Страница 2 из 4
Оставшейся верной Истине Патриаршей Церкви, чтобы без боязни пребывать в истинной свободе, надлежало, как ни тяжело было это сделать, покончить всякую опору в виде государственной власти и видеть ее только в невидимом, но несомненном, твердом Небесном Кормчем, во Христе. Это и сделало гонение на Церковь. Под тяжестью его ей оставалось одно: войти в себя и быть со Христом; с Ним она будет жива, а тюрьмы, ссылки и всякие другие угнетения – это тяжкий, страдный, неизменный исторический путь к выявлению ее истинной сущности, утверждению и славе ее.
Так я обсуждал, взвешивал, расценивал всю изумительную трагедию Русской Церкви, веруя, что эти мученические годы ее – воля Божия, в конце концов благая, спасительная, что сия болезнь несть к смерти, но к славе Божией, да прославится Сын Божий ея ради (Ин. 11, 4). Свидетельство уже совершающейся в ней славы Божией являет собой чудесный сонм священномучеников мучеников, мучениц, со смирением, «как овцы заколения», принявших смерть за веру. В крови их слава Христова, а для земной Церкви – новая непобедимая сила, на крови она создалась, на крови растет, укрепляется, кровью восходит от славы в славу. Потому, все мрачные слухи, печатные известия о бедственном положении нашей Церкви не только от внешних гонений на нее, но и от внутренних раздоров, разделений, конечно, не могли не ударять болезненно по сердцу иерарха ее, но они никогда не приводили меня в уныние; я светло смотрел на будущее своей Матери, помня утешительные слова св. Апостола Павла: Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор. 10, 13). Внутренне я чувствовал, что наша Русская Церковь обновляется, восстановляется. Восстановление это должно свидетельствоваться не подъемом религиозности, молитвенности вообще, ибо гонения и в сектах могут создавать возбуждение молитвенного духа даже до экстатичности. Истинная спасительная религиозность может быть только в «Единой Святой» Церкви, которая должна быть и Соборной, содержащей не только истинное верование, но и устроенной на Истине канонической. В опубликованных в заграничной печати актах Высшей Церковной власти, начиная с приснопамятного Святейшего Патриарха и оканчивая заместителем местоблюстителя митрополитом Сергием, отсюда, из-за границы не легко было не только проследить процесс восстановления церковной каноничности, «соборности», но даже признать это просто как факт в известной мере.
Все наши первосвятители признавали советскую власть. Богом данную, конечно, не в общем нормальном порядке, но в домостроительной, спасительной цели и не проявляли со своей стороны никакой активной против нее враждебности, между тем как советская власть, не имея никаких реальных оснований, считала их фактически контрреволюционерами, если не считала таковым мотивом к тому самое Православие. Хаос, в который советская власть обратила внешнее бытие Церкви, для простого мирского взгляда, можно сказать, исключал по крайней мере близкую возможность восстановления в какой-либо степени канонической «соборности». Можно было не без основания повторить восклицание свт. Василия Великого, произнесенное в разгар арианства: «вера и Церковь гибнут». Но вера первосвятителей в «несть власть аще не от Бога», как богооткровенный закон, должна была вселять убеждение, что и советская власть, безмерно жестокая, но данная Богом для исключительно высокой цели, не угасит окончательно канонический свет в Церкви, но как-то, против своего желания тяжкими мерами она будет усиливать его вплоть до выявления пред взорами всех. С точки зрения этой веры, несомненно, что и в самые темные безотрадные годы жизни Церкви как бы из пепла должна была возрождаться каноническая соборность, расти, шириться и укрепляться, вопреки всякому беспросветному чисто мирскому мышлению: Мои мысли не ваши мысли, ни ваши пути – Мои пути, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис. 55, 8–9).
Однако, усмотреть это нарастание церковной соборности, осознать процесс его отсюда было бы трудно, почти невозможно без личного соприкосновения, вхождения в самую жизнь Патриаршей Церкви, и то при известном условии, особенно для хотя некоторого понимания того, как безбожная власть, ведущая борьбу с религией вообще, содействует домостроительному Божию плану, воссозданию соборности в Истинной нашей Церкви.
Сверх всякого ожидания Господь судил мне побыть в Патриархии всего неделю и в это краткое время приобщиться благодатной жизни, духовно возрождаемой Христом Церкви. Меня не интересовала политическая жизнь России, не интересовала не потому, чтобы она была далека моему сердцу, – кто может забыть родину, святую родину и народ свой, особенно во дни его бедствий – но потому, что она достаточно известна всему миру и особенно нам, русским. Я был захвачен более существенной мыслью, высшим желанием узнать, душой ощутить – возвращается ли и насколько православный русский народ к устроению христианской жизни на Евангельском начале: Ищите прежде Царствия Божия и правды Его и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33), так как перемещение этих жизненных христианских принципов в обратное соотношение было главнейшей причиной постигших его величайших бедствий. Для меня несомненно: будет искание Царства Божия, будет тверда Церковь на канонических началах, будет и великая Россия. Последняя приложится первому. Я непосредственно входил в различные проявления церковной жизни, знакомился с ней по актам Патриархии, расспрашивал о ней живых носителей и свидетелей ее. Однако, нужно сказать, что когда совершается великое Божие дело, переживающими его, оно только духовно ощущается и лишь несколько осмысливается в своей активности, но во всем своем процессе оно едва ли охватывается сознанием их. Это, мне кажется, нужно сказать и о великом Божием деле в России – возрождении ее Церкви. Тем неуловимее там процесс этого возрождения, что он совершается при исключительно труднейших внешних условиях, которые своей силой ежедневно ударяют по сознанию или держат его в напряженном ожидании новых проявлений, не давая возможности остановиться вниманием на нем, быть может для того, чтобы надолго в сознании запечатлелось благовестие Христа: Дадеся Мне всякая власть на небеси и на земли; от верующих требуется: Блюсти вся, елика заповедах вам, и тогда: Я с вами есмь до скончания века. Для осмысления процесса нужна как бы некоторая историческая перспективность его, представление его, как совершившегося факта, созерцание его уже в результатах. Неделя – времени немного, чтобы обстоятельно ознакомиться с пульсом новой церковной жизни, но вполне достаточно для того, чтобы внутренне восчувствовать благодатность ее, твердо установившуюся каноническую соборность Церкви. По возвращении в свою епархию, при обычных условиях жизни я разобрался в полученных от личного соприкосновения с жизнью нашей Матери впечатлениях и, когда все пережитое там стало для меня в близкую отдаленность, и я стал вновь перечитывать все известные всему нашему зарубежью изданные в России нашими первоиерархами церковные акты, тогда я усмотрел в них иной смысл, и, насколько мог, уяснил себе болезненный последовательно-наступательный процесс восстановления именно канонической соборности Церкви; в этом, вопреки своим безбожным целям и расчетам, немало содействовала советская власть, подобно тому, как гонения на христиан римских императоров споспешествовали расширению и укреплению Церкви Христовой и обогащали небесные обители святыми насельниками, новыми усердными молитвенниками за страждущих на земле своих братьев. Это уже дело Божие.
Чтобы не только поделиться своими сведениями о внешней стороне жизни дорогой нам Русской Церкви, что теперь является быть может уже запоздалым, но главным образом познакомить зарубежных русских братьев с внутренней стороной ее, с величайшим фактом чудесно возрождающейся в ней, но еще незавершенной канонической соборности, к чему уже не может быть непреодолимых внешних препятствий, ибо это – дело Божие, я и предпринял этот малый труд.