Страница 11 из 37
– Так сложились обстоятельства, – сказала она холодно. – Только и всего.
Он усмехнулся и помотал головой.
– Вы удивительная женщина. Хотите ещё чаю?
– Нет спасибо.
– А я бы выпил. – Ладимир тоскливо поглядел на опустевшую чашку. – Куда это запропастилась Милда?
Запропастившаяся Милда влетела в столовую с проворством, которому позавидовала бы любая молодуха. Следом за ней ввалился Горий – старик-лакей с поникшими, как высохший ковыль, усами.
– Едут! – выдали они хором. Горий – хриплым басом, а Милда дрожащим, срывающимся фальцетом.
– Едут? – Ладимир вскинул брови. – Уже?
– Как есть уже, милорд, – протараторил Горий. – Вы изволили сроки перенести, вот они и едут. Уже.
– Ах да, сроки... – Ладимир бросил на Вереск сердитый взгляд. – Ну, раз так – пришло время встречать гостей!
Глава двенадцатая
Ладимир встречал избранниц в большом чертоге: только такой огромный зал мог вместить столько гостей. Тысячи свечей горели в люстрах из хрусталя и бронзы. В десяти каминах жарко пылал огонь. Расписной потолок отражался в начищенном до блеска паркете.
Горий, облачённый в тёмно-синюю ливрею, лимонные бриджи и белоснежные перчатки, – объявлял каждую гостью зычным голосом, от которого дрожали стены.
– Леди Эванжелина, баронесса Аздорская. Девица девятнадцати лет, – ревел лакей, а избранница грациозно подплывала к князю и приседала в глубоком реверансе. Ладимир коротко кивал, и Горий вызывал следующую претендентку.
– Леди Арабелла, младшая дочь графа Лантийского, девица шестнадцати лет. Леди Аделаида и Ариадна, средние дочери графа Лантийского, девицы восемнадцати лет. Леди Аэлита, старшая дочь графа Лантийского, девица двадцати лет...
Все без исключения девушки были в скромных дорожных платьях, и сразу после представления князю их препровождали в апартаменты, где они могли отдохнуть, привести себя в порядок и переодеться.
– Граф Лантии прислал весь свой выводок, – буркнула Милда, выглядывая в зал из-за тяжёлой парчовой гардины цвета опавшей листвы. – Вот так наглость!
Вереск покосилась на служанку. Вид у старухи был, как у загнанной лошади. За весь день Милда ни разу не присела. Она носилась по замку, точно в неё вселился бес, и по-генеральски раздавала команды.
– И где эта мелкая нахлебница, Дара? – ворчала Милда, переминаясь с ноги на ногу. – Вечно исчезает в самый неподходящий момент.
– Она отправилась в Пристанский городок по вашему же поручению, Милда, – вступилась Вереск за девчушку. – Пополнить запасы базилика и шафрана.
– Ах да... – нахмурилась старушка и вздохнула. – Ну что ж. Придётся самой тащиться на самый верх и стелить этим лантийским выскочкам, будь они неладны!
– Леди Виолетта из дома Дион, девица семнадцати лет, – ревел Горий, и длинные усы его топорщились, а нелепый парик трясся.
– Не утруждайте себя, Милда, – прошептала Вереск, глядя, как очередная избранница приближается к Ладимиру. – Я помогу вам.
– Вы? – старая служанка поглядела так, будто помощь ей предложил говорящий таракан.
– Именно.
– Но... вы... вы же...
– Сейчас не время колебаться, не находите? – К Ладимиру подошли ещё две очаровательницы и синхронно присели. – Решайтесь, Милда. Либо ищите способ нарастить себе дополнительную пару рук.
Комната, в которой Милда вознамерилась разместить лантийских красавиц, располагалась на верхнем ярусе западного крыла. Вереск с упоительным азартом принялась готовить опочивальню к приёму высоких гостей. Распахнула шторы, впуская свет заходящего солнца, затопила камин, взбила подушки, зажгла свечи, смахнула пыль...
Работалось в радость. Вереск начала напевать песенку. Нелепую детскую песенку про метелку и совочек, которые дружили и любили чистоту. Милда предупредила, что на всё про всё у неё четверть часа – комната должна быть готова так быстро, как только возможно. "Мы ждали одну только леди Арабеллу, – хмурилась служанка. – Для неё-то опочивальня готова. Кто же знал, что этот старый лис, граф Лантии, в обход всех правил пришлёт целый полк дочерей!".
Шаги в коридоре послужили сигналом.
Милда, – догадалась Вереск. – Спешит проверить, не сожгла ли я спальню.
Она вытерла руки о передник, заправила за ухо выбившуюся из причёски прядь, и отворила дверь.
– Всё готово! – крикнула.
Но служанка не отозвалась. Её вообще не оказалось в коридоре. Вместо пухлой старушки по каменным плитам семенила одна из невест-избранниц: хрупкая брюнетка в серо-голубом дорожном платье и невзрачном шерстяном плаще.
Заблудилась... – сообразила Вереск. – Надо бы выяснить, кто это и спросить у Милды, куда селить бедняжку-потеряшку.
– Миледи! – позвала она, но претендентка на княжеское сердце даже не обернулась. Наоборот, только ускорила шаг.
Однако, какая вопиющая наглость!
Или беспросветная глупость...
– Эй, миледи! – Вереск поспешила за ней. – Погодите!
Избранница подобрала юбки и побежала.
– Остановитесь же!
Что за безумие охватило эту чертовку?
– Куда вы? Будьте благоразумны!
Брюнетка свернула направо, потом, миновав гулкую галерею, налево. Осознанно или нет, но она двигалась к северному крылу. Нежилому, холодному, как могила и мрачному, точно склеп. Дара много рассказывала об этом месте. Вроде бы, первый Мейдинский князь – Тито, прозванный Кровавым отнюдь не за благие дела, замуровал здесь свою вторую жену и заморил голодом третью. А четвёртую вместе с любовником сварил в котле...
– Немедленно прекратите безобразничать! – Вереск решила, что непременно отшлёпает беглянку, когда настигнет, даже если та окажется какой-нибудь невероятно знатной особой. – А ну стойте!
Но девушка не вняла ни просьбам, ни угрозам, ни мольбам: она летела вперёд так, будто знала Приют рассвета не хуже коренных обитателей. Каждый поворот, каждую нишу, каждую ступеньку...
У Вереск уже кололо в боку, платье взмокло от пота, но сдаться и отступить не позволяла гордость.
Нет, уж! От меня не уйдёшь!
Нелепая погоня продолжалась. Коридор стал уже, а сводчатый потолок – ниже. В нос ударил едкий запах плесени. Под ногами хрустели фекалии крыс и летучих мышей. С балок густой сетью свисала паутина. По осклизлым стенам ползали мокрицы и многоножки.
– С-стойте... – прохрипела Вереск, собирая последние силы для рывка.
И брюнетка подчинилась.
Замерла, как вкопанная.
Горделиво расправила худенькие плечи.
Протянула вперёд тонкую руку.
Дверь! – поняла Вереск. – Там же дверь!
Дверь, покрытая толстым слоем паутины и плесени...
Откуда девчонка о ней узнала? И что там, за этой дверью?
Мёртвые жёны князя Тито? Безголовое чудовище с шипастым горбом? Зловещие тени, что бродят ночью по замку? Или...
Узкая ладошка легла на ржавый затвор. Лязг, скрип и скрежет заполнили темноту коридора. Дверь поддалась.
Прежде, чем шагнуть во мрак, невеста-избранница обернулась. Обернулась медленно, словно смакуя момент.
Вереск забыла, как дышать. Сердце гулко ухнулось о рёбра и сжалось.
Не может быть...
У брюнетки не было лица. Совсем. Ни глаз, ни бровей, ни носа, ни рта. Ничего.
Абсолютно ничего.
Глава тринадцатая
Бежать! Бежать прочь и не оглядываться!
Но ноги словно приросли к полу…
Крик застрял в горле, и только слёзы катились по щекам.
Безликая брюнетка нырнула в черноту, оставив заплесневелую дверь приоткрытой, и Вереск услышала голоса. Сладкие и звонкие, точно серебряные колокольчики, они шептали, звали, манили…
Иди к нам! Скорее иди к нам! Мы уже давно ждём тебя, Вереск!
И Вереск пошла. Точнее – её понесли ноги. Ватные, негнущиеся, они отказывались подчиняться воле и упрямо тащили вперёд, в пропахшую тленом тьму.