Страница 1 из 4
Ирина Сердюк
Совещательная комната. Сборник рассказов о студентах
Фотостудия
Мой школьный друг Борис, фотограф, как-то попросил заменить его в фотостудии. Сам он подрядился фотографировать свадьбу, и я, будучи студентом-старшекурсником, был не прочь подработать в субботу. С графическими программами я был знаком неплохо, поскольку как начинающий картограф, уже устроился в частное архитектурное бюро.
Накануне Борис подробно описал, как добраться до фотостудии. Она скромно именовалась «Мастер». Сначала на троллейбусе, потом захожу в магазин «Канцтовары» и поднимаюсь на второй этаж. Надо не перепутать с фотостудией «Астра», в которой работали слабослышашие фотографы, у них соседняя с магазином дверь. Я поинтересовался, зачем так близко располагаются друг к другу две фотостудии. Борис, еще в юности отличавшийся коммерческой хваткой, объяснил, что это нам не конкуренты – они работают в другом «сегменте»: оборудование попроще, следовательно, цены пониже, клиенты экономные. В «Мастере» меня встретит Лина из художественного салона, что делит с фотостудией второй этаж. Прейскурант и бумагу найду, компьютер знаю. Борис добавил, что по всем вопросам я могу обращаться к Лине, особенно если будут заказывать портреты. За ней «небольшой должок», так что поможет.
За полчаса до открытия я был в фотостудии. Лина показала мое рабочее место, и, проверив оборудование, я стал изучать обстановку, пока не подошли клиенты. Внизу в «Канцтоварах» было тихо, девушки-продавщицы перед открытием пили чай. Лина расположилась наискосок от меня за витриной с красками, кистями, карандашами в окружении приятных для глаза романтических картин природы, хорошей погоды и памятников архитектуры. Она выглядела строго и стройно в белой накрахмаленной блузке и элегантных брюках. Ее движения были очень графичны, даже когда она раскладывала товары и развешивала образцы багета. Я не вытерпел и спросил:
– Лина, простите, Вы учились танцевать?
– Да.
– И по-французски, наверно, говорите?
– Само собой. А Вас как зовут?
– Максим.
Почему по-французски? Было не до иронии. Ей просто шло говорить на языке русской аристократии 19 века… Долго разглядывать Лину казалось неприличным, и мне стоило немало труда переключиться на картины. Дело в том, что на моем географическом факультете чаще попадались девушки спортивного вида, пропахшие костром походницы, а такие, как она, совсем не встречались.
Пейзажи я мог оценить со знанием дела, так как многие изображенные места посетил как турист или на практике с курсом. Конечно, на продажу не выставлялись творчески переработанные уродливые факты нашей действительности, которые некоторые художники пропускают через себя. Не было и жанровых сцен. Выделялось несколько портретов счастливых детей на лоне природы. Я считал себя дилетантом в живописи и пришел к выводу, что ее основное современное направление – релаксационно-развлекательное. Сбоку от арки, отделявшей пространство художественного салона от территории фотостудии, неприметно висела с моей стороны гравюра на меди. Вероятно, ей не хватило места в салоне. Это единственное, что зацепило с первого взгляда, то ли из-за того, что я вообще давно не видел гравюр, то ли из-за необычного стиля, то ли из-за сюжета. На гравюре был детально изображен Дом Пашкова и улица перед ним периода первой половины 19 века. Это чувствовалось по одежде прохожих. Рядом с Домом и за ним виднелись две церкви, которых теперь нет. Моховая была полна прохожими разных сословий, одна молодая парочка приникла к забору, вот напылил экипаж, запряженный тройкой, мужик-разносчик предлагал пироги, господа в цилиндрах неспеша прогуливались, дамы судачили о последних новостях. Еще я узнал сирень, которую видел там прошлой весной, когда занимался в отделе картографических изданий Ленинки, расположенной как раз в Доме Пашкова. Казалось, ее сладкий запах до сих пор окутывает меня.
– Что, интересуешься временем самодержца Николая Павловича? Кем были твои предки тогда?
Это был запах вовсе не сирени, а духов подошедшей ко мне Лины. Ее вопрос был еще более неожиданным.
– Предки? Тульские крестьяне. А у тебя?
– Мои тогда жили заграницей, неважно. Возьми лучше парижский бульвар времен третьей республики или то анапское побережье.
Я взглянул на «побережье». На песчаном пляже, шлепая по уходящим волнам, резвились дети неопределенного пола и внешности.
– Там нет духа времени. Только гравюру бы взял, да денег столько нет.
– Тогда посмотри комикс про колобка, раз интересуешься духом времени, а денег нет. Смешной.
Она достала из-за прилавка и протянула лист формата А4 с отпечатанной на нем серией черно-белых картинок, рассказывающих нехитрую историю Колобка.
Оказывается, он ушел от бабушки и дедушки ночью. Луна ярко освещала дорогу. Колобок очень захотел быть похожим на Луну, а для начала поближе познакомиться, вообразив, что она – его сестра. Но Луна не соглашалась признавать родство. Тогда Колобок приставил высокую лестницу к уличному фонарю, утверждая, что не только он, но и круглый плафон фонаря, родственники Луны. Однако потерял равновесие, сам слетел с лестницы, разбив плафон. Луна с сожалением смотрела вниз. Падший Колобок увидел отражение Луны в луже, сравнил со своим, прыгнул в лужу и вылез грязным. Теперь он доказывал, что у него тоже пятна, как у Луны. Но она по-прежнему не признавала братца-самозванца. Проходящая мимо Лиса отказалась съесть чумазого Колобка, и он бил себя в грудь, утверждая, что такой же несъедобный, как Луна. Наконец, рассвело, Луна побледнела и совсем пропала. Колобок остался ни с чем.
Я не успел изучить комикс до конца, так как появилась первая посетительница фотостудии. Пожилая женщина попросила «скопировать» фотографию и отпечатать копию в хорошем качестве. На фото старик общался с подростком. Глаза женщины были печальны, руки слегка дрожали.
– Это для Вас или для мальчика?
– Для внука.
Я посчитал стоимость работ за вычетом цветокоррекции, так как не хотел обременять женщину лишними расходами. Цена, похоже, ее не слишком волновала. Получив заказ, женщина спросила, не смогу ли я сейчас зайти к ней домой и сфотографировать часы. Мы видели друг друга первый раз в жизни, ее доверчивость, говорящая об одиночестве, поразила меня. Отказываться было жутко неудобно:
– Простите, я на работе сейчас. Почему бы Вам не принести часы сюда, чтобы сфотографировать?
– Они же напольные. Вот внук советует продать через интернет. А для этого, говорит, надо фото, он знает, где разместить объявление.
Внук, видимо, забыл, что у бабушки не было ни цифрового фотоаппарата, ни мобильного телефона с камерой. Я уже был готов купить эти часы, но ставить некуда.
– Знаете, Вы попросите внука сфотографировать на хороший фотоаппарат, а если он не сможет, то оставьте телефон на всякий случай. Я вечером позвоню и зайду.
– Жаль, что не сможете…
И ушла, не оставив телефона. Вроде бы и оправдание у меня нашлось, но все же чувство досады не оставляло. Вскоре подошла молодая женщина и оставила на несрочную печать штук двести фотографий новорожденной девочки по имени Есения. Девочка в роддоме, в коляске с номером «Есения 777», на руках у счастливого папы, у счастливой, но уставшей мамы и других родственников, в кроватке, девочка с бантиком на лысой головке, с приставленными ушами Микки-Мауса… Есения в розовых ползунках и с розовыми погремушками замелькала на принтере.
Несколько человек пришли за своими фотографиями, ожидавшими их со вчерашнего дня. Потом я рутинно печатал фото с отдыха, со свадеб, праздников, принял несколько заказов на реставрацию старых фотографий. Одна девушка в белой шубке потребовала выдать ламинированные меню для пекарни, расположенной в этом же доме. Пересчитывая заказ, она бросала на меня такой взгляд, как будто я был ее личным врагом. Сообщив, что теперь все в порядке, гордо удалилась. На мой вопросительный взгляд Лина объяснила, что вчера эта девушка устроила скандал в фотостудии. Прозрачные края у части меню были обрезаны не по формату: то три миллиметра, то семь. А у другой части – одинаковые. Она накричала на Бориса, сказала все 100 штук переделывать, ламинат кончился, очередь скопилась огромная. Клиенты начали ругать и девушку за то, что сама не хочет обрезать лишнее, и студию за то, что маленькая, и Бориса за нерасторопность. Еле-еле все пришли в себя и успокоились, начав обсуждать рецепты блинов для празднования приближающейся Масленицы.