Последний демиург

Хабарова Леока

Последний демиург

Пролог

Вода. Вода была повсюду. Она обрушивалась лавиной ядовито-солёных брызг, давила многотонным прессом, связывала, тащила вниз, набивалась в лёгкие, жгла глаза. Сил бороться не осталось. Совсем. Руки и ноги сделались ватными, уши заложило, а в грудь словно вонзили ржавый кинжал и поворачивали, поворачивали снова и снова. Хотелось кричать. Хотелось дышать. Хотелось вырваться из мутно-зелёного плена, но смерть уже назначила свидание. Она ждала, притаившись на самой глубине. Ждала и алчно облизывала холодные синие губы длинным шершавым языком.

Конец. Это конец…

Но жажда жизни сильнее страха. Сильнее боли. И вот он – последний отчаянный рывок. Последний шанс. Осколок призрачной надежды.

Ещё! Ещё немного!

Давай же! Ну!

Истерзанное тело металось в ледяном мареве, разгоняя мириады пузырьков, а мокрая одежда камнем тянула на дно.

Ещё! Ещё чуть-чуть! Совсем чуть-чуть!

Живи! Живи же! Ты должна жить!

Жить, ради него!

В глазах потемнело, и сдерживать дыхание больше не имело смысла: могучая стихия не знала жалости. Сознание провалилось в непроглядную бездну и растворилось в черноте. Пропали звуки. Сквозь толщу сомкнувшейся над головой воды не слышны были ни крики чаек, ни басовитый раскатистый рёв:

- Человек за бортом! Человек за бо-орто-ом!!!

Глава первая

Дышать было больно. В груди свистело, хрипело и булькало. Колючий воздух застревал в горле, словно натыкаясь на преграду.

Тошнило. Рвало уже в пятый раз. Сначала морской водой, затем зловонной желчью, теперь кровью...

Я умираю, - решила она, когда очередной спазм скрутил внутренности в узел. Умираю!

Но она не умерла. Чьи-то сильные руки подхватили её, нагнули и встряхнули. Да так, что голова едва удержалась на плечах.

- Давай! - скомандовал кто-то, и её снова вывернуло наизнанку.

Больно. Как же больно. Как страшно. Как гадко!

- Давай ещё!

Прошла целая вечность, прежде чем она сумела нормально вдохнуть. Её оставили в покое, и она, распластавшись в луже собственной рвоты, жадно ловила ртом воздух.

До чего славно это, просто дышать. Дышать и жить. Чувствовать, как в висках пульсирует кровь, слышать шум волн, скрип палубы и пронзительные крики чаек. Видеть небо. Такое далёкое, ясное, свинцово-серое в прозрачных бледно-розовых прожилках. Наверное, звёзды вот-вот зажгутся, или, может быть, только недавно погасли...

А есть ли они вообще, эти звёзды? Свирепое море, корабль, солёный ветер... Вдруг всё это - просто сон? Ужасный кошмар, что растает с первыми лучами рассвета. И тогда...

- Не к добру это, милорд, - пробасил кто-то над самым ухом, растягивая слова, точно густую смолу. - Ох, не к добру. Не стоило вам спасать её. Да ещё и собственной жизнью рискуя!

- Во-во! - поддакнул противный гнусавый голос. - А вдруг она - сирена, а? Хочет соблазнить нас да завлечь в пучину? Или... может, это сама морская ведьма в человечьем обличье?

Голоса...

Чужие. Незнакомые. Злые.

О ком говорят эти люди? О ней?

Я не ведьма! - хотелось крикнуть, но из груди вырвались лишь хрипы. Глухие и надрывные. Даже сесть, и то не получилось: перевернуться на бок - всё, на что хватило сил.

Я не ведьма...

Перед самым носом возникли сапоги. Огромные. Чёрные. Из мягкой кожи.

Кто он, их обладатель? Что сделает с ней? Пойдёт на поводу советчиков и вышвырнет за борт, точно ядовитую змею? Или...

- Где вы растеряли своё милосердие, парни? - усмехнулся человек в чёрных сапогах. Он легко опустился на корточки и уставился прямо в душу. От пристального взгляда стало ещё холоднее, и по спине побежали мурашки. - Это всего лишь девчонка.

В мужчине ощущалась сила. Да и как может быть слабым такой великан? Широченные плечи, мускулистые руки, шея, как у быка. А вот глаза, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, - добрые. Добрые и ясные, словно безоблачное июльское небо.

Он не обидит.

- Кто ты? - спросил здоровяк и откинул со лба прядь мокрых волос. - Как твоё имя?

- Я... - чуть слышно прошептала она... и вдруг растерялась. Замерла. Мысли рассыпались, будто осколки разбитого зеркала - не собрать. Из глаз брызнули слёзы, а к горлу подкатил ком. Как же... Как же так? Разве так бывает? Это... Это неправильно! Нечестно! Но... - Я... я не знаю, - всхлипнула несчастная, пряча лицо в ладонях. - Не помню...

Великан нахмурился и протянул руку, но она шарахнулась. Сжалась в комок, закусила губу и зажмурилась. Беззвучные рыдания душили, лишая рассудка.

И тогда он схватил её. Прижал к груди и, не особо церемонясь с ношей, выпрямился во весь свой исполинский рост. По ногам хлынуло что-то тёплое. Было гадко и мерзко, но глянуть вниз она так и не решилась.

- Твою же мать! - глухо ругнулся здоровяк и споро зашагал к корме, на ходу отдавая приказы:

- Лекаря ко мне. Быстро! И горячей воды.

- Слушаюсь милорд, - отозвался раскатистый бас.

- Ром, меховое одеяло и чистое бельё.

- Считайте, уже сделано, милорд! - проблеял обладатель гнусавого голоса.

- Курс на Железные скалы. Мы возвращаемся домой. Немедленно.

Глава вторая

Она слушала. Лежала, закрыв глаза, и слушала. Эти звуки... Скрип снастей, сердитый боцманский бас, гнусавые рулады штурмана, брань матросни... За минувшую неделю они стали неотъемлемой частью жизни и казалось, будто мир без них пуст, точно раковина, покинутая моллюском.

Она ни разу не поднялась на палубу, но и без этого хорошо представляла, что там происходит, ибо каждый новый день походил на предыдущий, словно брат близнец. Вот боцман взревел, подгоняя команду, шумно затопали по мокрым доскам тяжёлые сапоги, вахтенный гаркнул сверху что-то малопонятное, хлопнули, наполняясь ветром, паруса. Звонкоголосый юнга затянул разудалую песнь, и остальные моряки лихо подхватили её, задорно и ловко управляясь с оснасткой.

На хладном брегу пал бесстрашный герой.

Хей-хой, хей-хой, пал бесстрашный герой.

Случилось несчастье суровой зимой.

Хей-хой, хей-хой, суровой зимой.

Но кровью горячей клинок напоил:

он лезвием острым грудь вражью пронзил!

Хей-хой, хей-хой, грудь вражью пронзил...

Всё как всегда. Как всегда...

Сейчас свистнет кок, подзывая на камбуз кого-то из младших матросов, и отправит ей завтрак. И завтрак этот, как всегда, будет состоять из пары варёных яиц, ломтика вяленого мяса, горсти сухарей, яблока и сладкого вина, щедро разбавленного водой. И, как всегда, она не сможет проглотить ни кусочка...

А вот и шаги.

Учтивый стук в дверь.

Она вздохнула, села на постели и расправила меховое одеяло, укрывая себя как можно тщательней: последние три дня еду носил тощий нескладный юнец, который краснел, как маков цвет, при одном лишь взгляде на неё.

- Войдите.

- Ваш завтрак, миледи. - Слова прозвучали те же, что и вчера, и позавчера и три дня назад, но... произнёс их вовсе не прыщавый парнишка. Бережно удерживая поднос, в узкий дверной проём с трудом втиснулся... сам капитан. Тот самый верзила, которого все называли милордом. - Чудесное утро, не правда ли?

Она открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Настал её черёд краснеть, и, наверное, варёные раки позавидовали бы ей сейчас. Добродушный боцман заходил к ней каждый вечер, когда на тёмном небе вспыхивали первые звёзды, и поведал о капитане много интересного.

"На вид наш князь грозен и суров, - басил толстяк, отхлёбывая тёмный эль из гигантской кружки, - но у него золотое сердце и добрая душа. Увидев вас в волнах, Ладимир без колебаний бросился в воду"...