Страница 30 из 109
Ну что сказать? Не дала. Вернее, не так — даже не чмокнула перед домом, не говоря о том, чтобы пригласить к себе. Но я и не настаивал, давая барышне обвыкнуться. Тут ведь главное — не вспугнуть. А в кабаке посидели очень даже хорошо. Чистота, посуда, официанты. Да и выбор блюд был вполне себе хорош. Даже не ожидал, что летом восемнадцатого, в Москве так могут кормить. Дорого правда, ну я тоже не каждый день столичные рестораны посещаю. Поэтому — нормально. Ну и себя там показал. Не хрюкал, ни чавкал, правильно пользовался приборами (во всяком случае, нож держал в правой руке, а вилку в левой). Шутил так, что Елена перестала сдерживаться и начала смеяться. В общем — неплохо посидели. Да и пока до квартиры шли тоже хорошо пообщались. Но не более того. Как уже говорил — даже не был лобзнут. Правда, расстроился не сильно, так как позитивные подвижки явно прослеживались…
На следующий день опять закрутили дела. Просто выяснилось, что два обещанных броневика, должных прибыть из Питера несколько задерживаются. А я думал вместе с ними в одном эшелоне ехать. Ну чисто чтобы своим парням сразу показать, что командир еще и добычлив. Поэтому было принято решение задержать отъезд на двое суток. Честно говоря, дело было не столько в брониках (эх Ласточкина, Ласточкина…) но как повод, это прокатила даже для Сталина. Он тоже не успевал доделать какие-то свои дела, поэтому отсрочку воспринял с радостью. Ну и при этом, в разговоре, так периодически косился на мой новый пистолет что я понял — надо дарить. Нет, делал он это совершенно незаметно, только с моей наблюдательностью, быстрые взгляды все равно отслеживались. Да и неформальные отношения с ним налаживать надо… Так что как будущему однополчанину (или как лучше сказать — однофронтовнику?), товарищу Джугашвили, была вручена «Точка». Всё было облечено соответственными словами, поэтому усач даже не брыкался. Лишь скупо поблагодарив и довольно блестя глазами, крепко пожал руку. После чего, мы опять разбежались решать свои задачи. А вот вечером следующего дня — пошла жара!
Так получилось, что по уважительной причине, вчерашние проводы Елены я пропустил. С Жилиным проблемы обсуждали до самой ночи. Но сегодня, чин-чинарем, опять пошли под ручку до ее дома. И у меня уже были все основания рассчитывать на приглашение. Не зря же все это время я излучал обаяние так, что чуть ли не светился в темноте. И все было замечательно, только когда мы подошли ближе к ее дому, обратил внимание на пролетку, которая стояла на улице перед входом во двор. Точнее даже не на пролетку, а на извозчика. Тот был одет сообразно своей профессии, но вот при этом имел гладкую физиономию. Нет, может среди них и попадаются столь продвинутые люди, что каждое утро перед работой бреются. Но мне пока такие не встречались. А самое главное — глаза у этого водилы были офигевшие. При этом, увидев нас, он начал странно дергаться и было непонятно — толи хочет уехать, толи наоборот — соскочить с козел и куда-то побежать. Мне столь странное поведение не понравилось, так как пялился он без всякого сомнения прямо на меня и только заметив внимание к себе, быстро отвернулся.
Тут вдруг что-то вспомнилось происшествие в Таганроге. Это когда долбанутая дамочка чуть не пришила легендарного краскома. Но ведь там несколько человек для нападения было? А здесь всего один… Может, дальше кто-то ждет? Вот хотя бы за сараями что прячутся в глубине двора. Или это мнительность меня заела? Да ну нафиг — береженного бог бережет! Отбросив сомнения, я остановился и повернувшись к Ласточкиной (становясь при этом левым боком к пролетке), спросил:
— Елена, вы как к стрельбе относитесь?
Та в начале удивилась столь странному вопросу, но увидав, как я быстрым движением взвожу пистолет и опускаю его обратно в открытую кобуру, тут же поменялась в лице. Причем не в том смысле поменялась, как это произошло бы с обычной барышней. Нет. Никакого испуга или растерянности. Наоборот — взгляд заострился, и она зыркнула по сторонам, в поисках опасности. Очень интересное поведение! Но сейчас было не до выяснений, поэтому просто пояснил:
— Слева в пролетке сидит какой-то тип. Сам бритый, с вытянутой мордой и носом как у гамадрила. При виде нас проявил большую нервозность. И мнится мне, что он не просто так там сидит. Поэтому сейчас проходим во двор и если вдруг кто-то начнет стрелять, то сразу бегите к парадному.
Хотел было добавить, что ничего страшного не случиться и что это не первое покушение на меня, но не успел. Ласточкина из-за моего плеча безуспешно попытавшаяся разглядеть извозчика (тот к этому времени он успел повернул голову в сторону), тихо спросила:
— Говорите — нос висячий? А у него на подбородке ямочка есть? И усы такие — типично офицерские.
На мгновенье задумавшись, вызывая в памяти виденный фейс кивнул:
— Ямочка есть. Усов нет. А что — знакомый?
Спутница зашипела рассерженной кошкой:
— Еще какой! Это Януш Курсецкий. Поручик. Бывший подчиненный моего отца.
Я удивился:
— Какая-то амурная история?
Ласточкина в возмущении вытаращилась:
— С этим негодяем?! Нет! — помолчав, решительно продолжила — И вот еще что… Вы мне предлагали возможность стажировки у вашего хирурга. Я всё обдумала и даю свое согласие! Давайте сейчас зайдем ко мне, я соберу вещи и сразу поедем на базу. Мы ведь уже завтра уезжаем?
Вот это поворот! Чего это она так взволновалась? Получается, что сейчас, охота вовсе не на меня идет. И деваха готова на все, лишь бы побыстрее сделать ноги отсюда. Но из этой ситуации надо извлечь максимум, а то хрен потом из Ласточкиной ее тайну выковыряешь. Поэтому цыкнув зубом, возразил:
— То, что согласна это хорошо. Но теперь я не согласен. Запомни девочка — никогда нельзя оставлять проблему за спиной. Рано или поздно, она вылезет в самый неподходящий момент. Так что давай, рассказывай, что там тебя гнетет?
Кусающая губы девчонка, тоже перешла на «ты»:
— А ты считаешь, что сейчас самое время для рассказа и решения?
Я кивнул: