметила взволнованная Ирина, – легче станет.

Немедленно последовав совету, девушка стремительно скрылась за дверью.

Тёплый воздух нежно согревал дрожащее тело. Расположившись под прозрачным сводом купола, Мирослава невольно устремила взгляд вверх. Любуясь хмурыми тучами, сквозь которые отчаянно пробивались слабые зелёные лучи, она медленно утопала в изумрудной роскоши. Смеркалось. Жёлтый свет уличных фонарей освещал невзрачные тропинки. Слетаясь на приглушённый источник света, мошкара окружала нагретые электричеством плафоны. Отбрасывая огромные тени, насекомые, сливаясь в ритмичном танце, поглощали частички живительного тепла.

Шершавая ладонь аккуратно коснулась пышной копны и, проведя по густым волосам, очертила контур девичьей бархатной щеки. Приоткрыв заспанные веки, Мира неохотно выпрямила будто налитое свинцом тело. Лидия Петровна, расположившись с краю на скамейке, озабоченно всматривалась в исхудавшее лицо внучки.

– Я считаю, тебе лучше пройти полное медицинское обследование, – произнесла она, – ввиду тех событий, которые пришлось пережить. Необходимо исключить возможные риски и последствия.

– У меня задержка, – резко оборвала её девушка.

– Стоит переживать? Или подобное недоразумение можно списать на нервный стресс? – немного задумавшись, поинтересовалась женщина.

– Стоит переживать.

– И кто отец?

– Не имеет значения, он мёртв.

Откинувшись на деревянные поручни, бабушка глубоко вздохнула.

– Ты желаешь оставить ребёнка? – осведомилась она, в голосе звучали нотки нарастающего волнения, – только ответь честно.

– Да, хочу оставить, – твёрдо отозвалась Мирослава, – но я понимаю, что от моего решения ничего не зависит.

– Ты ошибаешься, – возмущённо возразила Лидия Петровна, – никто в целом мире не вправе распоряжаться твоим материнством и уж тем более телом, однако только тебе одной отвечать за живое существо, произведённое тобой на свет, только тебе нести нелёгкое бремя, связанное с появлением ребёнка. Мы, безусловно, дадим совет, окажем необходимую помощь, но за тобой окончательное решение. Ты ясно должна осознавать всю ответственность и серьёзность совершаемого поступка.

– Если бы я только знала, как сложатся обстоятельства, – прошептала девушка, сдерживая накатывающую слабость, – но я не могу избавиться от него, понимаете? Для меня он слишком много значит.

– В таком случае, дорогая, слушай и запоминай, – серьёзно выговорила женщина, уставившись в испуганные голубые глаза, – никто, ни одно живое существо в целой вселенной, имеющее способность дышать, говорить и писать, не должно знать о твоём положении, иначе убьют тебя вместе с неродившимся малышом, а заодно сдерут шкуру с меня и Ирины. – Прервавшись на короткую паузу, она продолжила: – После того, как ребёнок родится, его придётся спрятать, а в идеале пристроить в чужую семью. Ты не будешь принимать участия в его воспитании и взрослении, наблюдать, как растёт драгоценное чадо. Это невероятно тяжело, но только так мы сможем защитить вас обоих.

Сглотнув плотный комок, Мира осторожно прилегла обратно.

– Я слышала, что от беременных с Селены избавляются, – заметила она, – мне страшно как никогда, но я впервые не в состоянии справиться с ситуацией.

– От тебя сейчас зависит только здоровье ребёнка, остальное предоставь мне. У меня связи и влияние. Поверь, беременность не самое страшное из того, что пришлось пережить тебе и что ждёт в будущем.

Устремляя взгляд слипающихся глаз в чистое небо, устланное покрывалом из многочисленных звёзд, девушка отчаянно сопротивлялась обволакивающим затуманенное сознание страшным сновидениям. Возрождая облик покойных друзей, они терзали кровоточащие раны, раз за разом напоминая каждую секунду, каждую деталь случившегося, обрисовывая излишними подробностями, оголяли нежелательные воспоминания. Голоса мертвецов эхом проносились в больном мозгу, отравляя уязвимую душу.

Мира нервно ходила из стороны в сторону. Время ещё не пришло, однако девушка сильно волновалась. Её немного подташнивало от недавнего ужина, но лёгкое недомогание казалось неприятной мелочью. Просторная комната, наполненная зеленоватым светом, служила лишь временным укрытием, в котором, затаившись, можно было ненадолго расслабиться, отгородившись от мирских проблем, от нежелательных забот, от извечного непреодолимого ужаса.