Попасть не пропасть.

Глава 8

Год 1801 от РХ начало мая. Российская империя Санкт-Петербург.

С момента памятного совещания потекла моя жизнь плавно и размеренно. Утром я выдвигался на службу, где проверял порядок в расположении батальона. Заглядывал в артиллерийский парк, смотрел в сопровождении командиров рот чистоту в казармах, на конюшне инспектировал содержание нашей четвероногой тягловой силы. Вслед за этим докладывал графу Аракчееву результаты осмотра, или, если дела службы не позволяли Главному инспектору артиллерии присутствовать в кабинете, штудировал наставления по магии и военному делу. Далее пару часов я проводил с кем-нибудь из магов за упражнениями, после чего фехтовал. Около двух пополудни я обедал в офицерском собрании в компании сослуживцев и отправлялся на Санкт-Петербургский литейный завод проверять, как идет продвижение работ над моими орудиями. Помимо этого я уделял время верховой езде.

Ох уж этот промышленный гигант будущего — Кировский завод, легендарный поставщик революционных рабочих для частей Красной Армии в годы Гражданской войны, переименованный в честь убитого вождя коммунистов Ленинграда Сергея Мироновича Кирова. До этого переименования он носил название Путиловского. С самого основания Путиловский завод практически всю свою продукцию выпускал для армии. В Советскую эпоху это были танки и огромная номенклатура артсистем. Во время гражданской делали оружие для красноармейцев. До революции большая часть орудий Российского Императорского флота производилась на нем. Даже историей своего появления в Кронштадте в 1789 году он был обязан Русскому императорскому флоту, ведь заложили его, дабы не возить неисправные орудия и ядра на переплавку в Петрозаводск.

В этой реальности его история не сильно отличалась. После того, как Его Императорское Величество вдрызг разругался с Повелителями морей и даже арестовал их корабли, появились опасения повторения трагедии Кадиса, но уже на территории империи — в Кронштадте. Дальше цунами не пустили бы маги земли, которые непрерывно дежурили в фортах острова Котлин, оберегая мирную жизнь столицы империи. Поэтому завод решили перевезти подальше от угрозы идущей с моря. Место для него нашли на седьмой версте Шлиссельбургского тракта, рядом с кирпичным заводом, из продукции которого к 1801 году и были построены новые корпуса. Гений Карла Карловича Гаскойна позволил оборудовать предприятие по последнему слову техномагической техники и назвать его Санкт-Петербургским литейным заводом. Паровых машин на производстве было восемь штук, мастеровых работало около восьмисот человек. На заводе действовала внутризаводская железная дорога. На начало XIX века это был настоящий гигант индустрии.

Граф Аракчеев представил меня господину Гаскойну и велел оказывать мне всемерное содействие. Карл карлович почесал в седом затылке и выполнил поставленную задачу по-своему. Под начало вашему покорному слуге было отдано трое мастеровых — степенных здоровяков средних лет — и девять подмастерьев — пройдошистого вида парняг из бывших крестьян. Все эти люди базировались на цех с металлообрабатывающими станками и могли привлекать литейщиков к изготовлению заготовок. Самая большая проблема, что стояла передо мной заключалась в правильном соблюдении всех размеров при изготовлении деталей миномета.

После совещания я долго думал над проблемами, встающими передо мной. Не оправдать высочайшего доверия я не мог, а сделать что-то серьезное за месяц невозможно, потому как про графен я помнил только знаменитый ролик на ютубе по его получению с помощью скотча и то, что двухслойный графен является сверхпроводником при смещении его слоев относительно друг друга, но ни как совмещать два слоя графена, ни угол смещения я не помнил. Поэтому эксперименты с графеном я решил отложить на потом. Я задался целью, ни много ни мало, изготовить электрический миномет. По моим прикидкам проблем особых не должно возникнуть, благо конструкцию обычных минометов, основанных на принципе мнимого треугольника, я представлял себе прекрасно еще с армейских времен. Заготовки для ствола я отдал команду делать из бронзы, опорную плиту и регулируемые по высоте сошки — из обычного железа. Вначале планировалось использовать для обмотки провода из серебра в связи с его низким сопротивлением, но по зрелому размышлению я понял, что игра не стоит свеч, и просто заказал медную проволоку потолще. Оперенные бомбы я тоже делал из железа и для демонстрации комиссии артиллерийского ведомства попросил одного из магов-вооруженцев снарядить их стандартными огненными заклятьями со срабатыванием на удар. Названия «мина» и «миномет» я планировал ввести позже. Во всех официальных документах мое изобретение называлось «Легкая пехотная бомбометная мортира.»

После изготовления двух образцов начали их отстреливать на артиллерийском полигоне, чтобы составить таблицы стрельбы и узнать эффективную скорострельность орудия. В качестве расчета использовались подмастерья и мой денщик, которые после четырех дней плотного общения с минометом выдавали скорострельность около двадцати выстрелов в минуту, что составляло небывалое для тех лет значение. Причем скорострельность можно было повысить, если автоматизировать появление тока на обмотке — ведь пока от накопителя его подавали вручную. Максимальная дальность стрельбы составляла около версты, я тоже планировал ее увеличивать за счёт прибавления количества соленоидов, но пока не получалось из-за того, что у меня никак не выходило синхронизировать плетения отвечавшие за последовательное включение-выключение соленоидных катушек. Через неделю один из подмастерьев предложил сделать автоматический рычаг произведения выстрела путем дублирования предохранителя двойного заряжания в нижней части ствола и синхронизации его с накопителем. Теперь схема стрельбы выглядела следующим образом: фейерверкер заряжал мину, она проваливалась до переключателя «выстрел», после чего включалась обмотка, мина вылетала из миномета — и вот мы снова готовы дарить врагу взрывающиеся подарки. Стандартный накопитель выдерживал до ста залпов без перезарядки. Орудие получилось отличное — простое в изготовлении и использовании, дешевое, легкое, а главное, прекрасно отвечающее всем потребностям пехоты. Самое дорогое в миномете это накопитель. Теперь осталось убедить в этом комиссию.

Наконец наступил день испытаний. Я удивился, когда увидел Александра Васильевича Суворова во главе комиссии: старенький полководец весело общался с окружавшими его генералами и, заметив меня, подозвал и стал расспрашивать о достоинствах и недостатках моего изделия. После ознакомления с характеристиками орудия князь Италийский заметил: «Если то, что мне поведали подтвердится результатами практических стрельб, вы, батенька, спроворили очень нужную и важную вещь.»

Стрельбы прошли отлично. Расчет, приведенный бесконечными тренировками в состояние роботов, которые только и могут стрелять и заряжать, выдал двадцать восемь выстрелов за минуту. Генералиссимуса и остальных членов комиссии поразила достижимость уничтожения неприятеля, накапливающегося для атаки на обратных склонах высот, простота переноса дальности стрельбы и прочие ранее недоступные возможности уничтожения людей. Суворов горячо сообщил, что будет лично ходатайствовать перед императором о принятии моего миномета (князь Италийский согласился, что короткое русское слово миномет лучше «легкой пехотной мортиры») на вооружение армейских частей. Остальные члены комиссии присоединились к восхвалениям моего творения, но во взглядах у них просматривались недовольство и зависть.