Тадж-Махал

Принц Гурам в ослепительно белом костюме, расшитом драгоценными камнями, с нитью чёрного жемчуга на шее, знАком принадлежности к принцам династии Великих Моголов, вёл свою третью жену, закрытую красным тонким покрывалом, расшитым великолепными золотыми цветами, в свой дом. Дорогие персидские ковры, по которым они шли, были расстелены через весь двор. Множество людей забрасывали их лепестками роз, славя Аллаха и поздравляя молодых. Кругом звучала музыка, радостно кричали люди, но Ардтуманд ничего этого не слышала. Она держала мужа за руку, и её трепет передавался ему.

Они прошли в комнаты, специально приготовленные для них. Двери за ними закрылись, и наступила тишина. Гурам подошёл к жене, снял покрывало. На него смотрели сияющие глаза полные любви и нежности. Он обнял жену:

– О, Аллах! Пять лет изо дня в день я думал о тебе, представляя этот день. Любовь моя, наконец-то ты со мной!

– Душа моя, – нежно сказала Ардтуманд, прильнув к его груди, – наконец-то мы вместе.

Даже на час не могли расстаться влюбленные. Они вместе гуляли в парке, плавали в лодке по озеру, слушали музыку, даже проблемы своего княжества принц Гурам рассматривал в присутствии Ардтуманд. Придворные роптали, осуждая решение принца всегда и всюду появляться с женой, но потом смирились.

Принц Гурам и Ардтуманд сидели на берегу водоема в беседке.

– Когда-нибудь я стану императором, – задумчиво произнёс принц.

– Вы обязательно им станете, мой господин, – ответила жена.

– Но сначала надо убрать все препятствия перед троном.

– На все воля Аллаха, – произнесла Ардтуманд и положила свою тонкую руку, похожую на белый полупрозрачный нефрит, на тёмную руку мужа.

Он взял её руку и поцеловал.

– С тех пор как я увидел вас, любовь моя, все женщины мира потеряли для меня интерес. Теперь в моём сердце только одна женщина, – это вы! Когда я стану императором, вас, за вашу красоту, будут называть Мумтаз Махал – Венец Двора, а я возьму себе новое имя – Шах-Джехан, Царь Мира.

Прошло семнадцать лет

1628 год. Убрав со своего пути пять претендентов на престол, страной правит сын Джехан-Гира Гурам, взявший себе новое имя – Шах-Джехан (Царь Мира). Человек высокообразованный, хорошо понимающий поэзию, музыку, живопись, и сам обладающий многими талантами, он начал строить в Индии великолепные храмы, дворцы и новую столицу Индии – Дели. В ту пору предпочтение отдавалось людям искусства. Шах-Джехана называли индийским архитектором.

На женской половине дома, на террасе, высоко приподнятой над землей и закрытой от любопытных глаз вьющимися растениями, сидели Кандхари Бегум и Бегум Фатехпур. Служанка налила им в чашки холодный лимонад и удалилась, низко кланяясь, с террасы.

– О, Фатехпур, за последние несколько лет наш муж Шах-Джехан редко бывал у меня, – с печалью в голосе сказала Кандхари Бегум. – На каждый праздник он дарит мне платья и драгоценности, но сам не приходит. Зачем мне платья, зачем мне серьги, если не перед кем их надеть?

– Ко мне он тоже редко приходит, Кандхари. Я забыла, когда муж последний раз навещал меня. Он даже к наложницам не приходит, забыл туда дорогу. Ардтуманд завладела им полностью! Говорят, он ждал пять лет, чтобы женится на ней! Как же он любит её!

– Ведьма! Она околдовала его! Он никогда не был таким! Он всегда оказывал мне знаки внимания! Он любил меня!

Фатехпур вытерла шёлковым платочком набежавшую слезу:

– Он построил ей загородный дом, где она живёт одна со своими детьми. Она рожает каждый год, а я засыхаю в тоске!

– Эта ведьма присутствует даже там, где собираются мужчины, чтобы поговорить о политике. Она околдовала эмиров! Она советует мужу в государственных делах! Она, а не я! Ненавижу! Ненавижу! Скоро они отправляются в поход. Муж берёт с собой её! Её – Мумтаз Махал, – Кандхари скривилась, – но не меня! Не меня!!

Женщины замолчали, обдумывая свое положение. Бегум Фатехпур вытирала бежавшие слёзы.

– А если её убить? – произнесла шёпотом Кандхари и, испугавшись того, что предложила, закрыла рот ладошкой.

– Тише! – испуганно оглянулась Фатехпур. – Если не хочешь быть замурованной заживо в стену! Тише! – и тихонько добавила: – Всему своё время, милая Кандхари. Терпение – вот, что нам сейчас нужно! Аллах видит наши слёзы.

В зале гофле-канэ, где проходило ежевечернее собрание императора и эмиров, Шах-Джехан сидел на троне, который стоял на небольшом возвышении. Внизу на дорогих коврах сидели эмиры.

– Через день мы выступаем в поход, – начал свою речь государь. – В этот поход мы отправляемся для того, чтобы выбрать лучшее место для нашей новой столицы. Агра, построенная моим дедом Великим Акбаром, уже не отвечает требованию главного города страны. К тому же, новая столица будет располагаться намного севернее Агры, и климат там более прохладный. Каждый из вас выберет себе участок земли и начнёт строить свои дома. Строительство столицы дело важное и дорогостоящее. Надеюсь, каждый из вас внесёт необходимую сумму на строительство крепости, дворца и общественных зданий?

Султан с легкой усмешкой наблюдал за подданными. Эмиры молчали, глядя в пол, подсчитывая, во сколько им обойдется новое строительство.

– Всё ли готово к походу? – спросил Шах-Джехан.

Один из эмиров, ответственный за подготовку похода, встал и, низко поклонившись султану, доложил:

– Все готово, мой повелитель. Первый лагерь «пейшеканэ» уже вышел из Агры. Для его доставки потребовалось шестьдесят слонов, двести верблюдов, сто мулов и сто двадцать носильщиков для посуды, фарфора и лёгкой мебели. Второй такой же лагерь выйдет ещё до рассвета. Тяжелая и легкая артиллерия в полной боевой готовности, как вы изволили видеть сегодня на утреннем параде, мой повелитель. Ваш походный трон такт-раван готов. Или ваше величество выберет другой способ передвижения?

– Я поеду верхом. Готовы ли слоны и верблюды для приближенных Мумтаз Махал?

– Всё готово, ваше императорское величество. Микдемберы уже привязаны к слонам.

– Мумтаз-Махал беременная и поэтому поедет в закрытом паланкине. Позаботьтесь об охране.

– Слушаюсь, мой повелитель, – эмир опять низко поклонился.

– Выступаем на рассвете.

Эмиры встали и отдали глубокий салам императору.

Рано утром, ещё до того как солнце опалило всё своими горячими лучами, двор выступил в поход. Весь город высыпал на улицы, чтобы посмотреть это зрелище, а посмотреть было на что. Во всех походах Великого Могола сопровождает большое количество эмиров и раджей, которые следуют за ним на лошадях. Вокруг эмиров и среди них едет много всадников; их называют гурзе-бердары, они держат в руках нечто вроде серебряных дубинок. Много таких гурзе-бердаров едут впереди государя справа и слева с несколькими конюхами. Гурзе-бердары – это отборные люди с приятной внешностью и высокого роста; на них лежит обязанность не только охранять государя, но и доставлять приказы. У них у всех в руках большие палки, которыми они издали отстраняют народ, чтобы никто не шёл перед государем.

За раджами следует кур с большим числом музыкантов с кимвалами и трубами. Кур – это фигуры из серебра, изображающих странных животных, руки, весы, и другие вещи, имеющие таинственное значение. Их несут на больших серебряных палках.

Наконец следуют большой толпой манзебдары на хороших лошадях, в хорошем обмундировании, вооружённые саблями.

Для Мумтаз Махал вели большого слона из Пегу, на спине которого был привязан микдембер, сверкавший золотом и лазурью. Но, по причине беременности, её несли впереди слона в прекрасном закрытом паланкине, так же отделанном золотом и драгоценными камнями, окна которого были затянуты вышитыми шёлковыми сетками. Вокруг паланкина своей госпожи ехали на лошадях служанки из Кашмира и Персии. А вокруг всей этой процессии ехали верхом евнухи с палками в руках в сопровождении большого количества пажей или слуг-пешеходов, тоже с большими палками, которые бросались во все стороны, чтобы расталкивать толпу. За слоном императрицы следовали слоны, которые везли в микдемберах приближенных дам. Каждая дама ехала в сопровождении своих приближенных лиц и служанок, которые путешествовали на конях или в открытых паланкинах, с накинутыми поверх них вышитыми шёлковыми сетками. Иногда в одном микдембере сидело четыре дамы. Они следовали за императрицей в соответствии своему рангу, жалованию и занимаемому ими месту. Длинная вереница слонов, число которых достигало пятидесяти-шестидесяти, важно, размеренным шагом шествовала по городу. Приближенные лица и охрана из евнухов в ярких и дорогих восточных одеждах ехали рядом со слонами, и всё это производило величественное и незабываемое зрелище.