Испанец. Священные земли Инков

– Кока! – прошипел он, когда ноги, как ему показалось, должны были вот-вот перестать ему подчиняться. – Мне нужна кока… Быстро!

Чабча Пуси мгновенно внял его просьбе и, тайком сунув руку в кожаную сумку, передал ему горсть листьев и кусочек известняка. Испанец положил все в рот и начал с наслаждением жевать, моля небо о том, чтобы снадобье поскорее подействовало и позволило ему добраться до вершины, не рухнув раньше времени без сил.

Последние метры явились настоящим испытанием: он уже не столько толкал кураку впереди себя, сколько вцепился в того в надежде, что это поможет ему устоять на ногах и избежать позора; не хватало еще, чтобы те, кто провожал его взглядом, увидели, как «бога» из плоти и крови больше не держат ноги.

Достигнув вершины, он притворился, что у него перехватило дыхание от восторга перед величественной красотой открывшейся его взору картины: обширнейшего плоскогорья, поросшего невысокой травой и усеянного сотней небольших свинцово-серых озер, похожих на пятна ртути, в зеркале которых отражались грозные белые пики, выстроившиеся в километрах тридцати в очередную нескончаемую горную цепь.

Неподвижный воздух был сухим и прозрачным, а тишина такой глубокой по контрасту с грохотом реки, что покатившийся камень показался первым нарушением первозданности мира, сотворенного в этом виде миллионы лет назад и просуществовавшего до сих пор, словно его никогда не видели глаза ни одного человека.

– Как красиво! – пробормотал он, едва отдышавшись. – Это самое красивое и пустынное место, которое мне когда-либо доводилось видеть.

Чабча Пуси обернулся и озадаченно посмотрел на испанца: ему было действительно нелегко понять, как это человек, только что переживший такой сложный момент, способен восхищаться красотой пейзажа. Однако он ничего не сказал, потому что перед ними вдруг возник коротышка Пома Ягуар, вставший на цыпочки в тщетной попытке дотянуться хотя бы до нагрудника испанца.

– У меня приказ моего повелителя, Инки Атауальпы, привести тебя к нему в Кито, столицу Северных владений… – пронзительным голосом объявил он, в то время как солдат, опустившись перед Молиной на колени, протягивал испанцу небольшую коробку из плетеной соломы. – И мой повелитель предлагает вам этот замечательный подарок в знак своей дружбы и своего желания союза.

Андалузец взял коробку и, открыв ее, обнаружил два массивных золотых кольца тонкой работы – такие же, как у Наместника. Он внимательно их рассмотрел и усмехнулся.

– Очень красивые! – согласился он. – Но пока мне не приходит в голову, куда их повесить… – Внезапно тон его голоса изменился, став властным и почти агрессивным. – Хотя я не понимаю, как это Атауальпа предлагает мне такие доказательства дружбы и в то же время приказывает убить мою охрану. Одно с другим не вяжется.

– Эти люди были не твоей охраной, а твоим конвоем. Они вели тебя, пленного, к Уаскару… А я тебя освободил.

– И ты в свою очередь превратился в мою охрану или в мой конвой? Разве я не свободен направиться куда пожелаю? Я в состоянии выбрать между Кито и Куско?

Пома Ягуар повернулся к Чабче Пуси и несколько мгновений смотрел на кураку с яростным выражением физиономии, словно считая того виновным, что ему задали подобный вопрос. Наконец, уцепившись за идею, которая показалась ему спасительной, он суетливо затараторил:

– Кито находится ближе, и будет правильно, если ты в первую очередь посетишь брата, который находится ближе. Затем мой повелитель предоставит тебе возможность продолжить путь в Куско, если таково будет твое желание. Не сделать этого значит показать, что ты неодинаково относишься к двум сыновьям Инки Уайны Капака, и это было бы ужасным оскорблением для моего повелителя и его самых верных подданных…

Алонсо де Молина, по-видимому, понял, что упираться тут абсолютно бесполезно, принимая во внимание скрытую угрозу, заключенную в словах коротышки, поэтому лишь широко развел руками в знак того, что не видит особой разницы между тем и другим городом, и одновременно показывая, что он вновь отправляется в путь.

– Ладно! Не будем терять времени… Кито ждет!

К вечеру они добрались до небольшой деревушки: несколько хижин из глины и соломы, которые сиротливо стояли посреди этого болотистого плоскогорья. Ее обитатели – молчаливые привидения в одежде землистого цвета, с лицами, обожженными солнцем, – едва завидя вооруженных людей, укрылись в глубине своих обиталищ.

Один лишь «льякта камайок», то есть инспектор общественных работ, который являлся высшим представителем власти в местности, удаленной от мало-мальски важного населенного пункта, отважился выйти навстречу прибывшим, однако в действительности его присутствие оказалось бесполезным, поскольку стоило ему увидеть «человека-бога» в сияющих доспехах, высоком шлеме да еще и с длинной густой бородой, он рухнул как подкошенный, уткнувшись в грязь лицом и сотрясаясь от конвульсий.

Губернатор Пома Ягуар ограничился тем, что яростно пнул несчастного под зад и немедленно направился к самой большой хижине, откуда бесцеремонно выставил перепуганных обитателей.

– Будете спать здесь, – объявил он Молине. – На рассвете продолжим путь по парамо[24], чтобы перебраться через перевал к югу от озера.

– Это будет очень тяжелое путешествие, – возразил Чабча Пуси. – Кто, как не Виракоча, заслуживает того, чтобы передвигаться по Королевской дороге?

– Королевская дорога кишмя кишит шпионами, – желчно ответил тот. – И не открывай рта, если не хочешь истощить мое терпение. Виракоча – мой гость, я это знаю, а ты – мой пленник, не забывай.

Он вышел из хижины, оставив его возле дымного и вонючего огня от навоза альпаки, и Алонсо де Молина тотчас снял тяжелый шлем и кирасу и опустился на циновку, привалившись спиной к стене.

– Не нравится мне этот человек, – проговорил он, растирая руки и вытягивая их к огню в попытке согреться. – Ты был прав, и люди Атауальпы мне не нравятся.

– Они хотят войны.

– Война меня не пугает, – твердо ответил испанец. – Я всегда был военным человеком, но считаю недопустимым, что кто-то восстает против собственного брата и добивает раненых, как приказал сделать этот карлик. – Он глубоко вздохнул, то ли выражая недовольство, то ли в знак смирения. – Я чувствую себя обманутым, – вскоре добавил он. – Пленники на острове Эль Гальо рассказывали мне о прекрасной стране, в которой царит порядок, никто никогда не ложится спать без ужина и справедливость превыше всего… – Он широким жестом обвел вокруг. – И что я здесь нахожу!.. Ненависть и смерть; предательство и братоубийственные войны… Не нравится мне это. Нет, решительно не нравится.

– А чего ты ждал? – поинтересовался туземец, который устроился в другой стороне помещения. – Загородную прогулку? Меня с самого начала удивило твое поведение. Если ты бог, то ведешь себя как человек, а если ты человек, то ведешь себя как сумасшедший. Нельзя же в одиночку приехать в самую крупную из существующих империй и вести себя так легкомысленно. Я уже знаю, что никакой ты не бог, хотя с моей стороны твоей жизни не грозит опасность. Но что произойдет, когда это поймет Пома Ягуар, Чили Римак, Атауальпа или кто-либо еще? Ты внушаешь страх, а страх всегда был плохим советчиком. Тебя убьют.

– Ничего себе, утешил!

– Это не утешение, это совет. Ты спас мне жизнь, и единственный способ отблагодарить тебя – это спасти твою. Послушай, что я тебе говорю! Если не хочешь тоже превратиться в «рунантинья», измени поведение… Тебе вот нравится смеяться над вещами и людьми, да только мой народ не обладает чувством юмора. Смех – признак сумасшествия.

– Сумасшедший – тот, кто никогда не смеется, – изрек Алонсо де Молина. – Я приехал из тех краев, где ценят смех, веселье, песни, танцы, вино и женщин, потому что в Андалусии ты скорее ляжешь спать без ужина, чем без смеха… Но я принимаю совет: совершенно очевидно, что тот, кто живет в этих пустынных краях, на такой высоте, в таком холоде и при таком ветре, мало настроен веселиться… А вот скажи-ка: что, по-твоему, нам следует предпринять?

24

Парамо – холодные, пустынные нагорья и гребни Анд.