Страница 32 из 141
Вытаскиваю из-под резинки трусов зубочистку. Держать во рту я ее не мог — слишком громко, да и слюна вырабатывается, которую хочется непроизвольно сглотнуть.
Размахиваюсь, со всей силы вгоняю ее в шею старику. Он дергается, открывает обезумевшие глаза, пытается закричать, но… не может. В ближайший час, если не вытащить зубочистку, то он вообще ничего не сможет. Только смотреть и слушать.
Акупунктура. Этому учат неофитов после посвящения. Что-что, но это умение у меня только в голове и не требует особой физической подготовки. Я прекрасно знаю, где нужные точки в организмах пяти рас Варгона. И люди там тоже есть.
Зрачки старика безумно бегают. Я же спокойно улыбаюсь.
— Тш-ш-ш, — прижимаю я палец к губам. — Не стоит так переживать. Да, я знаю, как это ужасно — проснуться беззащитным и обездвиженным во мраке. Не понимая, что происходит. Не догадываясь, что тебя ожидает. Но ты должен успокоить свое сердце. Тише-тише, все будет замечательно. Вот так, молодец.
Я глажу старика по волосам, как мать гладит свое дитя. Как бы странно это не выглядело со стороны, но я знаю людей. Вижу, какие они. И к каждому нужен особый подход. И экземпляр предо мной непростой. Поэтому придется постараться.
— Я тебя не убью, обещаю. Нет-нет, не смотри так, прошу. Я вижу, кто ты. Знаю, что ты силен. Да-да, знаю, что ты не боишься ни смерти, ни пыток. И у тебя нет родственников, которыми бы можно было надавить на тебя. Да? Я прав? Вижу по глазам, что прав. О да, я уважаю тебя. Сильнее, чем ты думаешь. Ведь я такой же как ты. Только лучше.
Сажусь в позу лотоса рядом со стариком. Достаю из трусов еще десяток скрученных в резинку зубочисток, тихо раскрываю их. Расставляю конструкцию, так чтобы она не развалилась. Тренирую руки, чтобы не тряслись. Больше со стариком не разговариваю. Пусть понервничает. Это важный подход к допросу. Он, конечно, не расколется так просто. Но каждый второй на допросах в подземелье Шиилы ломался еще до того, как его начинали пытать. Достаточно было лишь показать раскалённые щипцы. Да и пытки я не люблю. Считаю, что методы эти слишком… прямолинейны.
Дожидаюсь, когда его сердце начинает выбивать нужный мне ритм, смотрю ему в глаза, улыбаюсь. Ага, а вот и знакомый блеск страха. Часто адреналин в крови затмевает страх, поэтому нужно слегка успокоить своего… подопечного.
Молча втыкаю зубочистку в его руку, чуть выше запястья. Еще одну во вторую руку. Потом в обе ноги. Это непросто. Палочки хрупкие и каждая вторая ломается. Закидываю ему голову. Так, до этого нерва я точно не дотянусь такими инструментами. Ладно, и так сойдет.
Смотрю в глаза старику.
— Послушай меня внимательно. Ты должен четко осознавать, что мне нужно. Отвечай глазами. Да — вверх-вниз. Нет — вправо-влево. Ясно?
Старик не «отвечает».
— Хорошо. Тогда слушай еще. Я не буду тебя пытать. И убивать не буду. Я сделаю так, что твой труп найдут утром повешенным на люстре. Ты станешь самоубийцей.
Во имя темной души Шиилы. И это не сработало? Либо я просчитался с пониманием моральных принципов Джунсиначи, что для них самоубийство, скорее всего, страшный позор. Либо, крыса оказалась крупнее, чем я думал. И старик вообще не имеет никакого отношения к этому клану.
— Ты кто такой?
Глаза старика становятся непроницаемы. Он полностью берет себя под контроль. Впечатляет.
За дверью слышится приближающее сердцебиение. Я смотрю в глаза старику, прикладываю палец к улыбающимся губам. Он и так не сможет издать ни звука.
Вижу, как загораются его глаза.
Тревога колет в мой мозг.
Кишечник старика бурлит и…
Бр-р-р-р!
Необычайно громкий звук выпускаемого испорченного воздуха услышали, наверное, на все крыло. И ведь не сразу поймешь, что такие звуки можно издавать естественным путем.
Я напрягаюсь, как струна.
Пройдет мимо? Ну же… Ничего особенного тут не произошло.
Тень за дверью замирает…
Гниль подземная! Да чтоб тебя.
Оглядываюсь, соображая, куда можно спрятаться. И понимаю, что некуда. Окон нет, дверь одна. Из интерьера кроме маленькой тумбы и матраса на полу ничего больше нет. Даже к стене не успею прижаться. Тем более бесшумно. Прикинуться лунатиком? Гиблая идея — слишком далеко я зашел. И сразу же набегут слуги и увидят, что я сделал со стариком. Одеяло слишком маленькое — не спрятаться.
Недолго думая, я ложусь на матрас, залажу под одеяло, стараясь не принюхиваться, обнимаю старика, кладу его руку себе на голову, прижимаюсь щекой к его волосатой груди, сладко улыбаюсь. Что ж, при определенном исходе, это может немного усложнить мне жизнь и попортить репутацию, но…
Дверь открывается медленно и почти бесшумно. В щель точно кто-то смотрит. Долго так смотрит, пристально. Я издаю звуки сладкого сна. Старик из всех сил мотает зрачками, но тень этого, похоже, не замечает.
Дверь закрывается…
Дожидаюсь, когда тень уйдет.
Я встаю, отстраняюсь от старика. Морщусь, стряхиваю с себя несуществующую грязь. Должен признать, прятаться в канализация и то поприятнее.
— Что ж, привлечь внимание таким образом было умно. Признаю, в моем опыте подобного еще не случалось. И мне это не понравилось. Так что, — хищно улыбаюсь. — Я говорил, что не люблю пытки? Но иногда… иного выбора просто нет. И поверь мне, даже ты не знаешь, что такое истинное страдание.
Хидан Мацуо — мальчишка, возомнивший себя тем, кто может смотреть на меня свысока. Тем, кто может давать мне советы и делиться дешевой мудростью. Этот фанатик чести и достоинства будет обязан мне этой честью и достоинством. И расплатится со мной по всем счетам.
Его слабость станет моим козырем…
Я достаю из трусов все зубочистки, которые у меня есть. И больше не улыбаюсь. Бывают в жизни моменты, когда улыбки неуместны.