Страница 87 из 91
После минутного подъёма накатила обратка. Мозг опять сдавило, дыхание потяжелело, глаза на миг застлала пелена. Я сморгнул и крепче стиснул руль.
Нельзя расслабляться. До чемпионства – тридцать шесть кругов в двух заездах. Сто четырнадцать километров пробега на пределе сил. Испытание, которое и выявит, кто достоин унести с собой первенство.
Девятый круг принёс новые жёлтые флаги. На этот раз покинул гонку Масленников. Жаль парня: несомненно, способный (что показала квалификация под дождём на этой же трассе), но в сезоне даже до десятки не доехал…
Когда исчезла очередная угроза безопасности, лидировавший Ахмед газанул и по новой начал отъезжать, идя к «большому шлему». Я и Нико катили следом, также принимаясь отрываться от остальных. Судя по тем номерам, которые мне удалось различить в зеркале, позади ехали Атоев, Исаакян и Троицкий, причём двое последних явно намеревались сражаться за пятое место.
Эх, а если бы Владимир нормально на «Москоу Рейсвей» проехал, то, может, и он бы внёс вклад в мою с Кари борьбу за чемпионство…
Но чего нет, того нет. Приходится справляться своими силами.
Сразу, как убрали жёлтые флаги, Нико дёрнулся вбок, идя на обгон. Я вовремя заметил это, перекрестил траекторию и, вновь оттеснив соперника на край трассы, поехал в отрыв. Насколько хватало сил. И резины.
Круга до восемнадцатого финн не рисковал. Во многом потому, что я кое-как держал преимущество в несколько десятых и гнал метрах в пятнадцати впереди него. Но в предпоследнем повороте восемнадцатого витка я едва не перетормозил, и Кари протиснулся мимо меня по внутренней.
Во мне поднялась волна злости – почти целиком на себя. Рейсер я или кто, раз не вытягиваю темп?! Ну я сейчас покажу…
Нога привычно вдавила в пол педаль газа. На грани вылета я преодолел угол и пристроился за финном на старт-финише. Обороты двигателя чуть не зашкаливали, но я отчего-то был уверен, что машина выдержит. Хотя бы эту гонку. А в следующей, крайней, мы что-нибудь можем придумать…
Надеюсь.
…В те мгновения меня как будто что-то накрыло. Впоследствии я и не помнил толком, как всё было; в памяти остались смазанные картинки с белым болидом. А потом и без него.
Кажется, я поймал струю разрежённого воздуха за кормой чужого «Татууса», приблизился, поравнялся в дуге, в крутом изгибе так агрессивно сманеврировал, что у Нико не оставалось иного выхода, кроме как выехать на траву, и, ни на что не обращая внимания, помчался дальше.
Пришёл в себя, только когда увидел клетчатый флаг, которым размахивал человек в лаймовом жилете. На всякий случай посмотрел в зеркало – Кари был позади.
Есть. Дело сделано. Я совершил предпоследний шаг к первому в жизни серьёзному титулу.
Оставался ещё один. Но о нём я пока предпочёл не думать.
На круге заезда в боксы я старался выровнять дыхание и отойти от испытанной нагрузки. Получалось плохо. Перед глазами всё плыло, мысли путались. Голова болела так, словно вот-вот разлетится на части.
Впервые я задался вопросом, смогу ли вообще выйти на старт.
В уме прозвучали слова Никиты: «Гонки как космос, Мих. И этим всё сказано».
Да. Он прав. Я бы лишь привнёс кое-что от себя.
Гонки – это как наркотик. Стоит один раз попробовать – больше не отпустит. Это, наверное, и подтолкнуло в две тысячи десятом вернуться сорокалетнего на тот момент Шумахера, и продержало аж до двадцать первого (а может, и дольше) Райкконена с Алонсо. Заставило Хэмилтона гнаться за рекордным восьмым титулом. Придавало сил «молодняку»: Ферстаппену, Норрису, Леклеру и Гасли. Мотивировало новичков – Цуноду, Мазепина и Шумахера-младшего. Позволяло тысячам подростков грезить попаданием в «Формулу-1» и мечтать оказаться наравне с сильнейшими гонщиками мира.
И я, естественно, исключением не был.
Я проеду финальную гонку. Даже если в ней одновременно взорвутся мой череп и двигатель болида. Я должен попытаться. А шанс есть. Не может не быть. Я уверен.
Иначе мне просто себя уважать станет не за что.
* * *
Когда я доехал до пит-лейна, то чувствовал себя лишь чуть менее погано, чем в гонке. Из-за давящей боли я не мог сфокусировать взгляд, всё расплывалось. Дыхание, правда, маленько восстановил, но кровь в висках всё ещё стучала молотом Тора.
Тем не менее, я был настроен решительно. Заключительная, двадцать первая, гонка сезона – и на кону титул первого в истории чемпиона Североевропейской зоны в классе «Формула-4».
Определённо, надо будет постараться, чтобы и на этот раз опередить Нико Кари.
Я остановил болид около грид-гёрл с указателем номер два – между белыми машинами победителя и призёра. Подрагивающими из-за отходняка руками кое-как расстегнул ремни, вытащил руль и стал выбираться из кокпита.
Когда перелезал через борт, закружилась голова, и я еле успел упереться руками в обшивку. Руль, лежавший дисплеем вниз на носовом обтекателе, при этом упал на асфальт.
Пошатнувшись, я спрыгнул на дорожку, поднял руль и с третьей попытки вставил его в крепление внутри кокпита. Захотелось немедленно стянуть шлем и вдохнуть полной грудью свежий прибалтийский воздух, но я заставил себя потерпеть, поднял визор, дал «пять» подошедшему Ахмеду и повернулся к Нико, чей шлем сверкал на солнце пёстрой разноцветной окраской.
– Отличная гонка, – выдохнул, протягивая руку.
– Да, точно, – сказал Кари, ответил на рукопожатие, и мы вместе начали снимать головную защиту. – В начале сезона ты спрашивал, как мне удалось тебя обойти; теперь же задавать вопрос впору мне самому.
– Да как сказать… Я просто решил поездить немного без тормоза. Как видишь, помогло.
– Ты псих! – покачал головой Нико.
– Есть немного…
Мы стукнулись кулаками, и я повернулся к подбежавшему Игорю. Механики уже утаскивали болиды в боксы.
– Молодец, Миш, – сказал инженер, хотя вид его показался мне излишне серьёзным для ободряющих слов. – Двадцать пять очков плюс быстрейший круг. 1:11.666 – лучшее время уик-энда, почти рекорд трассы; даже не знаю, как тебе это удалось. Разрыв теперь всего семь очков… Ты как себя чувствуешь? Голова не кружится?
Он замолчал, потому как именно в этот миг меня угораздило качнуться в сторону и опереться на кромку кокпита, чтобы не упасть.
– Так, идём со мной. – скомандовал инженер, ухватил меня за плечо и потащил к зданию автодрома, прочь от снимавшего всё это дело оператора.
Возразить я не успел. Да и не пытался. Понимал, что сейчас хорохориться не стоит.
Задержавшись только для того, чтобы я прошёл взвешивание, мы проследовали в кабинет врача команды.
Тот как будто сразу оценил моё состояние.
– Опять голова? – взглянул он на меня поверх очков и тут же принялся что-то писать свои личным тайным шифром.
– так, намного…
У Игоря звякнул телефон, и инженер, извинившись, выскочил в коридор, оставив меня наедине с одним из главных препятствий на пути к победам.
– Дай руку, – сказал врач, и я неохотно подчинился.
Он пощупал пульс – и спустя секунд двадцать помотал головой с выражением явно неодобрения.
– Нет, так не пойдёт. Всё, на этот год ты своё откатал. Давление померим – и решим, что с тобой потом делать…
– Осталась одна гонка, – процедил я, ощущая, как череп изнутри буквально раздирает на части. – Двадцать семь минут за рулём. Тридцать, считая прогревочный круг и заезд в боксы. Чего вам стоит? Разве это так много?