Настя

— Витя, — назидательно обращается Тевосян, посмотрев по сторонам, — Ты не распускай слухи, линкором занимаются те, кому положено. Ты проблему создания нового флота в целом нарисуй.

— Ну… У нас в училище только про довоенные серии рассказывали. — протянул Кузнецов, и наморщив лоб, выдал: — У американцев и англичан в океанах авианосные группы всех давили. Вот и нам такие нужны. Новые авианосцы, крейсера и эсминцы нужны будут. Подводные лодки большие…

— А Вы, что скажете? — это бывший нарком ко мне.

— Нужны будут надводные и подводные корабли с атомным двигателем. Авианосцы, вертолётоносцы, ракетоносцы. Такие пока не строят, но за ними будущее… Но, прежде чем строить, нужно решить какие корабли будут входить в состав авианосной эскадры. Для внутренних Чёрного и Балтийского морей они не нужны, а вот в океане… — осекаюсь я на полуслове, включив осторожность и собираясь «сидеть ровно».

Моё «ровносидение» продолжалось ещё где-то пол-часа. А потом сначала дашин «женишок», а за ним и сын вождя начали со мной брудершафтничать. Ну, эти двое-то ладно — прикалываются друг перед другом. Но, Даша то… Практически мать-героиня… И, уже научившийся расширять алкоголем сознание, мечтатель об Олимпиаде в далёкой стране… Эти то куда? А тут ещё Воля Маленкова на танцы зовёт. Как такой «элитной» девушке откажешь…

Штормит. На ногу бы не наступить.

— Дочь, — обращается к моей недавней партнёрше по танцу, вставшая из-за стола женщина, — Познакомь меня с твоим кавалером.

— Юра… — начинает младшая Маленкова и затыкается.

— Юрий Жаров. Лейтенант ВВС. Спортсмен клуба ВВС, — чётко по-изотовски рапортую я и щёлкаю каблуками.

— Валерия Алексеевна Голубцова. Ректор Московского энергетического института. — женщина поглядела на прыснувшую от смеха дочь и протянула мне руку.

Узнав, что я играл за сборную СССР по хоккею, работаю консультантом на СТО и учусь на тренера, жена Маленкова как-то иначе на меня посмотрела. Типа оценивала кандидата.

А вот этого нам не надо… Маленков, говорят, под каблуком на цыпочках по дому ходит… Не согласный я…

— Вы про флот, как я поняла по комментарию Тевосяна, довольно интересно говорили, — она приглашает сесть рядом на место ушедшего в курилку супруга, — А в моей сфере что будет через десять лет, можете мне рассказать?

— Появятся полупроводниковые приборы, диоды, транзисторы. Вон из-за границы тразитроны нам предлагают выпускать. Представляете Валерия… Алексеевна, радиоприёмник на транзитронах Матаре поместится в маленькую сумочку Вашей дочери, а программируемая ЭВМ типа немецкой Z4 (она удивлённо кивает, мол знаю) через десять лет будет высчитывать траекторию космических кораблей… Да много чего ещё будет высчитывать. Представляете как это изменит жизнь человечества.

— Представляю, — глаза строгой женщины загораются, — У меня в институте в этом году уже начнут готовить специалистов по вычислительной технике и программированию. Что Вы про транзитроны и программируемую ЭВМ… Как-как? (достаёт записную книжку) Электронно-вычислительная машина? Воле в доме моделей буклеты передадите? Воля! Воля!

Девушка предстаёт перед спрашивающей матерью и шепчет свои ответы ей в ухо, смущённо разводя руками передо мной.

— Что-что? Куда ты завтра собралась? В дом моделей? Со Збарским не разрешаю и точка! Про него такое рассказывают… Что он склоняет девушек… Что? Хочешь склоняться? Хм… Дома поговорим… С Юрой пойдёшь без Збарского? Ну… Ладно… Юрий, моя дочь весьма взбалмошная особа, но Вам я доверяю. Приведите её домой не поздно, хорошо?

— Так точно, Валерия Алексеевна.

— Пошли танцевать… — хватает меня за руку «круглолицая пышечка» Воля, и добавляет хихикая, — Склонитель!

Во время танца рассказывает, что мама познакомилась с папой на Туркестанском фронте. И, что когда она училась в институте, то стала парторгом института. Такой вот Павка Корчагин в юбке…

Вот, блин вляпался, по самые уши. Она же не отвяжется от меня пока… Пока не получит желаемое. А у нас лучший исполнитель желаний женщин кто? Правильно, Серёга Амосов. Вот завтра на пробежке и попрошу его в дом моделей сходить… Уф! Нужно убегать от неё в курилку, а то вцепилась… Компрометирует.

Захожу в курительную комнату. Тут идёт дискуссия про освоение территорий Сибири и Крайнего Севера. Прямо заседание Совета Министров, а я типа министр без портфеля…

Становлюсь сбоку к стеночке, чтобы не отсвечивать. А тут похоже рулит Лаврентий Павлович… Он говорит, говорит, а другие ему коротко отвечают. Даже Маленков, которого я записал в послесталинские лидеры.

Товарищ Берия посетовал на то, что труд заключённых на Крайнем Севере и в Сибири обходится государству дороже труда вольнонаемных. Да и производительность, несмотря на обещанное заключённым УДО — ниже плинтуса. Нужно привлекать в Сибирь и на Север идейных комсомольцев и желающих заработать. Эти не будут перекуры устраивать как только охрана отвернётся…

— Не все эти стройки так уж нужны стране. — Эмоционально продолжает всесильный маршал, явно задетый за живое булганинским «И что же ты предлагаешь?». — Вон, Никита, Туркменский канал зарубил. Да там с самого начала было понятно — не по Сеньке шапка. Там отдача минимальная при колоссальных вложениях… Железная дорога до Игарки тоже потребует больших средств на ремонт и обслуживание, но там хоть есть надежда на то, что по ней в центр будут возить добытое сырьё… А туннель на Сахалин? Это же не метро построить. Там такие вложения нужны будут, да и район сейсмически опасный… И да, я сторонник образования конфедерации. Пусть не сразу — лет через двадцать-тридцать наши республики бы зажили самостоятельной жизнью. Общая армия, внешняя политика. Общий рынок и промышленная кооперация — и всё. У таджиков и прибалтов разный менталитет. Нельзя скрещивать коршуна с селёдкой — ничего хорошего не выйдет. То же самое в Европе — мы получили подконтрольные территории. Но, друзьями мы не стали… Освободители для них мы только на бумаге. Чтобы всё у них восстановить и вписать в нашу экономику нужны колоссальные средства и десятилетия. А у нас люди в бараках и землянках живут в чудовищных условиях. Мы даже не можем себе позволить бесплатных обедов для детей в садах и школах. Деньги идут на великие стройки, некоторые из которых никакой выгоды нам не принесут и на восстановление у европейских друзей, которые держат в кармане камень на нас. Так давайте повесим хомут восстановления Восточной Европы на Запад… А у них за это возьмёт так нужные нам для наших людей товары и новые технологии для промышленности…

— Валерия Алексеевна, — обращается Лаврентий Павлович к закурившей даме, — Вы, я слышал, со спортсменом (кивает на меня) что-то про вычислительные машины говорили…

— Представляете, товарищи, — стряхивая пепел, говорит директорша, — Этот юноша говорит, что скоро радиоприёмник можно будет носить в кармане… Говорит, западные дельцы-учёные предлагают выпускать… (смотрит на меня)

— Транзитроны, — говорю, привлекая внимание к своей особе и поёживаюсь…

— Транзитроны, — повторяет жена Маленкова, — наверняка они захотят очень крупную сумму в валюте. Крупную по их капиталистическим меркам. Если наладить производство этих карманных приёмников у нас… То все затраты с лихвой вернуться через пару лет массового выпуска. А то, что наша страна будет лидером в этом деле — поднимет авторитет Советского Союза в глазах всего мира ещё выше.

Булганин-старший что-то записывает себе в блокнот и спрашивает меня:

— Вы, товарищ Жаров, сможете завтра часикам к десяти прибыть в мою приёмную. У меня как раз совещание закончится.

— В Совет Министров? — удивлённо переспрашиваю я, и к чему то добавляю, — Товарищ Маршал?

Народ заулыбался моей растерянности. Вспомнили, наверное своё первое посещение Министерства или Кремля, а может ещё что…

— В Совет Министров, — подтверждает Булганин, и обращаясь к Берии, — Лаврентий, заменить заключённых на дальних стройках просто некем пока. Может переводить их в вольнонаёмные с подписанием договора на работу на несколько лет? Товарищи, как вам мой вариант?