Страница 11 из 17
«Как его зовут?»
«Сэм, пора запомнить!»
«Значит, на выходных! Не забудь, Йоко! Мы будем ждать тебя!»
«Если карты благоприятны, Джон».
Телефон опять зазвонил, я убрал с него руку. Пора было отступать в приемную, на заранее подготовленные позиции. А карты окажутся благоприятными! Вот увидишь, Йоко! Сейчас мы позвоним этому Сэму и приведем дело в порядок.
Вернувшись к себе, я взял переносной телефон и, убедившись, что никого в пределах слышимости нет (все были заняты сборами в дорогу), набрал нужный номер.
«Сэм, это Джон. Слушай, у меня к тебе просьба…»
Все было улажено в пять минут. Этот Сэм свойский мужик, берет, правда, дороговато. Зато теперь уж мама не отвертится и приедет к нам в субботу.
… ну наконец-то мы тронулись! Сюда вкралась вроде бы совсем не по делу некая ирония, а впрочем, если взглянуть на мир глазом Ван Гога, то мы все здесь тронутые, да и чокнутые вдобавок. Зря мы, что ли, столько возились и чокались? Нет, что-то прилипает, что-то остается – значит, тронутые и чокнутые.
«Шон, веди себя как следует, а то папа рассердится и не пойдет с тобой в Диснейленд!»
«Папа, кто это был: галка или ворона?»
«Это корова, которая, как известно, дает молоко. Ты же его пьешь. Куда ты смотришь?»
«Не, вон там, летит, высоко! Папа! Вон там!»
А нас обоих, оказывается, тянет в поднебесные дали! Молодец, Шон! Моя кровь.
«Ах, там! Шон, в небесах летают только журавли, запомни это. Вороны и прочие пернатые не залетают так высоко». Шон понятия не имеет, как его папа близорук! Какие там птички! Хорошо еще, что я вижу его мордашку на расстоянии вытянутой руки. Но вот корову, благо что большая, я могу различить в неровностях ландшафта.
«Папа, а это кто?»
Господи, если ты есть, сделай так, чтобы Йоко приехала, хотя бы на выходные! Конечно, я люблю малыша, это моя плоть и кровь, но я хочу побыть один со своими мыслями, собраться с духом для нового рывка. Как-то раз, это было в тот день, когда мы всей великолепной четверкой навестили Мухаммеда Али, я увидел, как штангист поднимает свою штангу. Это было в соседнем с боксерским зале, и, честно говоря, меня это зрелище привлекло гораздо больше, чем руководство, как делать отбивную из человека по всем правилам искусства, – этому мы научились еще в Ливерпуле, правда, без всяких там специальных перчаток. Муха и мед нас не особенно поразил, и не диво, что он потом появился при дворе нашего обожаемого королька, – там было ему самое место! Недалекий он, нам не чета. А вот штангист меня заинтересовал. И поднимал он вес не сразу, а в два рывка: рывок первый – штанга под подбородком, рывок второй – и она над головой! Я поинтересовался у крепыша, сколько он поднимает: «два моих веса, сэр». И это было сказано очень просто, без всякой рисовки: два моих веса и точка. Так вот это я и хочу сделать: первый рывок было создание «Битлз» и сочинение песен после развала по инерции, а теперь мне нужно набрать воздуха в легкие и сделать второй рывок. Я хочу войти в историю не как миляга «битл Джон», а как поющий поэт Джон Леннон. Кое-что уже сделано: «Герой», «Вообрази», «Один день», еще несколько песен, но нужен окончательный штрих гения, который бы обеспечил мне наверняка достойное место в стелларии. Мне нужно только уловить волшебную струю…
«Шон! Не ешь так много шоколада! Это уже третья конфета! И весь перемазался! Неряха! Фред, скажи своей тете, чтобы она ему не совала столько сладостей в дорогу! Слышишь?»
Фред, не поворачивая головы, флегматично ответил:
«Я скажу, но, по-моему, это был пакетик от Йоко. Но я обязательно скажу».
«Ладно, я сам скажу», – проворчал я, вытирая бумажной салфеткой маленькие шоколадные пальчики. Надо было сесть рядом с Фредом, а его тетю, по совместительству няню Шона, посадить с Шоном на заднее сиденье. А то мне приходится выполнять ее работу, а она едет сейчас с ветерком и любуется видами во второй машине. Но обратно мы поедем другим порядком. Мне нужен покой. Ребенку этого, как видно, не втолкуешь. А жаль.
…Мы были во многом первыми. Так, например, мы первые из звезд высказались против войны во Вьетнаме. Тогда уже «они» насторожились, но никаких конкретных мер поначалу не предприняли, видимо решив, что это эпатаж с нашей стороны, трюк, чтобы привлечь к себе еще больше внимания. Буря разразилась, когда я – на этот раз уже действуя в одиночку – сказал, что у современного христианства огромные проблемы, что оно отстало от времени и захирело. Духовное развитие современного человека прошло мимо церкви, этой самой консервативной из всех общественных структур. Евангелие содержит высокие истины. Я никогда ни словечка не сказал против этой великой книги. В свое время я ее с большим интересом прочитал, мы даже обсуждали некоторые моменты с беднягой Стюартом. Его интересовали скорее мистические аспекты, в то время как я все больше углублялся в моральную перспективу Иисуса и его учения. И чем больше я размышлял об этом, тем яснее мне становилось уклонение церкви от первоначальных идеалов христианства. Боюсь, что если бы жители древнего Рима зашли в какой-либо собор сегодня, они бы предпочли остаться язычниками. Никто бы не согласился ютиться в катакомбах из-за того, что говорится сегодня с амвона. Да зайди в любую церковь – там только и есть что свечной нагар. Веры, Христа там как раз и не найдешь… «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» – величайшая фраза из Нового Завета. Лучше не скажешь. «Гони сюда правду» – это моя парафраза на евангельскую тему. Вообще, плох тот художник, который не хочет в своем искусстве сказать правду, найти истину. Так было во все времена, так оно и в наши дни. Вот интересно: наш Элвис, он любил почитывать со сцены Библию – вот это высказывание он тоже цитировал? Вряд ли. Скорее нет, потому что в мире чистого развлечения, в мире неразбавленной попсы, в котором Элвис и был королем, нет места ни истине, ни свободе – только развлечению.
Пока Хелен бегает за Шоном по всем комнатам, гулким после стольких месяцев пустования, а Фред и нанятый специально для этого случая шофер таскают чемоданы, мы, Джон Леннон Первый, удалимся в наши апартаменты и предадимся размышлению.
От Пита Беста до Пита Таундзена рукой подать. Первый Пит был нашим ударником, правда, не совсем как у строителей коммунизма, но вполне терпимым. Увы, его смазливость и чрезмерный успех у женской половины публики сослужила ему плохую службу – его пришлось уйти, в особенности по настоянию ревнивца Пола. Ринго оказался в перспективе даже лучше, и характером он отличался прилично-покладистым, и вообще – свой в доску. По счастью, он никогда не интересовался чрезмерно своей внешностью и не собирался оперировать свой нос. Ох, уж эти мне носы! Уже в зубах навязли – хуже нет проблемы в кругах богемных, чем носы улучшать! Не пора ли нам поддать? Или песню написать? Охи вздохи… Надо всегда искать сути вещей. Потом на горизонте появился Пит Таунзенд, наделенный от природы выдающимся носом. Да, так вот он организовал вполне приличную группу The Who, где ударником стал наш общий любимец Кит Мун, Мун-Лун, самый симпатичный из всех лунатиков. Прошу любить и жаловать! Как он крушил гостиничные номера! Грохот стоял такой, как будто весь дом обрушится! Горничные прятались, уборщицы разбегались кто куда. Менеджер группы просил не вовлекать полицию и тряс чековой книжкой… По-моему, Муняша как раз праздновал свой день рождения. Мы с Ринго припозднились и услышали грохот с парковки. «А наш Муняша сегодня в ударе!» – сказал я, Ринго кивнул, и мы решительно двинулись к отелю, чтобы помочь имениннику расправиться с остатками обстановки. Когда мы вошли в номер, он как раз приступил к истреблению телевизора. Я нюхнул и глотнул чего-то и пришел ему на помощь. Помнится, там имелись еще целое зеркало в ванной и мини-бар в комнате, конечно, уже пустой! Все было выпито давным-давно. После полуночи началась вдруг какая-то потасовка, и Мун лишился передних зубов. Но он не хныкал, а только чуть-чуть протрезвел. Да, вечеринка удалась на славу! Слышно, он решил с недавнего времени вести тверезую жизнь. Как бы оно там ни сложилось, желаю Муняше счастья. Если принять постулат, что мы живем только раз, то все свихнувшиеся дебоширы, громилы и драчуны мира сего поступают единственно правильно. А чего время терять – его и так мало! Круши носы и скулы у любого шакала и акулы! Кто смел, тот и съел. Торжество права кулака и бутылки. Гулять так гулять… Но постепенно начала нарастать во мне какая-то неопределенная тоска. И уж не знаю, что бы я натворил, если бы не Йоко. Она заставила меня задуматься, и не просто для того, чтобы выпалить очередной каламбур, – тут я всегда был горазд, и слова занимать не шастал к соседям, – а задуматься всерьез. О том, что будет потом. Куда перельется душа, когда меня не станет. В какой сосуд, в чье тело? Йоко помогла мне найти ответ. И вот он бегает, носится по всей вилле, как угорелый и смеется от души – наследник моей души, сын Шон. Его появлению на свет предшествовали неисчислимые разговоры и расчеты. Мы обсудили с Йоко все возможные варианты и пришли к выводу: он должен родиться в день моего рождения. И Йоко блистательно справилась с этой задачей. Шон – наследник моего состояния и души.