Исход. Обратная сторона Луны

Василий Арсеньев

Исход. Обратная сторона Луны

В то время были на земле исполины,

особенно же с того времени, как сыны Божии

стали входить к дочерям человеческим.

Книга Бытия 6:4

И увидел я отверстое небо,

И вот конь белый, и

Сидящий на нем…

Праведно судит и воинствует.

Откровение 19:11

Пролог

Остров Патмос (Эгейское море). 69 год от Рождества Христова.

На берегу в одной исподней одежде лежал некий человек. Он был без сознания. Тем временем уже начинался прилив. Вода, отступившая ночью от берега, теперь дошла до самых ног его. Зашумел ветер, поднимая волны. Еще немного, и лежащего на берегу унесло бы в море. Но вдруг прибежал мальчик и начал трясти его за плечо:

– Господин мой, очнитесь!

Мужчина приподнялся с земли и отряхнулся от песка, прилипшего к его телу. Это был старик с седой бородой и морщинистым лицом.

– Папий, – сказал он по-гречески с акцентом. – Я видел это…

– Что? – спросил отрок, помогая старцу подняться на ноги.

– Женщину, сидящую на звере багряном… – с лихорадочным блеском в глазах отозвался старец. Он обернулся и вдруг испуганно прокричал, отступая назад:

– Это он!

Мальчик взглянул на море, – шла приливная волна, а вдали виднелись паруса большого корабля, который приближался к гавани.

– Это он! – повторил старец, продолжая пятиться. Перед его взором предстал выходящий из моря чудовищный зверь с семью головами и десятью рогами. На рогах его было десять диадем, а на головах – имена богохульные. Одна из его голов кровоточила, но рана быстро заживала…

Старец кинулся наутек, но быстро выбился из сил и сел передохнуть на первый попавшийся камень, озираясь по сторонам. Отрок, запыхавшись, подскочил к нему с расспросами:

– Что случилось, господин мой?

Старец не слышал его слов. И только все время, словно в бреду, он повторял по-гречески:

– И он сделает то, что всем положено будет начертание на правую руку их или на чело их. И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот десять и шесть.

Он долго сидел на камне, глядя в одну точку бессмысленным взором, потом вдруг обернулся и заметно побледнел; тотчас сорвался с места и, сделав несколько неверных шагов, пал наземь, заливаясь слезами:

– Господин мой, Ты, наконец, пришел за мной!

Перед ним стоял Христос… Иоанн обхватил его ноги руками и не смел поднять взор свой на учителя, но когда сделал это, в страхе отпрянул в сторону. Вместо до боли знакомого и милого сердцу образа Иешуа он увидел обличье некоего серого существа с большой головой и черными глазами. На миг единый его взору предстал этот жуткий образ, но и этого оказалось достаточным, чтобы старец перепугался.

– Что это такое? Кто ты? – осведомился он, стоя на коленях и со страхом глядя на незнакомца. – Ты ангел?

– Я – один из Сынов Божьих, и меня зовут Лем, потому что я «странник», – отвечал незнакомец, чей облик в этот миг вновь стал меняться, приняв вид того, который некогда умер на кресте. Он и впрямь походил на путника: был одет в плащ с капюшоном, и в руке держал дорожный посох. – Не бойся, Иоанн: я не причиню тебе зла. Встань!

Старец послушно поднялся на ноги, но долго не мог прийти в себя и, опустившись на камень, вглядывался в лицо своего необыкновенного посетителя, узнавая в нем любимого учителя и в то же время осознавая, что это вовсе не он. Тот, между тем, устремил свой взор в сторону моря и не сразу проговорил, отвечая на невысказанные вопросы Иоанна.

– Я пришел к тебе ныне, дабы сбылось реченное твоим Учителем. Ты, конечно, помнишь его слова о тебе, обращенные к Петру: «Если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду»?

– Да, – улыбнулся Иоанн (на него вмиг нахлынули счастливые воспоминания). – Это было много времени назад. Тогда мои товарищи сочли, что это значит, будто я не умру. Но, как видишь, я дожил до преклонных лет, и дни мои уже наверняка сочтены…

– Твой учитель не просто так произнес эти слова, – качнул головой Странник, по-прежнему не глядя на своего собеседника. – Он предвидел, что тебе суждено прожить невероятно долгую жизнь. Не одну тысячу лет!

Старец усмехнулся, с недоверием подумав, что это совершенно исключено.

– Невозможно?

На этот раз Странник обернулся, и на миг Иоанн увидел его истинное обличье.

– Ты уверен в этом?

– Я и не думал, что ангелы выглядят так!

– А какими ты представлял нас? Прекрасными юношами в сияющих одеждах? Я мог бы предстать тебе и в подобном образе, но нам нужно, чтобы ты узнал правду.

– Для чего? – осведомился Иоанн.

– Чтобы сбылось древнее пророчество, – отвечал Странник. – Если ты последуешь за мной, то и слова твоего учителя исполнятся, – он умолк на некоторое время, а потом закончил. – Время еще есть. Я не тороплю тебя. Однако ровно через год буду ждать тебя на этом самом месте. Если ты не придешь, великая Истина не откроется тебе, и слова Иешуа окажутся напрасными!

Сказав это, Странник направился по берегу моря в сторону, противоположную от той, где находились жилые постройки рыбацкого селения. Иоанн проводил его взглядом, пока тот не скрылся из виду, после чего еще долго сидел на камне, пребывая в глубоком раздумье…

Сентябрь 70 года.

Иоанн и его юный слуга ютились в крохотной лачуге на самой окраине рыбацкого поселка. Вдвоем они выращивали овощи в огороде и обрабатывали заступом землю на небольшом участке, засеивая поле пшеницей. Кроме того, ловкий юноша время от времени ловил рыбу, выходя на утлой лодчонке с приятелями в море.

Время летело стремительно, как птицы или облака по небу!

Вечерами Иоанн, когда он не был занят по хозяйству, бродил по берегу моря, пока не уставал. И тогда он садился на камень, уставившись куда-то вдаль невидящим взором (и так он мог сидеть часами!). В иные дни он проводил время дома, делая какие-то записи. Папий не знал, что пишет его хозяин и учитель. И не спрашивал об этом – он знал, когда сочтет нужным, старец сам все расскажет. И такой день действительно настал. Но их откровенной беседе предшествовало одно крайне неприятное известие, которое получил отрок, когда был в городе, где на торговой площади продавал выращенный ими урожай зерна.

На том острове проживала небольшая еврейская диаспора. И, надо сказать, соседом Папия по торговому месту на рынке был один из тех иудеев, который накануне вечером вернулся с большой земли. К нему утром подступили с расспросами его собратья по вере: «Что-то слышно о Родине?» Однако тот человек, который всегда был словоохотлив, на сей раз долго отмалчивался и хмурился.

– Нет, братья, ничего я не знаю. Но кое-что слышал, будто… – иудей тяжело вздохнул, а потом договорил. – Сказывают, будто римляне Ерушалаим захватили. А еще… – он не мог продолжать, – закрыл лицо рукой, чтобы не показать своих слез. – А еще говорят, что Храм Бога нашего предан огню, сожжен дотла…

– Не может быть! – послышались голоса людей, которым не хотелось верить, что такое вообще возможно. «Храм Ерушалаима разрушен?! Нет, не может быть! Господь не допустил бы такого!»

– И, тем не менее, братья, боюсь, что это правда, – удрученно покачал головой тот иудей. – До нас и прежде доходили плохие вести: о восстании, о войне… Это конец, братья! – закончил он, и никто из тех, кто находился рядом в тот момент, не смог сдержать слез при этом. Некоторые из них рвали на себе одежды и посыпали голову пеплом, – столь сильна была их скорбь!

Папий не принадлежал к диаспоре, однако и его те слова не оставили равнодушным. Он понимал, что значил храм в Ерушалаиме для каждого иудея, а потому, возвращаясь домой на телеге, ехал намеренно медленно, чтобы обдумать, как об этом рассказать своему учителю.