Страница 38 из 122
Глава 8
Как говорил мой старик-отец, прежде, чем влезать в какое-нибудь сомнительное предприятие, трижды подумай. А если подумал и влез, то гни свою линию до конца. Чего бы тебе это уже ни стоило.
Ну, конечно, он немного не так говорил, я переформулировал для благозвучности.
Не буду отрицать, это не самая разумная стратегия, хотя бы потому, что она слишком… негибкая. Однако, я все равно старался ее придерживаться, потому что… Ну, просто потому что надо быть последовательным.
Начатое — завершай, и все такое.
На длительной дистанции это периодически приносило свои проблемы, потому как некоторые предприятия по факту оказывались чрезвычайно дорогостоящими и времязатратными, и меня так и подмывало их бросить.
Но я был верен заветам предка и гнул свою линию, пусть частенько она уводила меня в минус.
К чему это я?
Да просто пока ты торчишь в открытом космосе, а твой корабль мчит к неведомой цели, заданной автопилоту, у тебя появляется много свободного времени, которое тебе совершенно нечем занять, и ты начинаешь тратить его на всякую ерунду, в том числе, на самокопание и рефлексию.
А ведь у меня даже не было спутника, чтобы просто с ним поговорить, и постоянное ожидание подвоха… ну, оно не сводило меня с ума, конечно, но все равно доставляло определенный дискомфорт.
Слишком многое могло пойти не так, и большая часть этого от меня совершенно не зависела.
Начнем с этого полета.
Я мог напутать с координатами, а Магистр, даже если бы это заметил, ни разу не стал бы меня поправлять, потому что… ну, потому что он был против этого полета и готов был начать войну.
Корабль мог выйти из строя.
По разным причинам. Например, потому что он старше меня на порядок, большую часть жизни провел в консервации, и фиг его знает, какая микросхема у него могла за это время отгнить, и какой атомный реактор мог проржаветь до полной потери работоспособности. Или, опять же например, Магистр мог подсунуть мне какой-нибудь заведомо неисправный экземпляр, или устроить какую-нибудь диверсию, эффект от которой проявится только тогда, когда я покину пределы контролируемого Системой пространства. Опять же, потому что Магистр был против этого полета и готов был начать войну.
Когда речь шла о его детище, которому он посвятил почти всю свою жизнь, Магистр был не склонен к переговорам.
Я, в общем-то, тоже к переговорному процессу не очень хорошо отношусь, так уж исторически сложилось, что он у меня не особо складывается. Но я все же чувствовал себя обязанным хотя бы посмотреть на чуваков, прежде чем влезать в тотальную войну на их уничтожение.
Или наше, чего уж греха таить. Даже по самым оптимистичным прикидкам, шансы Системы уцелеть в результате этих боевых действий расценивались, как фифти-фифти, а так-то у неизвестных чуваков даже было некоторое преимущество.
Хотя бы в том, что их развитие не упиралось в искусственный потолок, установленный Архитекторами.
Конечно, за предшествующее время Магистр попытался поднять эту планку, сняв системные ограничения с имперского флота (и мы до сих пор не знаем, чем это может аукнуться в долгосрочном плане), сбив армию из Вычислителей и поставив над ней великого и ужасного Гарри-Нет-Разницы-Кого-Убивать Бордена, и, может быть, предпринял еще ряд каких-нибудь мер, о которых не счел нужным нам сообщать, но я бы в этом раскладе на Систему ставить все равно не стал.
Хотя бы потому, что дело наше было неправое, и если мы победим, это будет ужасающей и вопиющей несправедливостью. Ведь, если разобраться, ребята просто хотели жить, как живут, и чтобы никто не навязывал им эти протухшие игрушки, и это было вполне естественное желание.
Этого хотели обитатели примерно чуть менее, чем всех миров, в которые приходила Система, просто они стали первыми, кто реально смог огрызнуться.
Первыми, кто попытался дать отпор, и у них это получилось.
И мне хотелось избежать войны. Потому что я понимал, что если (когда) она начнется, и встанет обязательный вопрос “мы или они”, я обязательно впишусь за нас. За Виталика, Федора, Кевина, чертова Магистра, семь миллиардов землян, в очередной раз угодивших в эту мясорубку, ну и за саму мясорубку, естественно. Потому что, как ни крути, на данный момент я сам был частью Системы и в случае войны выбора у меня не будет.
И это особенно погано.
Я посмотрел на экран бортового компьютера. Конечно, у этой хрени было куда более мудреное название, но я все равно называл его бортовым компьютером. У меня в “ласточке” и такого не было. Там вообще в электроникой все довольно грустно обстояло, по крайней мере, до ее последнего апгрейда в “физрукомобиль”.
Пределы Системы я уже давно покинул, и лететь мне оставалось два с половиной дня. Не так уж много по галактическим меркам. Даже в анабиоз ложиться не понадобилось…
Если бы он тут, конечно, был.
Необходимые мне координаты я узнал в инфосфере в тот промежуток времени, когда был мертв. Время в инфосфере течет по-другому, что, в общем-то, довольно логично, и если Кристофу с Дойлом показалось, что я воскрес практически мгновенно и на том же месте, субъективно для меня прошло несколько часов. Могло бы пройти и больше, если бы я решил там еще задержаться, но я подумал, что не стоит злоупотреблять гостеприимством Вычислителей.
Они меня тоже почему-то недолюбливали.
Наверное, никак не могли забыть мне финала той битвы с Элрондом, когда я под занавес поубивал несколько их коллег. А может быть, им в принципе люберецкие несимпатичны.
Магистр добытые мной координаты подтвердил. Точнее, он их назвал, а я сверил с тем, что уже знал, и оно совпало. Это внушало определенный оптимизм.
Что мне никакого оптимизма не внушало, так это информация, полученная сравнительно недавно, и к текущей кампании никакого отношения не имеющая.
Зато имеющая отношение к моей родной планете и той фигне, что происходила с ней за последние сто пятьдесят с лишним лет.