Попасть не пропасть.

Глава 19

В понедельник к двенадцати часам дня я прибыл в Михайловский замок. Обед был назначен, как обычно в императорском семействе, на час после полудня. Государь к этому времени закончил прогулку верхом. Императрица вернулась из Воспитательного общества благородных девиц, которое она регулярно инспектировала.

Вообще, Повелительница воздуха принцесса София-Доротея-Августа-Луиза Вюртемберг-Монбельярская, в православии крещеная Марией Федоровной, была необыкновенной женщиной. Может быть, потому, что ее супруг был очень непростой мужчина, а возможно из-за того, что ее жизненный путь был усеян не лепестками роз, а чугунными шипами житейских неурядиц.

Ее Императорское Величество Мария Федоровна была пятой русской императрицей и одновременно самой плодовитой из них. Она родила десять детишек, из которых выжили девять. Впрочем, семьи Повелителей воздуха из Вюртембергского дома славились своей многодетностью. Матушка нашей императрицы Доротея София в честь посещения дочерью и зятем герцогства Вюртембергского, поставила в замковом саду обелиск, посвятив его своим детям. И написала: «Здесь счастливейшая и нежнейшая мать собрала вокруг себя шестнадцать детей — шестнадцать божеств своего сердца, желая освятить сие время любви и счастья.»

Выйдя замуж в семнадцать лет, уже в восемнадцать юная Повелительница воздуха (или по российскому классификатору рангов магии — графиня от магии воздуха) родила первого ребенка, мальчика Александра. Саша родился крепеньким. Весил он около пяти килограммов, рост имел пятьдесят восемь сантиметров, а окружность головы — тридцать семь. Можно себе представить, чего стоило матери произвести на свет такого богатыря. Крупные дети рождались у Марии Федоровны несколько раз, и практически все роды были тяжелыми. При всех родах присутствовала императрица Екатерина II Великая. Как результат, она стала опытной акушеркой и даже умудрилась спасти невестке жизнь, отдав приказ врачу провести процедуры по ручному отделению последа, который никак не хотел выходить. Таким образом, Великая Повелительница земли Екатерина II была признана ее спасительницей, а также, поразмыслив, Семирамида севера отдала приказ основать в Петербурге Повивальное училище. Второй сын Константин родился стремительно, хотя по всем ожиданиям на месяц позже, чем следовало. Третий сын Николай родился после шести сестер и снова удивил встречающих богатырским сложением. На десятый день жизни его уже кормили кашкой, потому что младенец неустанно просил есть, и у всех нянек от него руки отваливались. В промежутках между пацанами Мария Федоровна произвела на свет шесть девиц. Третий ребенок, она же первая дочь — Александра. Затем Екатерина — именно она чуть не отправила мать на тот свет. Потому девочку и назвали бабушкиным именем — в честь спасительницы. Принцесса Ольга прожила всего два с половиной года. Вот так, от одной беременности до другой, пролетел двадцать один год жизни.

Зато Мария Федоровна, бесспорно, заслуживает самого глубокого уважения как первая императрица России, занявшаяся благотворительностью на высочайшем уровне и в поистине общеимперских масштабах.

Некоторые основанные ею учреждения были первыми в России — «Училище для глухонемых и слепых детей» в Павловске; «Мариинская больница для неимущих» в Москве, по уставу которой «всякого состояния, пола и возраста и всякой нации бедный и неимущий, будучи болен, может явиться или кем приведен быть в оную больницу и в оную принят будет»; «Институт сердобольных вдов» — предтеча общества Красного креста.

Помимо этого, под присмотром императрицы находились «Воспитательное общество благородных девиц», более известное как Смольный институт, воспитательные дома и сиротские училища в Петербурге и Москве, «Гатчинский воспитательный дом», «Дом призрения инвалидных офицеров».

Помимо благотворительности, предметом особой заботы императрицы было женское образование: благодаря ее хлопотам, были основаны Екатерининские институты в двух столицах; первое в России «Училище солдатских дочерей» в Петербурге; «Училище для дочерей Черноморского флота» в Одессе; Харьковский и Симбирский женские институты.

Также именно она курировала учебно-медицинские заведения: Павловский и Акушерский институты в Москве, Повивальное училище в Петербурге и многие другие. Всего же в специальное «Ведомство учреждений Императрицы Марии» входили четырнадцать женских учебных заведений, двадцать пять больниц и домов призрения.

А ведь за этим, далеко не полным списком, стоят сотни и тысячи людей, получивших возможность сохранить жизнь или начать ее заново.

В общем, перед нами был первый руководитель социалки и здравоохранения в масштабах империи, причем успешный руководитель, которого простецы готовы были на руках носить. Как ее называли — «Матушка всея Руси».

К часу дня меня провели в большой зал, где был накрыт стол на восемь кувертов*. За каждым стулом стоял паж, а позади государя два камер-пажа в алых кафтанах, с одной стороны длинного стола стоял обер-паж, а у противоположного края (ближе к дверям, откуда приносились блюда) находился гоф-фурьер*. Кроме государя с супругой, присутствовали трое их младших детей, генералиссимус Суворов и академик Эпинус. За обедом государыня живо расспрашивала меня о том, как мне удалось наладить уход за раненными в условиях разрушенного города и осенних дождей. Причем речи и суждения ее поразили меня своим глубоким знанием вопроса содержания больных в медицинских заведениях. Государь негромко говорил с Суворовым и Эпинусом, обсуждая предстоящую зимой подготовку к выступлению на помощь Наполеону. Дети скучали и ждали десерт. Пятилетний Николай — эдакий светленький большеглазый херувимчик — весь обед искоса бросал на меня заинтересованные взгляды и, наконец, решился спросить:

— Скажите, князь, а трудно было победить лорда Нельсона? Генерал Ламсдорф говорил, что никто не сможет одержать над ним верх на море.

— Ваше высочество, под мудрым руководством вашего батюшки и не такие подвиги возможны. Русское воинство, как тридцать три сказочных богатыря, покарают любого врага, пришедшего на нашу землю, — решив верноподданно прогнуться, ответил я великому князю.

— А что за тлидцать тли богатыля? — отчаянно шепелявя, поинтересовался младшенький трехлетний Михаил.

Я вопросительно взглянул на Марию Федоровну и, получив разрешительный кивок, начал обкрадывать гения русской словесности.

У лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём, и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом...

Когда я закончил Николай спросил:

— Так их вроде тридцать в стихе, а не тридцать три?

— Ваше высочество, если ваша матушка позволит, я всегда рад явиться и рассказать продолжение, из которого становится ясно, откуда их столько набралось.

Матушка благосклонно мне кивнула и сказала:

— Я дам указание барону Ламсдорфу — он свяжется с вами. Так получается, вы не только композитор, князь, но еще и поэт. Причем недурственный. Что ж, сыграйте нам что-нибудь свое, Иван Михайлович.

Я попросил пажа принести мою гитару. А Мария Федоровна обратилась к своему царственному супругу:

— Вот, Павлуша, Николя уже интересуется богатырями.

Император переглянулся с Суворовым и заметил:

— Ну не куклами же ему увлекаться. Иван Михайлович, расскажи лучше, какой песней порадовать хочешь? Очень уж мне хорошо твой марш гвардейских артиллеристов по нраву пришелся.

— Ваши императорские Величества, мы со Светлейшим князем Италийским подготовили для Вас маленький подарок. Перед тем как его вручить, я хотел бы исполнить для Вас песню-рассказ о том, что я чувствовал, выходя против эскадры лорда Нельсона.