Жизнь

Волнение во мне умерло. Его убила нестерпимая жажда выполнить задуманное, которая теперь пульсировала сильнейшим гейзером мести. Именно она и отключала брезгливость, панику и отчаянье. Я был словно акула, которая выбиралась из рыболовных сетей, дабы продолжить свой хищный путь. Пусть последний, но необходимый. Как точка в конце законченного предложения.

Наконец, машина двинулась в путь. Я знал дорогу, по которой мы ехали. Сейчас должно быть около половины седьмого. Слишком ранний час для туристов и местных, которые могли направляться на работу или учебу.

Когда мусоровоз остановится на железнодорожном переезде, я должен буду выпрыгнуть из кузова. Я надеялся, что свидетелей этому не будет. Иначе… возможны лишние проблемы.

Отсчитывая секунды, я глядел в небо, покрытое тучами, которые обещали весенний дождь.

Точно! Ведь уже весна!

Даже не верится, что я столько продержался. Слишком долго я здесь без нее. Пришло время это исправить.

Я услышал предупреждающие сигнал семафора, и мусоровоз остановился, пропуская утренние поезда и электрички. Машина направлялась за город, чтобы избавиться от своего груза. Но мне с ней было не по пути.

Выбравшись из кучи зловонных пакетов и мешков, я спрыгнул, присел на корточки и, подняв голову, осмотрелся.

Мне повезло! Никого.

И побежал так быстро, насколько позволяло мое ослабевшее тело, едва оправившееся от полученных увечий. Я должен держаться прямого пути, чтобы зевающий водитель не увидел меня с боковых зеркал. Пусть редкие встречные думают, что этот странный, неопрятный тип вовсе не психопат, сбежавший с лечебницы, а человек, занятый утренней пробежкой. Хорошо, что у меня теперь борода, которая вместе с худобой изменила мою внешность.

Я слишком долго жил с мыслями, которые убивали меня. Поэтому уверенность в собственном безумстве усиливалась с каждой минутой, которую я проводил в прежнем мире. Сидя в метро, укутавшись в куртку, чтобы спрятать больничный костюм, я прятал свой бородатый подбородок в его воротник. Мое отражение на противоположном оконном стекле было неузнаваемым даже для меня.

Черт возьми, кто меня может принять за бывшего наследника герцогского титула и владельца перспективного будущего?

Высокомерный, властный прагматик, живущий лишь холодным расчетом, умер в том коттедже. Он так и не пришел в себя после удара. Он не спас ту, которую любил. Да, он убил ее, хоть и не своими руками.

Глядя себе в глаза в стекле дверцы вагона метро, я очередной раз вынес себе приговор, понимая, что губил невинную девушку все время, пока знал. Через пару часов наступит долгожданная расплата, и я ждал ее с каким-то больным наслаждением.

Покинув подземку, я вышел на влажный воздух. Шел дождь. Подставив лицо холодным каплям, я вдохнул, наслаждаясь отчетливыми и яркими воспоминаниями.

Танцующая Зоя под летним ливнем: «Не все в этом мире можно купить, Себастьян!».

Я бы душу свою продал, если бы это вернуло тебя, малышка!

То чувство, которое ты мне подарила дано испытать только раз в жизни и не всем. Мне повезло прожить с ним три дня. Но это стоило всей моей жизни.

Горячая и уже привычная волна сдерживаемых слез атаковала мои веки, но я шумно выдохнул и, сунув руки в карманы, двинулся в сторону своей прежней обители.

Ах, моя дорогая невестка Злата, ты так была права!

Вот теперь-то я понимаю, как чужда мне прежняя жизнь. Ты называла ее «репетицией», Латти, и ты попала в точку. Сейчас, когда я готов жить настоящей, яркой жизнью – ее нет рядом со мной.

Я подошел к высотке, где находился мой дом. Его непременно скоро продадут, поскольку содержать такой пентхаус, у моей семьи уже нет средств.

Спустившись в подземный паркинг, я выпрямил спину и двинулся к лифту. Надежда на то, что мою охрану распустили, оправдалась, когда введенный код-ключ на внутренней панели лифта был принят.

Внутренности подскочили от давления, которое создала кабинка, быстро несущая меня вверх. Тридцать секунд и я вошел в бывшее жилье.

Двигаясь быстро и уверенно, я прошел в гардеробную, скинул с себя смрадную одежду больницы и встал под ледяной душ. Не вытираясь, я принялся натягивать на себя черный джемпер и синие джины – первое, что попалось на глаза.

Накинув пальто, я двинулся к картине в стиле арт-деко в холле. Леопард, изображенный на ней, смотрел с пониманием, когда я отодвигал его в сторону, открывая дверцу сейфа. Набрав пароль, я дернул за ручку и та поддалась. Внутри лежали купюры евро номиналом «пятьсот», сложенные в стопки, и пистолет. Вытащив немного денег, я взял рукоять серебристой «Беретты 92», с укороченным стволом, и проверил обойму.

Полная. Отлично!

Поставив на предохранитель, я воткнул его за пояс джинсов на пояснице и пошел к выходу, не закрывая сейф. Теперь я буду привлекать меньше внимания, когда появлюсь в своем офисе. Бродяга там был бы более заметен, чем незнакомец, который похож на бывшего босса с черной порослью на лице.

Вышел я так же, как и вошел. С оружием я чувствовал себя уверенней, понимая, что теперь на моем пути меньше непреодолимых преград.

Оказавшись на улице, которая уже утратила утреннюю сонливость, я с сожалением отметил, что дождь уже закончился. Поймав такси, сел на заднее сидение и назвал адрес делового небоскреба, в котором больше не властвовала семья Эскалант.

Мой взгляд устремился к небу. Тучи обещали дождливый день, и я ждал этих капель. Они родом с небес. Оттуда, где отныне жила она. Мой воспаленный разум нежно нашептывал мечту, что во время дождя она становилась ближе, касаясь меня небесной водой.

Я вышел из такси напротив входа в небоскреб, который раньше был для меня милее дома. Не спеша окинул взглядом его величие, и осознал, что жалел лишь об одном: все это в руках мерзкого убийцы.

Запахнув пальто, я пошел в сторону входа и проник внутрь. Холл был еще пустынным. Администратор и охрана не обращали на меня внимания. Какое им дело до очередного посетителя холдинга, который ждет начало рабочего дня?

Для пущей убедительности я взял буклет с информационной стойки, в котором была опубликована карта компании с иерархией полномочий. Делая вид, что увлечен чтением, я осторожно вытянул револьвер и спрятал его в карман пальто, сжав холодную рукоять.

Я стоял напротив входа, глядя на улицу сквозь стеклянные тонированные двери, разъезжающиеся в стороны при необходимости впустить или выпустить посетителя. Медленно я продвигался вперед, дабы точно вычислить ту точку, которая заставляет механизм открывать проход.

Слушая ровный и спокойный стук своего сердца, я ждал убийцу, чтобы самому стать убийцей. Мой взгляд быстро метнулся к электронным часам над дверным проемом. Ровно девять. Сейчас будет, ведь он никогда не опаздывал.

И как подтверждение моих догадок, я увидел черный блестящий «Бентли», который подъезжал к входу. Я медленно направился к дверям, крепче сжимая пальцы на «Беретта». Словно аллигатор, который видит гнусного человечешку, посмевшего купаться в его водоеме, я смотрел, как вышедший из авто Раблес, обошел его и открыл пассажирскую дверь, выпуская… Сезара Бланко.

Вот тут-то я и ощутил всплеск адреналина такой силы, что даже задрожал. Вот оно, то самое чувство, которое готовит тебя к убийству врага. Встав напротив двери, на заранее высчитанном рубеже, что удерживал реакцию механики, я ждал уверенно шагающего мне навстречу подонка, пока Раблес, глядя ему в след, разговаривал по телефону.

Вместе со своим пульсом я отсчитывал секунды, приближающие час расплаты.

Три. Четыре. Пять…

Сезар пропустил молоденькую секретаршу, позволяя войти первой, и похотливо глянул ей на бедра, обтянутые красной узкой юбкой.

Это мне на руку. Я разминулся с ней по левую сторону и вытащил пистолет, как раз в тот момент, когда глаза ублюдка поднялись к моему лицу.

Он хотел посмотреть на того, кто встал на его пути, но ошеломленно застыл, понимая, что холодная сталь дула моей «Беретта» уперлась ему в лоб.