Миледи и притворщик

– Ты всё же пришёл к нам, – выступив вперёд, обратился к Стиану мужчина в некогда сияющим белизной одеянии и с покрытой сажей золотой пластиной на груди, где отчётливо угадывались очертания леопардов, что держат над головами солнечный диск.

Кто же это? Представитель династии Сарпов? Вельможа, приближенный к покойному царю? Жрец верховного культа?

– Твои четыре перста выдают в тебе предречённого царя, – продолжил он, – а глаза цвета моря говорят, что ты пришёл из колыбели нашего царства, где тебя прозвали Вернувшимся Сарпом.

– Прости, но я не Сарп, – как можно мягче произнёс Стиан.

– Но люди в Шамфаре нарекли тебя истинным наследником Великого Сарпа. Ты получил его трон и его печать, а взамен вернул людям старый закон, которого они ждали и на который уповают.

– Я принял эту печать, чтобы вернуть мою жену, а вовсе не закон. И глаза мои должны сказать тебе, что я даже не истинный сарпалец. Мои помыслы далеки от честолюбия и жажды справедливости. Я долгие годы пытался казаться в этом краю своим, но так и остался чужаком. Всё, чего я хотел, так это увидеть воочию ваш замечательный город и царский дворец.

– Вот же он, смотри, – махнул сановник в сторону лавовой реки, вернее, на растрескавшийся холм из которого эта лава и вытекала, – Видишь эту пропасть, полную огня? Там на дне теперь и покоится царский дворец, вместе со всеми его сокровищами, тайнами и наложницами покойного царя Фархан.

От его слов у меня кровь застыла в жилах. Все те сотни наложниц провалились под землю в кипящую лаву? И их дети? И слуги? И стражи? О боги, какая ужасная участь. За что она всем этим людям? А горожанам, которые потеряли свои дома и жизни? А всем этим бедолагам, что стоят перед нами? Воистину, стихия не знает жалости, и карает всякого, кто встал на её пути.

– Два дня назад, – пояснил сановник, – весь остров наполнился смрадом, тем самым, что ты чуешь сейчас. Он шёл из-под земли, забирался через все щели в дома, душил людей и убивал младенцев. А потом демоны подземелья сотрясли город, когда принялись подпирать своими спинами земную твердь и рваться наружу. От их буйства рухнули наши дома и храмы, а царский дворец упал в огненную реку, когда демоны вынырнули из неё и пробили себе лаз в этот мир. Потоки огня разлились по всему острову, они сжигали древние сады и дома на окраине столицы. И тогда боги морских вод сжалились и послали нам невиданную волну, что потушила бескрайнее пожарище, но порушила последние уцелевшие дома. Многих людей, что не погибли под обломками стен и статуй, волна унесла вслед за собой, как плату морским богам за то, чтобы мы, стоящие перед тобой, выжили. Древние пророки предупреждали нас, что однажды настанут последние времена, когда не будет царей и праведников, когда Запретный остров утонет в вине и разврате. Когда здешний бедняк будет богаче любого вельможи в Ормиле или Кумкале. Когда весь Сарпаль будет изнывать от боли и обиды, но в столице их мольбы не услышат. Вот тогда и должен прийти Четырёхпалый посланец богов и сын богини, знаток чар и людских сердец, хранитель закона и истины. И вот ты здесь, а все мы перед тобой. А теперь скажи же нам, довольно ли с нас страданий? Хотят ли боги, чтобы мы навсегда покинули этот остров и рассеялись по свету, или они велят нам наполнить наши сердца смирением, чтобы мы отстроили на этом месте новую столицу и она жила по другим законам? Правь же нами, и мы будем подчиняться каждому твоему слову как воле богов.

Люди с надеждой взирали на Стиана и не замечали никого вокруг. Они не видели нас, его свиту, и даже не обратили внимание, как по примыкающей улице через обломки домов продирался Сурадж и его гвардия. Кажется, они тоже направлялись в сторону царского дворца, но лавовый поток заставил их изменить маршрут и привёл к нам и толпе изнывающих от горя людей. Да, лицо Сураджа заметно изменилось, и дело даже не в кровавых ранах, что теперь рассекли его щёки. В его глазах больше не было ни величественного снисхождения, ни испепеляющего гнева – только растерянность от созерцания, во что превратилась столица царства, и, видимо, отчаяние от осознания собственного бессилия.

– Люди Запретного острова, услышьте меня, – обратился к ним Стиан, – я не провидец и не спаситель. Я не знаю ничего об управлении городами и царствами. Я просто странник, который хотел увидеть блеск вашей столицы, а застал лишь смерть и разрушение. Моя мать и боги призывают меня вернуться домой, и я должен отправиться на далёкий север, чтобы найти помощь и привести её к вам.

– Ты оставишь нас? Навсегда покинешь и забудешь о том, как позолота великой столицы обратилось в пепел?

– Я никогда этого не забуду. Но я должен уйти, чтобы рассказать о вашем горе людям с севера и сподвигнуть их прийти к вам на выручку. Но когда они приплывут, то должны будут встретиться с тем, кого вы назовёте своим царём, с тем, кто будет вашим защитником и охранителем перед ликом грядущих перемен. Вас ждут тяжёлые времена, может быть, тяжелее, чем сейчас. И только вам выбирать вашу судьбу – судьбу столицы и целого царства.

Выбирать? О чём это он? Всё же оговорено заранее, печать должна лечь на грудь Муазу. Или что-то изменилось? Кажется, сам Муаз не очень-то горит желанием принимать на свои плечи заботу о разрушенной столице. Как, впрочем и Сурадж.

– Посмотрите на этого человека, – неожиданно Стиан указал в его сторону. – К вам явился Сурадж из рода Сарпов, сатрап, что потерял свою сатрапию и любовь своих подданных. Он разорил своих крестьян и ремесленников, чтобы жить в роскоши, потворствовал работорговцам. Его изгнали из Шамфара, но он прибыл сюда, на Запретный остров, потому что он один, кому по праву крови может принадлежать царский трон.

Тут слушатели встрепенулись, особенно советники Муаза. Да даже сам Сурадж не ожидал такого поворота событий и заметно приободрился.

– Сурадж из рода Сарпов, может, был и не самым лучшим правителем для своей сатрапии, но он единственный, кого с охотой признают царём правители и жрецы любой из сарпальских сатрапий. Он потомок Великого Сарпа, и в его силах сохранить единство целого царства. А теперь посмотрите на человека, что прибыл со мной. Это Муаз-адж Фершид, сын сатрапа Сахирдина. Он не наследник престола, не Сарп по крови, о его существовании не знает ни один сатрапский двор, кроме как в Сахирдине. Ни в одной сатрапии его не признают истинным властителем целого царства, уж скорее назовут самозванцем и узурпатором.

О, кажется, обстановка накаляется. Если бы не толпа внемлющих Стиану людей, один из советников явно вцепился бы ему в горло. Я просто вижу это по его глазам – налитым кровью и гневом.

– Но знайте, жители Запретного острова, – продолжил Стиан, – Муаз-адж Фершид и его подручные пришли к вам из края, где веками люди живут в каменистой и песчаной пустоши, где нет достаточных запасов воды, обильной пищи, деревьев для постройки домов и обогрева холодными ночами. Сахирдинцы в тех краях поколениями живут хуже, чем вы здесь и сейчас. Их земля скудна и сурова, но все правители там от сатрапа до деревенского старосты научились бороться с трудностями и приумножать достаток своих подданных. Если Муаз-адж Фершид станет царём, ваш порушенный город обретёт вторую жизнь. Может, он не станет таким же великим, как и прежде, но здесь будет теплиться жизнь. Сегодня же вы получите чистую воду и пищу, её привезут вам из Маримбелы, потому что Муаз-адж Фершид не поскупится заплатить золотом, чтобы накормить вас. А через неделю или две к острову пристанут корабли северян, и Муаз-адж Фершид заключит с ними союз о мире и дружбе. Северяне восстановят вашу столицу и вернут вам сытую жизнь, но что-то обязательно потребуют взамен.

– Нет! – послышался гневный выкрик Сураджа. – Ни один тромец не ступит на землю, где покоится Великий Сарп. Этого не будет!

– Знаю, ты ослеплён ненавистью к моим землякам. Но хороший ли она советчик сейчас, когда на кону жизнь людей?

– Да у него не осталось ни одной золотой монеты, чтобы привести сюда из Маримбелы продовольствие, – вступил в полемику советник Муаза. – Посмотрите на него, он только одну жену смог увезти из своего гарема. Да он голодранец, а не царь. Он не накормит и не напоит вас. Только Муаз-адж Фершид не пожалеет своей казны для вас.