Страница 25 из 92
Порой люди сотнями замерзали насмерть. Крон объяснял трагедии сбоем в энергообеспечении, но ходили упорные слухи, что таким образом контролировали численность населения нижних уровней. Даже если это было правдой, постепенно этот инструмент стал терять актуальность, так как трущобы стали активно прирастать беженцами и разрастаясь, захватывать и даже отстраивать новые уровни. Они обзавелись своей генерацией, позволявшей протянуть несколько суток и представляли, по сути, свое собственное государство. Многочисленное население с вооруженными и хорошо организованными группировками представляло собой потенциальную угрозу размеренному существованию верхних уровней.
В трущобах периодически возникали вспышки туберкулеза, холеры и даже проказы. По переулкам бродили калеки: выдающийся лоб, выпученные глаза, отсутствовавший нос, треугольный рот, раздвоенный нос, асимметричные конечности – вот краткое описание многих, кто населял трущобы. Это место невозврата. Однажды опустившись так низко, никто уже не мог выкарабкаться, с каждым днем все больше теряя человеческое облик.
Всем новорожденным на атоллах вживлялись чипы для распознавания личности и контроля перемещения. Но для этих мест это было неактуально. Здесь законы, придуманные Кроном, не имели влияния.
В огромном хитросплетении коридоров несведущий человек легко мог заблудиться. Бесчисленные узкие коридоры, ширина которых порой не превышала метра, образовывали целую сеть хитросплетенных проходов, а те в итоге приводили к широким площадям в несколько этажей высотой и вновь разбивались на мелкие лабиринты. Многие улочки были настолько узкими, что на них едва ли могли разойтись двое. В таких местах легко можно было не заметить исчезновение человека. Но вне зависимости от величины проходов над вашей головой всегда нависал потолок, изо дня в день, наседая на твой рассудок. Тебя не покидало ощущение, что это огромная ловушка, из которой нет выхода. Если только в грязном свертке, за борт. И загнали тебя сюда не с какой-то конкретной целью, не за провинность, а так, чтобы ты не мешался. Но Кайлу это чувство от чего-то было до боли знакомо. В нем, конечно, не было спокойствия или безопасности, но это было необъяснимо родное и понятное чувство.
Кайл проходил через бесчисленное количество оттенков полумрака, местами освещаемый мерцающими лампами и искрами от трещащих оборванных проводов. Он продвигался по коридорам и улицам с развороченными стенами, разрушенными жилыми комплексами и оплавленными под плазменными вспышками дверями. Следы передела власти в этих переменчивых местах были повсюду. Кое-где улицы покрывал то ли туман, то ли испарения от канализационных систем, сквозь которые пытался пробиваться свет от редких фонарей. Отовсюду несло каким-то смрадом, пахло гнилью и прочей дрянью. Невентилируемый затхлый воздух сдавливал грудь, заставлял укрывать лицо рукавом куртки, задерживать дыхание и ускорять шаг.
Некоторые участки ему приходилось буквально пролетать, из-за неисправной работы системы гравитации. Собственная гравитация у Гермеса (спутника Фароса на котором располагался ТАУ-15), конечно, была, но она была в двадцать раз меньше Земной. Когда попадаешь в такие зоны, об отсутствии притяжения узнаешь внезапно: по ходу движения вдруг отрываешься от пола и начинаешь беспомощно барахтаться в пространстве, пока не зацепишься рукой за какой-нибудь зафиксированный предмет или не опустишься медленно на пол. Переход на участки с притяжением тоже мог быть не самым приятным. Если граница зон отсутствия и наличия притяжения была резкой, то тебя обычно круто швыряло в пол. Так что без магнитных ботинок передвигаться в трущобах было непростым занятием.
В этой полутьме трущобы с их грязными улицами, оборванными жителями самых разных национальностей, сворами детей в лохмотьях и возможностью в любую секунду получить нож в спину напоминали места из самых жутких кошмаров, которые тебе когда-либо виделись. Нередко человеческий разум не выдерживал такого напряжения, и люди сходили с ума, устраивая безумную резню. Таких людей жестоко и показательно казнили. На некоторых площадях можно было видеть засушенные человеческие черепа, насаженные на пики, как напоминание о неизбежности наказания. Но тех, кто ежедневно находился на грани смерти от голода и истощения, испугать казнью было сложно.
Однажды Кайл был свидетелем такой казни. Народ сбежался в огромный зал и наблюдал. Человеку в кандалах выносили приговор. Смертельный. Это был крупный, сильный мужчина. Кисти рук были изрезаны, на правой щеке была большая ссади с кровоподтеком, а левая была разодрана, но сшита нитью на скорую руку, от чего кожа была неестественно перетянута. Одежда была испачкана в чужой крови, порвана и свисала кусками, оголяя мощный торс. На лоб спадали слипшиеся от засохшей крови локоны волос. Его обвиняли в предумышленном убийстве двух человек. Прошлой ночью он пробрался в одну из хибар, пока ее жители спали, с целью найти что-либо ценное, но к несчастью обитателей, проснулся отец семейства и попытался оказать сопротивление грабителю. На звуки борьбы проснулась жена и трое детей, бросившиеся кто с чем, на выручку отцу. Крики и шум привлекли жителей близлежащих строений, но когда толпа подошла к хибаре, преступник уже убил отца и его жену. Раны на его теле и лице были результатом гнева толпы, которая готова была разорвать его на части на месте. По его лицу казалось, что он ничего не боится. Но это лишь до того, как вынесли приговор. Толпа взревела в одобрительных выкриках и проклятиях в адрес убийцы. Лицо его в мгновение переменилось, стало бледным, почти белым. Внезапно его бросило в дрожь. Все тело вздрогнуло в судорогах, ноги подкосились, и он упал на колени, зарыдав. Двое вооруженных людей подхватили его под руки под гул толпы и втащили на возвышение. Соблюдая протокол у него спросили, не желает ли он что-либо сказать в последний раз. Тот всхлипнул пару раз и внезапно успокоился, отер рукавом мокрое лицо и склонил голову на грудь словно в отчаянии, словно вдруг смирился с происходящим. Толпа не переставала гудеть: - Убейте его!.. Отрежьте ему башку!.. Еще легко отделался, тварь!.. – раздавалось из разных уголков зала.
Никто не может понять, что испытывает человек в эти отведенные ему последние мгновения жизни. Даже достойные смерти жаждут жить. Вот буквально минуту назад еще была надежда, что приговор будет иной, что наказание будет, но не такое жестокое. Что еще есть надежда на жизнь. А теперь нет. И все, что остается, так это отсчитывать оставшиеся мгновения. Вот секунда, еще одна, и еще, и еще... Живу. Живу...
Рука палача сверкнула лезвием топора в воздухе, и голова обреченного отскочила в одно мгновение.
Кайл смотрел на все это с четким пониманием, что это неправильно и даже ужасно. Ужасно что люди вынуждены влачить такое существование, но не он сегодняшний, ни даже прошлый ничего не мог сделать и изменить. Правда, в прошлой жизни такие сцены редко попадали ему на глаза и тревожили его разум.
Вдруг к Кайлу подбежал человек в рванной одежде и спутанными длинными седыми волосами. Его горло распухло, словно внутри него надули воздушный шар, на котором образовалась грыжа и вышла в правую сторону шеи. Он умоляюще смотрел на Кайла большими выпученными глазами с темно-синими кругами на неповоротливой голове. Схватив его за рукав, он стал бормотать:
- Богов не поймешь: один день у них все хорошо, а на другой плохо. Почему плохо? Потому что много!!! Чего много, а не разберешь, просто надо, чтобы стало округлее. С чего вдруг? Ведь только что было много. Почему не выше, а округлее? И ладно если бы левее, так нет, округлее. А я ж ему говорил, что нельзя так громко, а он мне синий, синий. О, как!!! Ничего не понятно. А главное еще вчера все было хорошо. Я же говорю, не поймешь…
Голос сумашедшего переходил то на шепот, то взрывался громким хохотом. Кайл остановился и не одергивая руки смотрел в не моргающие глаза. Тот через несколько секунд отпустил руку и на трясущихся ногах стал пятиться назад: - Ты знаешь… Ты знаешь! Ты один из них! Ты! – он вытянул трясущуюся руку в сторону Кайла, но никто не обращал на эту сцену ни малейшего внимания: - Он один из них! Это он! – мужчина схватился за голову и упал на пол: - Нет! Н-е-е-е-е-т! Уйди из моей головы! Он один из них…