Адди

   - Откуда ты всё это узнал? - спросил Денис. - Я тебе не рассказывал! Так и знал - ты наблюдал за мной сверху, с облаков. Или... не знаю откуда, но ты за мной следил. Братец, если ты меня видел, разве ты не мог подать мне знак раньше? Сказать, что существуешь.

   - Потому что ты был в моей голове, - сказал Максим, потирая виски. Кажется, он чувствовал неловкость за этот всплеск эмоций. - Ну, изначально. Город, в котором ты жил, я выстроил сам, из своих воспоминаний. Я им гордился. Это была моя скорлупа. Каждый камешек на подъездной дорожке, которого касались мои босые ноги, я описал так точно, что осталось только заключить эти описания в обложку и выпустить как книгу. Сколько слов было потрачено на этот город! Но, как любой птенец, я вырос из свой скорлупы и перестал там появляться. Только иногда бродил по улицам и заглядывал в окна. Грыз яблоки и качался на качелях возле детского сада. Примерно тогда же и появился ты. А призвал я тебя, когда понял, что до маяка в одиночку мне не добраться - что-то всегда отбрасывало меня назад... И ещё потому, что ПОРЧА затронула даже это сокровенное место - думаю так или иначе ты её заметил. Если не встретился с ней лицом к лицу, то обязательно заметил краешком глаза что-то пронзительно-чёрное. Как клякса. Как разлитая кола, только живая. Может, ты заметил что-то более страшное. Скоро она разъест там всё. Но, конечно, ты ещё можешь успеть провести некоторое время со своими ненастоящими родителями. Дни, месяцы. А может, годы. Кто знает?

   - У тебя жар, - озабоченно сказал Денис, так, как это говорила мама. Он побледнел, но старался не падать духом. - Пойдём, мы с мамой поставим градусник и вызовем врача. Педиатра. Я, конечно, сам не больно люблю эту толстую женщину. Мы с Митяем называем её усатой выдрой, потому что у неё и в самом деле есть усы. Хочешь посмотреть? Это весело. Так пойдём...

   Он сделал движение, чтобы схватить брата, но тот выскользнул из рук, как тёплый кусок масла. Вот он совсем рядом, а вот уже далеко, за расколотой каменной чашей. Губы двигаются, и Денис вдруг чувствует, как дверной проём распахивается всё шире, словно пасть кита, который вздумал заглотить маленькую рыбёшку, а с ней и несколько галлонов воды.

   - Отправляйся домой, - сказал Максим горько. - Поживи, сколько успеешь. Там время течёт не так, как здесь, так что сколько-то успеешь. А я... я попытаюсь узнать у НЕЁ, кто и зачем подавал мне сигналы.

   Он повернулся к ТЕНИ и больше ничего не сказал. Крошечная его фигурка на фоне вселенской черноты казалась одинокой кометой в беззвёздном небе.

   - Доминико, прошу! - плача завопил Денис, увидев перед собой смешную шапку призрака. - Скажи, что всё это неправда!

   - Увы, пацан, - сказал дух. - Но ты и в самом деле фальшивка. Глупо. Я говорил Максу, что из этого ничего не выйдет. Но, признаться, был удивлён, когда ты начал разговаривать вполне разумно. А теперь прощай. Возможно, мы больше не увидимся. Господи, смотри, какая она страшная, эта махина!

   И Денис, споткнувшись о порог, спиной вперёд влетел в собственную комнату, перевернув по пути табурет. Дверной проём захлопнулся перед носом стеной с фотообоями с джунглями, слоном и тигром. Старыми фотообоями, пахнущими пролитым на них соком, такими знакомыми... Сейчас Денис готов был бросаться на стену, молотить кулаками и орать: "Я настоящий! Я вам докажу, что я настоящий!"

   Дверь распахнулась. Мама заглянула в комнату так, будто ожидала увидеть здесь как минимум последствия локального землетрясения. Как максимум, должно быть, нашествие Годзиллы.

   - Что здесь происходит? - спросила она. - Ты ничего не сломал?

   Денис готов был броситься ей на шею. Такая свежая, такая родная. Сейчас, наверное, утро, судя по тому, что на её майке чернеют свежие пятна от кофе. С забранными в толстую косу волосами как всегда непорядок, но перед выходом на работу мама, конечно, их приберёт.

   - Что это с тобой? Ты что, опять влез в окно по дереву? Я же тебя просила так не делать! О боже, у тебя листья в волосах... что ты, позволь спросить, делал на улице в такую рань?

   - Я... мы... - начал он, лихорадочно придумывая, какую бы историю рассказать. Но если бы даже в голове появилось что-то внятное и логичное, что-то вроде поездки вместе с Митяем в доки, чтобы посмотреть на прибывший от каких-нибудь дальних туманных берегов исполин-паром, трясущийся рот не позволил бы её рассказать.

   Денис бросился на шею матери, едва не сбив её с ног. Из глаз текли слёзы. Он пытался сказать, что скучал, что видел Максима, но так и не смог привести его домой. Пытался уложить все перипетия их самого ненужного на свете путешествия в двух-трёх сдавленных звуках.

   - Что ты там бормочешь, я не слышу, - сказала мама. Она отодвинула Дениса от себя, специальным, опытным взглядом, который для своих чад есть у каждой мамы, оглядела с ног до головы. С лаем прибежал Рупор, принялся лизать голые ноги мальчика. Только теперь Денис сподобился себя оглядеть и обнаружил, что на нём обыкновенная одежда для сна - майка и трусы. Брат позаботился, чтобы его возвращение прошло как можно более безболезненно. Кровать разворочена, будто среди приливов и отливов одеял и простыней вдруг зародилось настоящее торнадо.

   - Послушай, мне нужно собираться на работу, - сказала тем временем мама. - Иди в ванную, умойся. Завтрак на столе, за ним и расскажешь, что тебя так расстроило.

   Денис повиновался. Он тщательно вымылся, наслаждаясь каждой каплей тёплой воды, фыркая и не замечая, как по плитке на стенах струятся настоящие водопады, он полоскал руки до локтей и вновь и вновь старался смыть с них невидимую грязь. Промыл между пальцами и даже под ногтями, чего никогда раньше не было. Вода, утекающая в сливное отверстие, впрочем, не стала сильно грязной. Всё было... как-то не так. Денис уставился на себя в зеркале, пытаясь найти хоть малюсенькое упоминание о прошедшем путешествии, и нашёл: лёгкую черноту под глазами, как будто тень пережитых событий. ТЕНЬ... это слово звучит теперь двояко в любом контексте. Не про эту ли тень говорил Макс? Она, говорит, начинает разъедать его родной мир - он ведь не настоящий, не то, что эта ДРУГАЯ СТОРОНА. Мама говорила: "Листья в волосах", но там Денис обнаружил только обрезок от зелёной цветной бумаги, и больше ничего.

   "А она ведь тоже не настоящая, - вдруг подумал Денис, тщательно смывая с переносицы мыло. Руки его на миг замерли, а после продолжили движения. - Максим говорил, что меня он придумал, чтобы маме и папе было не так одиноко... но сначала, должно быть, были придуманы они".