Попасть не пропасть.

Глава 6

1801 год от РХ конец марта. Российская империя Санкт-Петербург.

«Утро красит нежным светом стены древнего Кремля», — напевал я себе под нос, занимаясь удалением лишней растительности на лице. Закончив с мыльно-рыльными процедурами, я позавтракал и начал мерить форму. Одежда была тщательно отглажена Анной — так звали дочь моей кухарки — и смотрелась превосходно. Тёмно-зелёный мундир со стоячим воротником, белые штаны и блестящие чёрные сапоги выглядели очень гармонично. Облачившись в него, ваш покорный слуга сразу принял строгий и подтянутый вид.

Сегодня мне предстояло явиться к Генеральному инспектору артиллерии, шефу Лейб-Гвардии артиллерийского батальона, генерал-лейтенанту, графу от магии огня Аракчееву Алексею Андреевичу.

«Генерал-лейтенант Аракчеев — строгий и прогрессивный офицер. Он ненавидит казнокрадов и взяточников. Для него самое важное в жизни — это точное исполнение повелений императора. Недаром, утверждая ему ранг магии, Его Величество сам придумал ему девиз: „Без лести предан“», — так графа охарактеризовал мне Бенкендорф.

Интересно получается: все люди, которые в моём времени считались «прогрессивной общественностью» совершенно никчёмными, оказывались очень даже ничего. Аракчеев, к примеру, будучи генерал-квартирмейстером российской армии, разогнал огромное количество нечистых на руку тыловиков. Для российского интендантства жить без воровства оказалось внове, и по Руси великой зазвучал плач охочих до казенного добра армейских чиновников о душителе свобод и яром реакционере Аракчееве. Он организовал снабжение заграничного похода генералиссимуса Суворова так, что Александр Васильевич даже поговорку в обиход запустил: «Любого интенданта, кроме Аракчеева, через год службы можно смело вешать без суда и следствия, всегда есть за что».

После назначения его на должность Генерального инспектора артиллерии он превратил подчинённый ему гвардейский артиллерийский батальон в часть, где испытывают все новинки от Академии Техномагии. Артиллерия в Российской императорской армии, вообще говоря, стояла на переднем крае внедрения результатов научных исследований. Пока пехота и кавалерия пользовались устоявшимися приёмами и построениями, бомбардиры всё время внедряли что-то новое.

Именно гвардейские артиллеристы Аракчеева мортирным огнём с закрытых позиций отбили штурм дома графа Обольянинова. А при добивании мятежа зрелище выкаченных на прямую наводку тяжёлых метателей отбивало у заговорщиков всякое желание сопротивляться.

При этом граф Аракчеев был скорее чиновником в армии, чем бравым командиром, гарцующим на белом коне впереди разворачивающейся в атаку кавалерийской лавы. По его твёрдому убеждению, успешность боевых действий на семьдесят процентов зависела от правильно организованного снабжения и логистики, на тридцать от своевременности и чёткости выполнения офицерами и нижними чинами требований устава, приказов вышестоящих командиров, а героизм всегда прикрывал чью-то глупость и неумение правильно распорядиться имеющимися силами.

Под началом такого выдающегося человека мне и предстояло служить в ближайшее время. Подойдя к казармам батальона со стороны Литейного, я обратился к караульному: «Мне бы к попасть к графу Аракчееву, голубчик»?

Немолодой фейерверкер кликнул из кордегардии провожатого для меня. Солдатик повёл меня через плац, на котором артиллеристы занимались строевой подготовкой. Группы служивых под командой седоусых унтеров старательно тянули носки сапог, поднимая ноги на предписанную уставом высоту.

«А ничего так плац, ухоженный. У нас в топографическом поплоше был», — мелькнуло в голове воспоминание о моей курсантской юности.

Кабинет графа Аракчеева оказался на втором этаже. В приёмной сидел молодой офицер в форме поручика и мрачно читал наставление в артиллерийском деле.

— Посетитель к его превосходительству, — сообщил ему мой солдатик.

— Как вас представить, сударь? — спросил у меня поручик.

— Кавалер ордена святого Благоверного Князя Александра Невского, командор ордена святого Иоанна Иерусалимского, Светлейший князь от магии молнии, полковник лейб-гвардии маркиз Хуан де Вильянуэво, прибыл представляться по поводу вступления в должность заместителя командира Лейб-гвардии Артиллерийского батальона, — как по писаному отбарабанил я.

— Поручик Эйлер Александр Христофорович, Ваша светлость, — коротко поклонился офицер. — Тотчас доложу Его превосходительству.

В кабинете, куда меня пригласил войти Эйлер, из-за массивного письменного стола красного дерева поднялся высокий офицер в генеральском мундире. Грубые черты лица его поражали своей непропорциональностью. Массивный, толстый нос нависал над острым подбородком. Тонкие губы были плотно сжаты. Над низким лбом торчала жёсткая шапка темных волос. Полуприкрытые глаза... О, вот тут-то я и понял, как может быть обманчива внешность. Холодные глаза графа смотрели остро и изучающе, в них светился недюжинный ум, хитрость и предостережение сытого хищника, мол я сейчас не голоден, но держи ушки на макушке.

— Рад видеть вас, маркиз. Если я не ошибаюсь, ваше имя на русском языке будет Иван? А по батюшке вас как? — широко улыбнулся мне Аракчеев.

Краем глаза я заметил удивлённое лицо Эйлера.

«Интересно, что такого странного увидел поручик?» — подумалось мне.

— Отца Мигелем, по-моему, величали. Ко мне память возвращаться, не спешит после травмы, Ваше превосходительство.

— Значит, Иваном Михайловичем по-нашенски будете. А меня вне строя Алексеем Александровичем разрешаю называть, — снова улыбнулся Аракчеев, и лицо поручика ещё более удивлённо вытянулось.

— Его Императорское Величество уведомил меня о вашем назначении. На вас будет лежать всё взаимодействие с Академией. Учёные — личности увлекающиеся, они своими идеями живут. А мы — люди военные, нам надо артиллерию русской армии усилить настолько, чтобы ни один француз или англичанин не смел в нашу сторону косо смотреть. А то что это такое: на всю армию шестьсот шестьдесят метателей — и те устарели! — граф даже притопнул ногой в негодовании.

— Вот разработкой новых умники и занимаются, но ваша задача — обеспечить именно появление свежих метателей, а не удовлетворение досужего любопытства наших гениев от техномагии, — продолжил монолог Аракчеев. Хочу сразу предупредить Вашу светлость: я больше всего ценю в офицерах добросовестность в исполнении воинского долга и умение принимать решения, а также отвечать за них, — испытующе взглянул на меня командир батальона. — Кабинет ваш будет через стенку от моего, можете посмотреть его, не откладывая. Подыскать денщика — поручик Эйлер вам поспособствует. Сегодня в шесть вечера я назначил мероприятие в офицерском собрании. Ждет вас приобщение к славному офицерскому корпусу батальона. Более не смею вас задерживать, господин полковник, — завершил граф.

Мы с поручиком вышли из кабинета начальника батальона, и Эйлер, открыв соседнюю дверь, показал мое рабочее место.

— Вот ваша обитель, Ваше превосходительство, — поручик обвел рукой просторную комнату с предбанником, в которой стояли тяжелый двухтумбовый стол с приставленной к нему брифинг-приставкой, несколько стульев, кресел и огромный шкаф, забитый какими-то папками. Из-за шкафа торчал край продавленного дивана.

— Мило, весьма мило. Но к делу, господин поручик. Граф Аракчеев сказал, что вы можете порекомендовать мне денщика, — уточнил я у Эйлера.

— Так точно, господин полковник. Через пятнадцать минут к вам прапорщик Филимонов прибудет и солдат приведет, если переставить что-то решите. С денщиком он тоже урегулирует.