Осень

«Надеюсь, оно снова не отсыреет», — подумала девушка, прикидывая свои возможности по полевому ремонту оружия. Возможности стремились к нулю, так что оставалось только вести себя аккуратнее.

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как миновала все посты и подошла к месту встречи. Майя уже ждала Рей у выхода из пещеры. Снаружи по-прежнему поливал дождь, так что Аянами захотелось развернуться и нырнуть в теплую постель. Вместо этого она принялась натягивать на оружие влагонепроницаемый чехол и покосилась на спутницу:

— Вы готовы? — спросила девушка, втайне рассчитывая услышать: «нет, я не готова».

— Наверное, — улыбнулась Майя, поправив лямки рюкзака.

Рей еще раз посмотрела на свою спутницу, и ей еще сильнее захотелось пойти куда-нибудь завалиться спать — так, чтобы ее месяц никто не трогал. Перед ней стояло абсолютно невинное и безобидное существо, которое непонятно как оказалось в зоне отчуждения.

— Вы давно были в Токио?

— Да, я сама только недавно вернулась оттуда. Я связная с тамошним подпольем.

— Вы одна переходили через перевал?

— Нет, конечно, — хихикнула Ибуки, — генерал всегда выделяет сопровождение.

«Обуза. Снова обуза».

— Что-то не так? — удивилась Майя, глядя в задумчивые красные глаза Рей, которые не моргали в течение минуты.

— Нет, все в порядке, — качнула головой Аянами. — Просто дождь.

— Да, и притом сильный. Может, переждем?

— Дождь может продолжаться неделю. У нас нет на это времени.

Рей охлопала подсумки с патронами, вытащила из кобуры пистолет и, проверив предохранитель, вернула его на место. Размяв шею, она накинула капюшон поверх синих волос, после чего пошла вперед — прямо в дождь.

— За мной.

Майя недоуменно хлопнула глазами. Через мгновение она сообразила, что может потерять свою провожатую в этом ливне, и побежала вслед за ней.

Каору закрыл за собой дверь камеры в превосходном настроении. Он ждал многого от назначения на должность действительного боевого пилота, но чтобы в придачу к уникальной машине прилагалось такое развлечение — это было совсем здорово.

— Нагиса-сан, все в порядке?

Не оборачиваясь, Каору протянул через плечо купюру, и шустрые пальцы надзирателя утащили добычу. «Все же военная полиция — это скорее полиция, чем военные», — думал капитан, шагая к выходу из гарнизонной тюрьмы. Наследник крупной финансовой империи привык относиться к стражам порядка со всей возможной пренебрежительностью: в мире синих мундиров слишком почитались деньги. Сам Нагиса деньги презирал, что отлично согласовывалось с его баснословным богатством.

— Прошу, господин.

Буквально нырнув в просторную машину, Каору зевнул. Капитан Сорью оказалась интересной — разбитой, слабой и униженной, но все равно интересной. Он задумчиво смотрел в окно, он даже едва понял, что предъявлял удостоверение на КПП, и лимузин теперь нес его к центру столицы. «Армия… Армия прячет это все под мундиры. А мне повезло увидеть вблизи настоящего солдата безо всяких погон и формы».

Аска лежала в кровати и пыталась собрать себя в одно целое. Было больно, тело реагировало на приказы в случайном порядке, осмысленно получалось только смотреть. А еще был этот Нагиса.

«Ублюдок».

Девушка не могла поверить, что машину Синдзи, машину, в которой он погиб, отдают такому уроду. В том, что Нагиса — урод, сомневаться не приходилось: новоявленный капитан NERV заплатил надзирателям, чтобы посмотреть на униженную предшественницу.

«Просто посмотреть? Да куда там».

Он пришел торжествовать — сидеть, смотреть и подбрасывать светские реплики, чтобы было ясно, кто и зачем здесь находится. Нагиса не стеснялся в выражениях: она — ничтожество, поскольку она проиграла, а он от скуки добился ее места. Перед ней снова появилось видение бледного лица, и Аска сцепила зубы, потому что красноглазая замена страшно напоминала одного повстанца из недавнего прошлого. Это было странное ощущение — примешивать к образу одного человека образ другого, но Сорью ничего с собой поделать не могла. Слишком уж уместным было сравнение.

«— Слабым не место в Еве», — сказал Каору, глядя на нее сверху вниз.

Рей ни разу не назвала ее слабой, даже несмотря на то, что смогла сбить красную машину.

«— Жаль, я не дождался своей собственной Евы. Освободилась машина, минус два пилота — это такое странное совпадение, что неохота ждать».

Рей умеет ждать.

Аска заворочалась и легла на правый бок: лежа на левом, она всем телом чувствовала каждый удар сердца. Она познакомилась в своей жизни с двумя альбиносами — и знакомство с обоими стало настоящим испытанием. «Проклятые мутанты», — подумала Аска и только сейчас заметила, что сравнение повстанца Рей и NERV’овца Каору провела не в пользу сослуживца.

«О чем я думаю? Что за мысли?»

Сероватая мгла камеры будто бы выстудила время. Аска снова вернулась в воспоминания о боли, а потом заснула с мыслью о том, что все было не зря, и проснулась только на рассвете. На потолке лежал тусклый алый отсвет восходящего солнца, будто кто-то раскалил обшивку камеры. Глаза у рыжей слипались, она долго терла их слабыми руками, ее слегка мутило, как после тяжелой болезни, а в животе все было словно после вакуумного взрыва. Сорью покосилась на дверь: на лотке под окошком стоял простывший ужин, до которого еще надо добраться.

Спустя пять минут она сидела на кровати — относительно умытая, по-прежнему слабая и разбитая, но зато на коленях стояла миска с кашей и тушенкой. Только дожевав половину остывшей дряни, Аска поняла, что провела всю ночь в камере. Она понимала, что это вряд ли победа, что нет смысла хотя бы мысленно кого-то благодарить за эту передышку.

Но холодная каша стала немного вкуснее, а день за окном — ярче.

Сквозь закрытые жалюзи сочился скупой свет осеннего дня, но Кацураги не выключала настольную лампу. В кабинете образовалось два этажа: нижний — залитый желтым электрическим сиянием, исчерканный тенями спинки стула, настольного набора и вешалки, и верхний — сероватый, призрачно-темный. Перекрытия между этажами не было, они словно бы размывали друг друга на уровне глаз майора.

Чем дольше Мисато изучала личное дело нового пилота Евы, тем меньше хотела видеть капитана Нагису у себя в подчинении. Официальная часть была неприятно сухой и короткой — слишком короткой. А вот у той части, которую составляла контрразведка, был другой недостаток: она оказалась излишне подробной. Мисато перекладывала фотографии богатых дегенератов — в компании и по отдельности, упитых в хлам и опухших после вчерашнего, — изучала полицейские отчеты, которые навсегда легли под сукно, протоколы допросов, и не понимала одного: зачем человек с таким отношением к жизни и людям пошел в армию?

Особо впечатлил майора протокол допроса агентами бывшей девушки капитана. Недоносок завел себе подружку только для того, чтобы каждодневно над ней издеваться. Не физически — он давно прошел этот этап — но утонченно и даже где-то изысканно. Каору неделями не разговаривал с ней, будил пощечиной среди ночи и смотрел в перепуганное лицо жертвы, которая терялась в ожидании худшего. Он заставлял ее завтракать вместе с ним, а сам ласкался со служанкой. Он…

Кацураги с отвращением захлопнула дело.

«Мудак, похоже, считает себя высшим существом и карьеру подобрал под стать — пилот самой мощной боевой машины. Интересно, как он выжил в учебке?» Майор снова открыла дело, держась за страницы так, словно папкой вытирали сортир. Найдя нужные разделы, Кацураги изумленно потерла глаза: здесь явно что-то было не так, и женщина потянулась за трубкой телефона.

До того, как человек попадал в элитную академию «Мардук», он обязан был пройти год КМБ в тренировочном лагере, где из кого угодно выбивали дурь по полной программе, и толщина отцовского кошелька там никому еще не помогала. Богатенькие сынки обычно получали по сотне взысканий, досконально изучали все возможные виды нарядов, мотали ночные кроссы по раскисшему треку и часто отказывались от блеска капитанских нашивок.