Осень

— Расчетное время? — выдохнула Кацураги.

— Около пятнадцати минут до первой линии периметра.

Кацураги обернулась к Синдзи. Капитан кивнул и спустил ноги с кровати. На улице заревела сирена, взмывая к кристально чистому небу. Икари обернулся к окну.

— Майор, вы не знаете, приходила ли…

— Я не знаю, Синдзи. Капрал, подайте каталку.

— Есть.

Синдзи рухнул в каталку.

— Мисато-сан, я хотел сказать, ну, насчет Аски. Что я не смог…

— Помолчи, — вздохнула женщина. — Давай-ка лучше я тебе расскажу, что ты мелкий засранец и меня подставил, а я выкрутилась…

Синдзи слушал, ему вроде как было стыдно за свою забывчивость, он извинился, и не раз, а Кацураги катила его, и на улице вестовой набросил на него одеяло поверх больничной пижамы. На улице было холодно и очень ярко, суетились люди, а капитан слушал рассказ майора о странном особисте, и ему почему-то совсем не было интересно, как так все вышло.

Сирена все терзала и терзала небо, которое очень скоро запачкают.

— Давай, Синдзи.

— Ну, ты помнишь, насчет Евы, да? В целости и сохранности.

Люк с шипением закрылся, и в динамики рухнули звуки разгорающегося боя, а капитан Икари вдруг понял, что последние минуты вне машины куда-то пропали. Синдзи зажмурился, понял, что Ангела под веками больше нет, и стало легче.

«Запрос экстренной синхронизации».

Машина ответила с задержкой, словно раздумывая, стоит ли отвечать хозяину. Синдзи горько улыбнулся: «Ничего подобного. Просто ее контузило еще похлеще, чем меня».

«Запрос принят».

«Ограничители: синхронизировать прямое управление и оружие».

«Вы уверены? Система навигации, радар ближнего радиуса действия, радар дальнего…»

«Подтверждаю. Уверен».

Утренний бой всплесками блевоты плавал в черепной коробке: для битвы с этим Ангелом не нужно много приборов, зато каждая ниточка синхронизации подтягивает пилота к врагу, будто леска рыбака. Много лесок, много крючков — и рыбу рвет на куски еще под водой.

Синдзи потянулся к компенсаторам гравитации. Ворота ангара расходились, их раздвигали уже вручную: Ангел успел повредить энергоснабжение базы. Капитан поерзал в ложементе и беглым взглядом окинул приборы, узкую кабину.

«Так легче, правда? Хоть и страшно».

Тяжелым снарядом фиолетовая машина вылетела из жерла ангара.

Командный джип грудой бесполезной электроники стоял на холме: из всех его полезных систем работала только одна, и она сейчас вычихивала в осенний воздух пары сожженной солярки. Майор Кацураги, широко расставив ноги, стояла рядом с капотом машины и смотрела в бинокль на то, что еще до недавнего времени было ее базой.

Большая часть территории за северным сектором периметра пылала, и столб жирной копоти с гудением рвался в небо — жарко было даже здесь, в полукилометре от южных кордонов.

— Майор…

У Мисато-сан остался только один вестовой, остальные — «живые рации» — ушли в самый ад, и этот самый последний был одновременно водителем.

«Если что — поведу сама», — подумала майор, прикидывая, что западные батареи стоит развернуть и скорректировать.

— Мао, возьмите байк из багажника и отправляйтесь к пятому батальону…

Серия взрывов прервала ее, и, встав, Кацураги обнаружила, что сержанту повезло: пятый ракетный батальон только что прекратил свое существование. Там еще вспухали оранжевые клубы пламени, а сдетонировавшие ракеты разлетались последними салютами.

— Какого дьявола… — услышала Кацураги. — Почему?

Она не стала оборачиваться: это плакал от бессильной ярости ее последний вестовой, и Кацураги в упор не желала этого видеть. Хотя бы потому, что когда-то давным-давно так же вгоняла ногти себе в ладони маленькая Мисато-тян, заслуженно лучшая ученица своего отца, полковника Кацураги.

Бригада отца без шансов сгорела почти за три минуты. Дотла. Через мгновение пылающий крест N^2- взрыва взметнулся над общей могилой тысяч людей и одного нелюдя.

Ева-01, последняя надежда базы, то выныривала из дыма, то снова врезалась в жаркую копоть, подбирая ключи к обороне врага, и майор с растущим отчаянием видела, что Синдзи катастрофически не хватает одного пустяка.

Маленького злющего рыжего пустяка.

«Давай, Синдзи. Ты все равно давай, хорошо?».

Машина креном ушла в сторону, и обжигающий луч прошел в полуметре от брони. Активной защиты с этого борта уже не осталось: приступ рвоты у пилота дорого обошелся Еве. Синдзи больше уклонялся, чем вел стрельбу, а Ангел успевал и его держать на поводке и выжигать последние попытки армии удержать его хотя бы между линиями периметра.

Но самое отвратительное заключалось в том, что ему приходилось драться с двумя врагами сразу: Ева выходила из-под контроля раз в десять секунд. «Мерзкое чувство, будто тебя предает твой собственный орган». Пилот дважды прокусил себе язык, пытаясь удержать в повиновении хотя бы системы управления.

«Если считать свой собственный страх, то врагов аж три».

Ангел упорно рвался к разуму пилота, рвался к тем крючьям, которые он там оставил, чтобы уже наверняка. А пилот, содрогаясь на промокшем от пота ложементе, мечтал, чтобы все побыстрее закончилось, как бы просто и безыскусно это желание ни звучало.

Ангел повис над складом, и крыша здания просела от жара. С нее сдувало капли металла, и огненный шторм дохнул во все стороны, будто из твари била в землю струя раскаленной плазмы. Ева качалась в обжигающем фейерверке, и автоматические пулеметы напрасно исчеркивали непробиваемое поле вокруг плоти врага.

А навести позитронные орудия все никак не получалось.

«Я так долго не смогу. Я не смогу».

Вывод был прост: все бросить и убежать. Как тогда, когда он встретил первого своего Ангела.

«Не как тогда. У меня четкий приказ».

Синдзи стало холодно и неуютно. Аска — как всегда — могла бы сделать красивый маневр с фланга, пока он выполняет все инструкции и протоколы. Надо лишь разрядить орудия в упор, когда прицелы больше не нужны, надо сосредоточиться на оружии, наплевать на управление — все ради одного выстрела.

«Я по тебе скучаю».

Машина тяжело качнулась, скапотировала и дала по Ангелу очередь из роторного орудия. Ослепительно вспыхнула стена защитного поля, скользнули мимо два рукава раскаленного воздуха, и Синдзи обрадовался, что все удается, когда тяжеленная рука взяла его за горло.

«Кто ты?»

Утопая в бездне своего сознания, проваливаясь в незнакомые ему недра, Синдзи понял, что не может определить, кто задал этот вопрос. Вокруг вихрями носились спутанные ленты образов, будто кто-то намешал все сразу в одну кучу. Угасающему сознанию пилота на секунду даже почудилась картинка чужого мира, настолько чуждого, что хотелось прописать там Ангелов. Мелькнула сломанная игрушка, горящий город на горизонте, все пылало, все взметалось клочьями пепла, а чья-то дрожащая рука жадно листала страницы его памяти, неумело комкала их и выжигала.

«Он просто не умеет читать…»

Синдзи угасал, его руки медленно сползали с управляющих рукоятей, перед ним разгоралась защита, по которой все бил захлебывающийся огнем многоствольный комплекс, и уже можно стрелять из позитронных орудий, пока не сбило тонкую настройку…

С одной из страниц светом сошло яркое, чистое лицо в ореоле копны рыжих волос.

«Не так. У нее была копоть на лице, она боролась в пыли с почему-то седой девушкой».

Синдзи выдохнул: имя рыжей уже сгорело под неумелыми огненными руками, которые торопились прочитать его всего — до дна. И тут пришел голос:

«Синхронизация двигательных систем оборвана. Синхронизация оружейных систем оборвана. Синхронизация с позитронными комплексами — 163 процента».

Этот кто-то был поразительно знакомым — и чужим.

Машина говорила тем самым голосом, память о котором уже сгорела, и невозможный голос гремел до боли знакомыми интонациями.

«Стреляй, Синдзи!».

«Спасибо… Аска».