Закат. Начало

— Я нет, я… Я здесь не при чем, — вскочила Джерри с дивана, а Генри приказал ей стоять на месте.

— Позвольте мне закончить, — он снова улыбнулся. — В тот день на презентации Пикассо я все так же верил, что картину украла Джулия. Я обвинял ее во лжи. По-прежнему считал, будто она подставила меня, особенно когда обнаружил, что пропало еще одно полотно. Но мне не хватало улик. Я никому не сказал о третьей картине. Я сидел в твоем кабинете, — взглянул он на Коккинакиса, — и целый день просматривал видео. То самое, на котором ты, Том, приклеиваешь скотчем картину на заднюю сторону репродукции в моем номере.

Коккинакис широко раскрыл рот от удивления и сделал шаг навстречу Генри. Под его правой ногой скрипнула прогнившая доска пола. Агент Брикман снял пистолет с предохранителя, после чего Том замер на месте, подняв руки.

— Ты, вероятно, желаешь знать, что именно тебя подвело, Том? — вздернул подбородок Генри. — Твоя странная манера пользоваться клейкой лентой. Ты оттягиваешь скотч, потом дергаешь три раза, после чего прикусываешь зубами. Когда я просматривал то видео в сотый раз, ты вдруг проделал то же самое в метре от меня. Прямо перед моим лицом. У меня просто кончился воздух в легких. Меня затошнило от той догадки, которая поселилась у меня в голове. И тогда я пошел к тебе домой.

— Что? — возмутился Том.

А Генри продолжил:

— Господи, твой стон облегчения, когда камера моего ноутбука оказалась слишком низко! Ты хотел, чтобы он был похож на разочарование, но сейчас я понимаю, что вышло не очень правдоподобно. Той ночью я не спал. Я все думал и думал. Ты и Джерри. Ах да, еще охранник по имени Питер, наш исчезнувший свидетель, который по всеобщим намекам подпоил Джерри, и та уснула в раздевалке, прибежав на место преступления к шапочному разбору. Вы действительно выпили чаю, и ты, Джерри, — кивнул он девушке, — предоставила Питеру какой-то компромат. Мне неизвестно, что именно ты ему показала, однако вам двоим удалось напугать парня, и он покинул город прямо из галереи, даже не отработав до конца ту самую смену. Вы отлично все продумали. Из вас вышла идеальная команда. Выбрать известного коллекционера и досконально изучить его невесту. А когда они прибудут в Грецию скомпоновать улики таким образом, чтобы все походило на то, что Джулия залезла в галерею для Тео. Это ведь вы двое отправили меня именно к Джонсону в отель, предложив его кандидатуру. Изначально ограбление показалось мне пижонством. У них двоих было все для того, чтобы совершить это преступление. Все, кроме одного. Мотива. Вы учли многое. Увлечение Джулии скалолазанием. Браво! — Генри взмахнул свободной рукой. — Не забыли о том, что ее дед невероятно талантливый художник, а значит, именно он делал для нее копии. В одном из интервью вы узнали об умении Джулии вскрывать замки. Этому не совсем женскому занятию в детстве ради забавы ее научил отец. Но вот наш следственный эксперимент с нападением на магазин лишь доказал невиновность мисс Орманд, ведь той ночью она бы сделала это аккуратно. И когда вы узнали ее настоящее имя, оно натолкнуло вас на мысль, что знаком будет «бабочка». И схема окончательно выстроилась.

Генри наклонил голову, переводя взгляд с Тома на Джерри, его глаза горели победным огнем.

— Вот только богатые люди не залазят в галереи, — пожал плечами Генри, широко улыбаясь. — Я пытался, я правда пытался придумать, зачем Джулия должна забраться внутрь и украсть картину. Первое время я полагал, что она влюблена в него и способна на все ради своего мужчины. Сделать подарок на свадьбу коллекционеру в виде шедевра мировой живописи — что может быть лучше? Но Джулия не любит Тео, — сверкнул синими глазами Генри. — Я воображал, будто в тот вечер, когда Джонсон стрелял в меня, мисс Орманд явилась в мой номер за важными заметками показаний. Но на самом деле, очарованный тем, как сильно меня тянет к блондинке, я машинально засунул в карман пиджака ту самую бумагу, которую искал у нее, и даже не заметил этого. Она узнала об измене жениха и просто пришла ко мне, чтобы отвлечься. По какой-то странной и необъяснимой причине мы действительно понравились друг другу. Джулия следила за Тео, о чем сразу же мне и сообщила. А Джонсон, без сомнения, ревнивый самодур, у которого полно денег и власти. Именно поэтому он безнаказанно стрелял в дверь отеля, а когда узнал в кого именно, сразу прекратил преследование и замел следы. Он позвонил утром Джулии и рассказал, что картина у меня в номере, так как именно это обнаружил частный детектив, нанятый ими для поиска картины Пикассо. Ну, а бедная мисс Джулия вместо того, чтобы поплакаться на самодурство жениха, решила пожаловаться на меня. Предположив, что я и есть тот самый вор, что, естественно, вам двоим было на руку. Вы завели следствие в тупик, окончательно всех запутав.

Том дернулся.

— Стой на месте, Том! И как только я увидел этот твой скотч, Коккинакис. Я сразу же смекнул, что вы полицейские, которые досконально знали всю систему охраны. А главное, могли разгуливать по галерее, вырезать и менять местами картины сколько душе угодно, обвинив в этом женщину, чей маникюр стоит дороже, чем твоя месячная зарплата, Том. И здесь я никак не мог понять, зачем вы вернули одну картину, потом подбросили мне другую? Ты так нервничал, Том, тяжело дышал и потел, когда полотно обнаружили в моем номере. Я наивно полагал, что ты переживаешь за меня. Но ты знал, что мне, вероятнее всего, удастся выкрутиться из этой истории, а вот наличие видеозаписи тебя изрядно испугало. Вы оба не сомневались, что против Орманд и Джонсона улик не хватит и дело, скорее всего, закроют, так и не обнаружив пропажу третьей и самой дорогой картины. Ведь две другие уже в галерее. Вот для чего вы их вернули. Во время пламенной речи Тео на презентации спасенного Пикассо до меня наконец дошла суть преступления. И тут я понял, что твои ребята не осматривали другие картины на наличие этой самой бабочки. Ибо ты не давал им такого распоряжения. В тот день я сказал вам о пропаже Гогена — третьей картины — не сразу. Этот план я придумал с помощью начальника полиции, — печально вздохнул Брикман. — Мы обнаружили картину у тебя дома и просто спрятали, договорившись с руководством аэропорта. Конечно, никто не переправлял ее через границу.

— Надеюсь, ты доволен, Брикман, — рассмеялся Том, аплодируя. — Ты хотя бы представляешь, сколько жизней разрушил? У моей семьи отберут дом. Дети не смогут учиться. Сдались тебе эти картины? Ты первый и последний раз в Греции. Какая разница, в какой галерее будет висеть этот чертов Гоген? Но нет, тебе было необходимо угробить нас ради поисков истины.

Генри даже не повел бровью.

— Это как раз то, чем я хотел закончить, Том, — опустил пистолет Генри. Похоже, никто не собирался сопротивляться. Его голос был по-прежнему спокойным.

— Отвали, Брикман. Ты и так наговорил всякого. И не зови меня Том, для тебя я Коккинакис, — уселся на пыльный диван следователь афинской полиции.

— У вас двоих был мотив. В отличие от Джулии и Тео, вам нужны деньги! Мне очень жаль, правда.

— Ни хрена тебе не жаль, — махнул Том рукой, опустив голову.

В этот момент в комнату вбежали полицейские. По ступеням медленно поднялся Дмитрий Николоидис — начальник полиции. Он взглянул в глаза Тома и покачал головой.

— Зачем? — только и смог выдавить грек.

Когда Кокинаккиса и Джерри выводили из квартиры, Генри добавил:

— Я нашел того самого дорогого эксперта, который осматривал картину Мондриана и Пикассо после того, как они вернулись в галерею. Мне пришлось трясти его за грудки, чтобы выбить информацию. Я думал, что он наведет меня на тех, кто делал для вас копии. А все оказалось куда проще, — широко улыбнулся Генри. — У него есть собственная мастерская, буквально напичканная изображениями наших любимых картин. Жаль, он очень талантливый парень. Но ему не стоило лепить бабочку на копию третьей картины Гогена — это вас и подвело. Не надо на него злиться, Том! Он всего лишь художник! Помнишь, я тебе говорил однажды, что настоящий мастер не способен отказаться от соблазна оставить знак на своей работе.