Десять железных стрел

Там ведь даже голых людей не нарисовано.

– Один момент, – Джеро опустился на колени, вытащил из кармана листок и принялся обводить им стену. – Обычно работает само по себе, но иногда ему нужно немного… о, вот.

Он с силой прижал листок к стене. На его поверхности засветился сигил. В ответ по краю стены тускло вспыхнула цепочка маленьких символов. Раздался приглушенный звук, и стена сдвинулась, исчезая в постройке и обнажая тайный проход.

– Чарография, – прошептала я.

– Сигил-приказ, если точнее, – отозвался Джеро, вставая. – Из тех, что наш наниматель создал лично. Он и сам изрядно талантливый чарограф. – Джеро бросил на меня любопытный взгляд. – Знаешь о них что-нибудь?

Я открыла рот для ответа. Но забыла, как разговаривать – это знание оказалось погребено под круговоротом образов, хлынувших в голову. Темные глаза, спрятанные за толстыми линзами очков. Перья, воткнутые в тугой пучок черных волос. Руки, которые раньше так приятно касались моих шрамов…

– Нет, – предпочла ответить я. – Но знала того, кто разбирался.

– По сути, сигил-приказ – то, что убеждает объект, что он нечто другое, – пояснил Джеро, жестом приглашая меня последовать за ним дальше по коридору. – Например, убеждает стену, что она дверь.

– Ясно, – буркнула я. – В этой работенке будет куча магической срани?

– Я бы тебе рассказал, – хмыкнул Джеро, – однако он разглашал лишь частички плана. Любой из нас знает лишь фрагмент.

– Нас? – Я вскинула бровь. – Есть еще?

– Ты же не ожидала, что столь острый разум придумает план, который способны исполнить лишь два человека, м-м? – поинтересовался Джеро, посмеиваясь. – Я был первой подвижной частью в его механизме, и провел последние четыре месяца в поисках остальных. Ты всего лишь последняя деталь, прежде чем мы запустим эту штуку на пути к…

Его метафора резко оборвалась, стоило ему свернуть за угол и воткнуться лицом в, как казалось, стену из великолепнейшей ткани.

– Джеро, Джеро, Джеро… – укорил его глубокий голос, и на плечи Джеро легла пара крупных рук.

И я наконец увидела, что этой стеной была на самом деле женщина в одежде из этой самой великолепнейшей ткани.

– Существуют потрясающе более простые способы уткнуться лицом женщине в груди.

Очень… очень высокая женщина.

Ее безусловно восхитительный гардероб безуспешно пытался скрыть мышцы на ее шести-с-половиной-футовом теле, возвышающемся над Джеро, словно исключительно прекрасно задрапированная башня. На мощных ногах трещали облегающие бриджи и ботинки, и она носила красный шелковый жилет поверх белой рубахи с длинными рукавами, подчеркивающей могучую грудь и широкие, крепкие руки.

Она подняла Джеро в воздух, словно он был игрушечным, и поднесла лицом к своему более красивому лицу. И не подумаешь, что женщина такого роста способна быть кокетливой, но улыбка, которой она его одарила, прекрасно сочеталась с затрепетавшими ресницами – а также с изящными чертами лица в обрамлении коротко остриженных, черных как смоль волос, смазанных маслом и зачесанных назад.

– Я, впрочем, немного оскорблена, что ты прежде этого не предложил мне, по крайней мере, бутылку вина.

– Для тебя мне понадобится куда больше бутылки. – Джеро, стоило заметить, веселье не разделил и равнодушно на нее уставился. – Поставь меня на пол, ради всего, блядь, святого. Мы не одни.

– Не одни? – Женщина глянула через его плечо на меня, и у нее загорелись глаза. – Не одни!

Она довольно грубо выронила Джеро и перешагнула, словно позабыла, что может на него наступить. С улыбкой протянула мне крупную руку с идеально ухоженными ногтями.

– Мэм, – произнесла она, – как же мы сегодня очаровательны.

– Э-э… спасибо? – Я взяла ее ладонь. – Я…

– О, я прекрасно знаю, кто вы. – Она поднесла мою руку к губам и мягко поцеловала первые два пальца по-староимперски. – Доходила молва. Добрая, во всяком случае.

Я не сдержала усмешки.

– Обо мне не ходит добрая молва, мэм.

– О? Разве не правда, что однажды вы в одиночку остановили десять бандитов, дабы защитить честь юного джентльмена?

Это правда.

Ну, частично правда.

Ну… все смутно.

Он не был честным-благородным, а всего лишь богатым отпрыском более богатого папаши, который сбежал, чтобы основать собственное бандитское царство, и которого мне нужно было приволочь обратно к этому папаше… который, в свою очередь, взамен был готов закрыть глаза на то, что я ограбила его караван тремя, что ли, днями ранее. Часть, где я остановила десяток бандитов – вот это, впрочем, чистая правда.

Ну, то есть, они больше не двигались после того, как я их взорвала, так что да, как я сказала, тут смутно.

– Вы застали меня врасплох, – отозвалась я. – Мадам…

– Агнестрада, – произнесла она мягким, как шелк, голосом.

Я нахмурилась. Имя звучало знакомо. И женщин ТАКОГО роста в мире встречалось немного, не говоря уже о Шраме. И все равно мои мысли смешались – что же Джеро и его хозяин задумали, если им нужна такая, как она.

– Агне, – Джеро поднялся на ноги и отряхнулся. – Правильно ли я понимаю – твое присутствие означает, что нечто пошло наперекосяк? Мы собирались встретиться с Двумя-Одинокими-Стариками.

– Собирались, да. Но сейчас вы собираетесь помочь мне кое с чем другим. – Агне ткнула большим пальцем туда, откуда мы только что пришли. – Он сам, лично попросил меня отыскать вас и помочь найти остальных. Тот очаровательный рогатый мелкий утром куда-то ушел, и близнецы, бесспорно, где-то бумагу марают.

Джеро стиснул зубы.

– Тогда отправляйся и ищи.

Агне покачала головой.

– Близнец слушает только свою сестру. А она слушает только тебя. Меня она почему-то не любит. – Она наклонилась ко мне – вернее, надо мной – и заговорщицки прошептала: – Подозреваю, завидует моему женскому загадочному обаянию.

Я точно не собиралась с этим спорить. Как и Джеро, который потер глаза и вскинул руки.

– Ладно. Хорошо, блядь. Я помогу тебе их найти. – Он глянул на меня, мотнул подбородком дальше по коридору. – Тебя он, впрочем, ждет. Последняя дверь. Сперва постучи.

– Рада познакомиться, дорогая. – Агне взяла Джеро за руку, свободной ладонью изящно махнула мне и потянула его за собой. – Просто жду не дождусь, когда мы вместе с тобой начнем убивать людей.

Она показалась мне милой.

Я продолжила путь по коридору и пришла к двойным дверям в его конце. Простым, ничем не примечательным – не таким, за которыми, как можно подумать, должен прятаться вольнотворец, какими бы скрытными они ни были. Но я все равно протянула руку и постучала.

Ответа не последовало.

Я выждала мгновение, потом положила ладонь на ручку и толкнула дверь.

И встретилась лицом к лицу с городом, который убила.

Там был Последнесвет. Его улицы, изысканные и безупречные. Его дома и лавки ровным строем вдоль переулков. Его шпили, вздымающиеся высоко над всем, глядящие сверху вниз сквозь яркие окна под красно-белыми флагами. Его каналы, прекрасные и голубые, бегущие мимо улиц, под мостами, словно жилы драгоценной руды.

И фонари…

Крошечные огни, разбросанные повсюду, свисали с каждого карниза, украшали каждую башню, парили вдоль каждого канала. Когда Последнесвет еще стоял, эти огни освещали весь город, словно небо, полное красно-белых звезд, под которыми люди торговали, смеялись…

И умирали. Ночью, когда я привела на их порог войну.

Город был воспроизведен в таких подробностях, что я не сразу осознала всю его миниатюрность. Воссозданная версия растянулась на громадном столе, единственном предмете мебели в комнате, под алхимическим светом, льющемся сверху. Каждая постройка была идеальной копией оригинала, вплоть до последнего окошка на последнем домишке в последнем переулочке.

Невероятно. Кажется, я должна была восхититься. Любой на моем месте должен был.

Но я – Сэл Какофония. И я не могла смотреть на этот крошечный город и не видеть маленькое кладбище. Где каждая постройка – могила. Каждый шпиль – склеп.