Ганс Бессмертный

– Сохраним ли мы веру отцов и дедов?

Тут конь сразу переступил препятствие правой ногой и заржал.

Уличанские старосты радостно спускались вниз, торопясь разнести добрую весть. Наконец, у храма остались только волхвы и витязи.

– Пойдёмте внутрь, – позвал их Славомир.

Они, как и стояли, гурьбой пошли внутрь, служители раздвинули красную занавесь, и перед ними стояла серебряная , позолоченная статуя Святовита. Этот образ был трёхглав, с луком в руке. Яромир знал, что божество троично, и едино. Это были три сущности, в которых он себя являл людям. Вся храмина изнутри была покрыта позолотой, украшавшей невероятную резьбу по дереву.

– Я решил показать вам образ божества, и это место, которое вы хранили с мечами в руках тысячи лет. Наша благодарность не имеет границ, – вдохновенно говорил волхв, – Сейчас настали тяжёлые времена, но я горд, что вы были здесь.

– О чём ты, волхв, мы здесь, – ответил Витень.

– Вам нужно уйти, вы воплощенная память, – с нежностью повторил Славомир, – нашей веры, нашего народа, наших знаний. Когда вы на веслах, вас не догнать ни одному драккару.

– Липа и Ута уже возвращаются на Восток, на Урал, – они принесут нашим людям знания и сохранят память. Мы же будем драться, как должно, – заявил Лют.

На волхва было тяжело смотреть, он смотрел на витязей, словно уже прощался со всеми. Кустистые брови старца сошлись на переносице.

– Не я вас учил, а вы меня наставляли. Что я против вас?

– Пожалел тогда Аттила – батюшка римлян, сменивших веру. Перебил бы их. жили бы спокойно.

– Не то говоришь, – сказал спокойно Славомир Тиудемиру, – то не по совести было бы, ты же слышал, Лют, что сама Эльга, собиралась идти в великий поход на Юг, и казнить Лютой Смертью все чужих до единого. Но перемогла себя, и скрылась на Запретном острове, и лика больше не кажет людям. Нарушил слово император Карл, когда захотел саксов крестить. Слова, данное римским епископом Львом не навязывать свою веру никому, кто не живет в Империи.

– Так ведь побили франков!

– С помощью магьяров, посланных Белым Царём, побили. Да изветом, обманом злым, убили Белого царя Оскола и его атмана Дара. И посыпалось всё… Тогда вильцы и ушли на Восток, к Днепру.

– Да не все же ушли, и ведь Рюрик тоже Велесового рода, мы это знаем, не чужой он

И все витязи согласно закивали головами, переглянулись, вспоминая былое, и свой поход в Царьград.

– Но, не старший он, боковая ветвь. Сам знаешь, первый князь вендов это брат Рады, жены Велеса. Он из венетов, третий князь его рода взял за себя жену из рода Белых Царей.

– Ну да, – повторил витязь, – так ведь Рада, первая жена Улля- Велеса, его сестра? – вмешался Тиудемир.

– Всё равно, не по чести поступил Олег, убив Дара и Оскола, и умер за это злой смертью.

Витень смотрел в шитый ковёр на дощатом поле горницы, и Лют одобрительно хлопнул друга по плечу.

– Всё верно сделал, старшина, что убил Олега. Потом мы и Владимира приняли, и здесь он хоробростовал.

– Да, а потом что было? – добавил Витень, и умолк.

– Своё для них худым стало, – зло вставил слова Яромир, – и, волхв. Эльга…

– Говори, витязь, – разрешил Лют, – Может, завтра сгинем все. Больше не надо скрывать…

Спящая Царевна

Тяжкий поход затеяли витязи, пошли на одной лодье Священной дорогой, Путём из варягов в священные места. Взял с собой Витень девять витязей да двадцать одного честного отрока. Нёс их по волнам Синего моря шитик, лодья в тридцать весел, с пришитыми лыком досками к хребту судна. В священное место не дело соваться на сбитом гвоздями корабле, и лежала у мачты кожаная лодка, на десять человек.

С честным знаменем, малым грифоновым стягом, везде они были желанными гостями. И из моря дошли в Ладогу, в самое начало божьего пути. Взяли на ярмарке припасы честным торгом, не усложнили себе путь обидой хозяев. Яромир осмотрел небольшой город, но ладный, хорошо построенный, со рвом и валом. С ними ходил, отдавая честь дорогим гостям, Аскан, старейшина этой земли.

– Хорошо ли дошли? – говорил, как бы и ни о чём, мудрый человек, глядя на витязя снизу вверх.

– И был ветер попутный, так что и боги помогали. Ну и гребли, когда надо.

– Ага, – как бы задумавшись ответил,– надо бы в баню отвести вас, по обычаю, – усмехнулся он, пряча улыбку в бороду.

– Спасибо, хозяин , – также улыбнулся Витень.

Баня, чудо какое – уже готова была, а парить гостей собрались сам старейшина и его четыре сына, оказывая честь гостям. Аскан воззрился на меч Яромира, на узорчатую сталь клинка, на золотое яблоко, навершие рукояти меча. Витязь бы не поверил, что глаза могут так округлиться.

В предбаннике все разделись, так что стало видно, кто почтил своим появлением город.

Гости с удовольствием мылись с дороги, наслаждались паром и мыльным корнем, смывавшим пот и дорожную грязь. Все раскраснелись, иногда обливались из ушата холодной колодезной водой. Обычные люди, правда, высокие очень, стрижены – как северцы, ну и что? Бритье- дело тяжёлое, подумал старейшина, потрогав себя за подбородок. А уж голову брить…

Татуировки покрывали полностью тела девятерых, у двадцати одного они тоже были. Но рисунки не те, совсем не те, и это было видно с первого взгляда. Да и девять были выше своих отроков на целую голову. Хотя пострижены были одинаково- бритая голова и косица на затылке. Пожилой мужчина видел всё- что они бреют бороды, и девять из них, отличаются и статью, и ростом, и ещё чем -то… Сначала старейшина не понял, в чём дело, что его так растревожило. Аскан протёр глаза, оглядел свои шрамы на руке и ноге. Он не был великим воином, но шрамы были неизбежностью.

У этих Людей ШРАМОВ НЕ БЫЛО. У воинов, бывших не в одной битве, нет шрамов! Совсем! Аскан побледнел, и прикрыл лицо ковшом с квасом, опустив в самое питьё свой нос, и закашлялся.

– Что с тобой? – заботливо спросил Яромир, – я травник, вылечу любую хворь.

– Да ничего… Ты, сыне, не проводишь меня в предбанник, отдышусь?

Там же сидел один из его детей. Старейшина о чём то быстро поговорил с сыном, принесшим ещё воды в баню.. Отрок улыбнулся, кивнул и убежал. Яромир накинул одежду, и пил квас, радуясь погожему дню, то что рядом добрые люди, и не надо идти в бой. Старейшина опять смотрел на витязя, на его гладкое, как у девушки, лицо без морщин. На вид такому больше двадцати лет не дашь, или меньше, как думал старейшина. Аскан присел рядом с витязем.

– Я уже пожил хорошо…Длинная жизнь прошла, и неплохая. У меня шестеро детей выжило, умерли всего двое. А ты, воин, не женат?

– Нет, – не соврал Яромир. Последняя жена умерла двести лет назад.

– Приглянулся ты моей племяннице, Желе.

– Мы в дороге, Аскан. Не смогу взять жену с собой.

– Так что же? Ты откажешь?

Яромир только пожал плечами, и примирился с неизбежным. Ожидать долго не пришлось, девушка, лет шестнадцати, нарядно одетая, стояла рядом с дверью. Витязь поклонился красавице. Славница повела его в терем. Витязь нагнулся, проходя в низкую дверь, сделанную так по обычаю.

– Проходи, – тихо говорила девушка.

Витязь кивнул, и что бы не оскорбить гостеприимных хозяев и Желю, из сумы достал толстый серебряный браслет, весом в две марки, и одел его на девичье запястье. Она зарделась, спрятав лицо рукавом рубахи, потом поклонилась. На стол поставила два кубка, налив в них мёда. Было еще светло, но масляный светильник горел на столе. Деревянное блюдо было пустым, хлеб ещё не нарезан, она отрезала сама. А копченое мясо с другим ножом придвинула ему.

Яромир примерился, взял нож, но рукоять соскочила с черена, и он задел ладонью лезвие. Девушка не сводила глаз с ранки, словно ожидала увидеть Нечто. Он только глубоко вздохнул.

– Это не ихор, Желя. Кровь у меня красная, как у всех, – и поднял ладонь повыше, так что алая капля упала на стол.