Страница 15 из 104
Агент “Трианон” сообщал, что во время приватной беседы глава французской военной миссии при Царской Ставке дивизионный генерал Морис Жанен хвастался своей осведомленностью о спланированном англичанами, конкретно сэром Джорджем Бьюкененом и лордом Мильнером, перевороте по свержению самодержавия. Генерал Жанен оказался даже в курсе того, что через Мильнера на революцию в России выделили двадцать один миллион рублей. Агент опасался утечки информации в царскую семью и запрашивал инструкции. Поверх донесения красным карандашом была начертана резолюция “Жанен в деле”.
Этот же агент сообщал, что посол Франции в России М.Палеолог весной 1916 года вёл тайные переговоры с польскими сепаратистами. За спиной своего союзника Франция строила планы расчленения Российской империи.
Агент “Браво” отчитывался о встрече Мильнера с представителями думской оппозиции А.И.Гучковым, князем Г.Е.Львовым, М.В.Родзянко, П.Н.Милюковым, бывшим военным министром генералом А.А.Поливановым, экс-министром иностранных дел С.Д.Сазоновым. Среди обсуждаемых тем, волновавших гостей британского посла, центральной оказалась дискуссия, будет ли убита императорская чета в ходе грядущих потрясений.
Пугающие донесения и сообщения были разбавлены внешне нейтральной справкой о раздражении промышленного капитала тем, что российское правительство стало контролировать расход выделяемых им бюджетных средств. 45 всех военных поставок авансируется, а деятельность внешне благотворительного общества Земгор поддерживается исключительно за казённые средства, и туда уже ухнуло полмиллиарда казённых рублей. Знакомым красным карандашом алела резолюция: “Обеспечить связь жуликов с коллегами из Сити”.
Еще один агент с оперативным псевдонимом, изображенным в виде замысловатого иероглифа, сообщал, что в конце сентября — начале октября 1916 года на квартире кадета М.М.Фёдорова состоялось несколько встреч Гучкова с думскими единомышленниками и князем Вяземским, доверенным лицом великого князя Николая Николаевича. Именно на Вяземского возложена задача по привлечению войск для осуществления переворота.
Впервые увидев упоминание о великом князе, своём начальнике, Батюшин не сдержался от стона, непроизвольно вырвавшегося из груди. Далее он не стал читать подряд все донесения, а выбирал среди них только те, где упоминались великокняжеские особы.
План заговорщиков заключался в захвате Императорского поезда во время одной из поездок Государя в Ставку. Для этого были изучены маршруты следования литерных поездов. Арестовав Государя, предполагалось тут же принудить его к отречению в пользу цесаревича Алексея при регентстве великого князя Михаила Александровича.
Таким образом, заговор Гучкова представлял собой быстрый дворцовый переворот, закамуфлированный под легитимную передачу власти великому князю Михаилу Александровичу, полностью зависящему от регентского совета, где главная роль принадлежала Гучкову. Агент прямо указывал, что Гучков не исключал и самой крайней формы устранения царя в виде убийства, напоминавшего ему события XVIII столетия русской истории.
В донесении генерал нашел ещё несколько высокопоставленных фамилий. Со ссылкой на князя A.B.Оболенского утверждалось, что во главе заговора стояли председатель Думы Родзянко, Гучков и генерал Алексеев. Принимали участие в нём генерал Рузский, и знал об этом даже А.Л.Столыпин, брат Петра Аркадьевича.
Англия была вместе с заговорщиками. Английский посол Бьюкенен принимал участие в заговорщицком движении, многие совещания проходили у него.
Заговор вошел в решающую стадию. Об этом свидетельствовал отчет о посещении Гучковым в октябре 1916 года штаба Северного фронта. Гучков в поездках пользовался автомобилем А.И.Коновалова и мотором № 561, принадлежавшим князю В.Н.Орлову, входящему в близкий круг великого князя Николая Николаевича…
“Вот так, Коля! — думал генерал, листая секретную переписку. — Гоняешься за германскими шпионами, разбиваешь лоб в лепешку, а в это время главные союзники и ближайшие родственники царя готовят государственный переворот. Как же это подло и… гадко.”
Лежащий на софе Распутин закашлял. Генерал встрепенулся. "Неужто я позволил себе думать вслух? Да нет, не похоже…"
Аккуратно сложив документы в пакет и выдернув из них несколько листов, Батюшин поднялся, закрыл сейф, спрятал часы-ключ в карман и, не глядя на Григория, вышел из кабинета. На улицу! Подышать свежим воздухом, а то грудь сдавило и в глазах темно…
—Николай Степанович, с вами всё в порядке? — прорвался откуда-то издалека голос Глобачёва.
—Да, простите, задумался, — стряхнул с себя пелену мучительных мыслей Батюшин. — Простите, что вы спросили?
—Вы ему верите?
—Гришке? Да ни единому слову! — ухмыльнулся Батюшин. — Его, конечно, подстрелили, но рана не так серьёзна, чтобы все время быть в беспамятстве, пока его везли из дворца Юсуповых сюда и ещё почти пять часов здесь… Нет, не верю! Его ранение — это только отговорка, что ничего не видел и ничего не знает.
— О ком он не хочет говорить?