Инверсии

— Тут все ясно — что куда ставить. Подобное к подобному. Если увидишь что-нибудь незнакомое, просто оставь на полу. Я постараюсь не задерживаться.

— Хорошо, хозяйка.

Доктор застегнула на все пуговицы блузку, понюхала себя под мышкой (мне такие ее привычки всегда казались неженственными, даже огорчительными, но ах, как мне не хватает этого теперь), пожала плечами, надела короткую жакетку и направилась к выходу. Она открыла дверь, но потом вернулась назад, оглядела весь этот соломенный мусор, доски от ящиков, веревки и мешковину на полу, подобрала свой старый кинжал — им она разрезала (а скорее распиливала) веревки, которыми были обвязаны ящики и коробки, и, насвистывая, удалилась. Дверь закрылась.

Не знаю, что заставило меня прочесть присланную ей записку. Она оставила ее на открытой коробке, и, когда я вытаскивал солому из стоящего рядом ящика, желтоватая бумажка все время отвлекала меня. И я, бросив взгляд на дверь, поднял записку и уселся, чтобы прочесть ее. Ее содержание фактически совпадало с тем, что уже сказала доктор. Я перечитал записку еще раз.

Доктора Восилл по получении сего любезно просят о конфиденциальной встрече с г. Ормином и н. с. Адлейном в Крыле просителя. П. X. К. Адлейн.

Присоединяюсь: Провидение, храни короля. Несколько мгновений я изучал последнее слово в записке. Подписана она была Адлейном, но почерк, похоже, был не его. Конечно, он вполне мог надиктовать записку, либо ее по указанию своего господина мог составить Эплин, адлейновский паж. Но я думал, мне знаком его почерк, а то, что я видел, не было похоже на почерк Эплина. Не могу сказать, что я стал особо утруждать себя размышлениями на этот счет.

Я могу назвать сотню причин, по которым я сделал то, что сделал после этого, но дело в том, что истинной причины я не знаю, ну разве что могу сослаться на инстинкт. Но, называя это инстинктом, я, возможно, чересчур облагораживаю свои мотивы. В тот момент это казалось мне скорее капризом, а то и какой-то банальной обязанностью. Не могу даже сказать, что мною овладел страх или предчувствия. Просто я сделал то, что сделал.

С самого начала моей миссии я был готов последовать за доктором. Я ждал приказа начать за ней слежку, пойти за ней в город, когда она не приглашала меня с собой, но мой хозяин ни разу не потребовал этого. Однако я полагал, что у него для таких вещей есть другие люди, более опытные в подобных делах и привычные к ним, люди, которых доктор не смогла бы узнать и уличить в слежке. И потому, загасив лампы, заперев за собой дверь и последовав за доктором, я в известном смысле играл ту роль, в которой давно себя представлял. Записку я оставил там, где нашел ее.

Во дворце стояла тишина. Наверно, большинство его обитателей готовились к обеду. Я поднялся на чердачный этаж. Слуги, у которых там были комнаты, в это время отправлялись по всевозможным делам, а потому я имел неплохие шансы проскользнуть по коридору незамеченным. А кроме того, этот путь в старое Крыло просителя был короче других. Для человека, который не думает о том, что делает, я мыслил довольно ясно.

Я спустился в темное пространство Малого двора по служебной лестнице и срезал угол старого Северного крыла (находящегося теперь в южной части дворца) в свете Фоя, Ипарина и Джейрли. В дальних окнах главного корпуса дворца горел свет, и несколько ступенек перед собой я успел разглядеть, а потом эти окна скрылись за фасадом старого Северного крыла. Как и Крыло просителя, эта часть здания в такое время года обычно не использовалась, если только не возникала государственная необходимость. Крыло просителя казалось темным, ставни, похоже, были закрыты — единственный луч света проникал сквозь приоткрытую главную дверь. Приближаясь, я держался в темной полосе у подножия стены Северного крыла, куда не проникал свет двух лун, но чувствовал себя как на ладони под внимательным глазом Джейрли.

Когда король находился в своей резиденции, стражники должны были регулярно патрулировать и в этой части дворца, где обычно никого не бывало. Пока что я не встретил ни одного патруля и понятия не имел, как часто они совершают обходы и вообще наведываются ли сюда на самом деле, но даже одно сознание того, что стражники могут появиться в любой момент, заставляло меня нервничать сильнее, чем вообще-то следовало. Ведь мне нечего было скрывать. Я был преданным и верным слугой, любящим короля. И тем не менее я шел, прячась как вор.

Чтобы воспользоваться парадным входом в Крыло просителя, нужно было пересечь двор в свете трех лун, но, даже и не думая об этом, я знал, что не хочу идти туда через парадный вход. Потом я нашел то, что, как мне помнилось, должно было быть здесь, — проход, который вел под Северным крылом к малому крытому дворику внутри. В дальнем конце имелись ворота, едва различимые в полумраке туннеля, но я все же увидел, что они открыты. Узенький дворик был тих и призрачен. Раскрашенные столбы, подпиравшие крышу галереи, были похожи на часовых, наблюдающих за мной. Я пошел по малому туннелю на дальней стороне дворика, тоже имевшему ворота, но открытые. Сделав один поворот налево, я оказался с задней стороны Крыла просителя, скрытый от света всех трех лун; надо мной нависала обшарпанная от времени голая деревянная стена высокого здания.

Я стоял, пытаясь сообразить, как мне попасть внутрь, потом пошел вдоль стены, пока не обнаружил дверь. Я думал, что дверь будет на замке, но, дернув ее, увидел, что она отперта. Почему? Я потянул тяжелую, массивную дверь на себя, предполагая, что она заскрипит, но она открылась беззвучно.

Внутри царила полная темнота. Дверь с глухим ударом закрылась за мной. Мне пришлось двигаться по коридору ощупью — правой рукой ведя по стене, а левую держа перед лицом. По всей видимости, я находился в той части, где располагались комнаты прислуги. Под ногами был голый камень. Я миновал несколько дверей. Все они были заперты, кроме одной — за ней оказался большой стенной шкаф, в котором стоял слабоватый, но едкий запах, и я подумал, что прежде здесь хранили мыло. Я ударился рукой об одну из полок и чуть не выругался вслух.

Вернувшись в коридор, я пошел дальше и скоро оказался у деревянной лестницы. Я поднялся, нащупывая ногами ступени. Наверху была дверь. Из-под двери — едва различимая полоска света, видная, только если смотреть прямо на нее. Я осторожно повернул ручку и потянул дверь на себя, открыв ее меньше чем на ширину ладони.

Передо мной был коридор, устланный ковровой дорожкой. На стенах висели картины. Источником света была комната в дальнем конце коридора около главного входа. До меня донесся крик и какие-то звуки, напоминающие шум борьбы, потом еще один крик. Звук шагов вдалеке — и свет в дверях изменился, а еще через мгновение появилась фигура. Фигура мужчины. Подробностей я разглядеть не мог. Человек припустил по коридору в мою сторону.

И вдруг я понял, что он, судя по всему, бежит к двери, за которой прячусь я. К этому моменту он уже преодолел половину расстояния между нами. В его поведении было что-то безумное и отчаянное, и я, глядя на него, исполнился ужаса.

Я повернулся, спрыгнул вниз по темной лестнице, неудачно приземлился и ушиб левую коленку. Хромая, я затрусил туда, где, по моим расчетам, находился стенной шкаф. Несколько мгновений мои руки шарили по стене, наконец я нашел дверь, рванул ее на себя, бросился внутрь и тут же по световым бликам понял, что бежавший распахнул дверь наверху лестницы. Раздался звук тяжелых шагов по ступеням.

Я прижался к полкам и потянулся рукой к раскачивающейся двери, чтобы закрыть ее, но никак не мог дотянуться. Человек врезался в дверь на бегу — я услышал громкий удар, затем крик боли и злости. Дверь с хлопком закрылась, и я оказался в темноте. Вдали раздался хлопок еще одной — более тяжелой — двери, потом я услышал, как в скважине поворачивается ключ.

Я распахнул дверь шкафа. Со стороны лестницы все еще лился слабый свет. Я услышал какой-то шум наверху, но он казался довольно далеким. Возможно, где-то закрыли дверь. Я снова поднялся по ступенькам и заглянул внутрь через полуоткрытую дверь. Свет в широком коридоре, исходящий сквозь дверной проем у главного входа в дальнем конце, опять изменился. Я приготовился снова пуститься наутек, но никто не появился. Я услышал сдавленный крик. Женский крик. Жуткий страх пронзил меня, и я пошел по коридору. Я сделал пять или шесть шагов, когда главные двери в дальнем конце распахнулись и внутрь ворвались стражники с обнаженными мечами. Двое из них, увидев меня, остановились, остальные бросились в дверь, откуда лился свет.