Страница 3 из 17
Тодеуш был полностью погружен в себя. То ли ему нездоровилось после выпитого накануне вина, то ли ему было неудобно за вчерашний вечер. Так или иначе, но англичанин не решился нарушить молчание, сел на предложенное место и принялся за еду. Ему очень хотелось расспросить о событиях прошедшей ночи, но он сдержал себя.
Тодеуш съел еще один пирог с капустой и налил себе квасу. Покончив с едой, поинтересовался настроением гостя. Генри не торопился с ответом. Уперся на поляка взглядом и продолжал молчать.
– Надеюсь, у вас все в порядке? – спросил хозяин.
– Мне не понравилось спальное место. Неужели в твоем шикарном особняке это лучшая спальня? Отсутствуют стол и стулья, окна не открываются, помещение никак не проветривается, наличествует сундук непонятно для чего, на ночь блокируется входная дверь. Слуга, который провожал меня, не удосужился показать отхожее место. Это что, польское гостеприимство.
– Слуга неверно истолковал полученные указания.
– Вашими жестами можно давать команды только собакам. Заведи хотя бы одного слышащего слугу. Твоя осторожность очень напоминает детскую игру.
– Я приношу свои извинения.
– Надеюсь ты учтешь мои пожелания. Давай о деле! Списки русских, прибывших из Руси, готовы?
Тодеуш кивнул и предложил пройти в другое помещение. Оно напоминало русскую приказную избу: стол со скамейками с двух сторон, стеллажи для бумаг и свитков, чернильницы, перья, грифель. Англичанин присел на край скамьи и посмотрел на хозяина. Тот медленно перелистал кипу бумаг на ближайшей полке и отложил в сторону несколько листов.
– Всего три семьи за последний месяц.
– Так мало? – удивился англичанин.
– Это те, которые прибыли на жительство в Краков. Остальные живут в других городах и селах, включая Литовское княжество.
– Бедерун Иван Митрофанович, – начал читать вслух англичанин, – прибыл с женой и тремя детьми. Полных тридцать шесть годов. Состоял при дворе Великого князя. По смерти государя лишен был должностей, ожидал опалы.
Крапивин Родион Терентьевич, сорок лет, боярин. С собой привез жену, четверых детей, больного отца Терентия Андреевича. Открыто выступал против брака с Глинской. После смерти Великого князя оказался в опале.
Сухарьков Никита Макарович, окольничий, сорок пять годов, вдовец. Двое детей остались в Москве. Живет со стоявшей при нем дворовой девкой Прасковьей Тихоновной. Ушел в тайную переписку с Соломонией – первой женой Василия III.
– Предлагаю начать с Сухарькова, – предложил поляк, – он живет ближе других.
У каменного дома в центре города Тодеуша и Генри встретил ражий мужик с дубиной в руках.
– Ты от кого собрался защищать своего барина? Не от нас ли? – возмутился поляк, – ступай доложи, что прибыл пан Микульский.
Мужик стукнул дубиной в боковую дверь и прохрипел, давая команду невидимому исполнителю:
– Слыхал? Беги к Никите Макарычу и доложи.
Через минуту на пороге появился сам хозяин, улыбающийся во всю ширь своего лица. Он раскинул руки для объятий.
– Здравствуй, пан Тодеуш, рад тебя видеть в своем доме! А это кто с тобой? Давай, знакомь нас и милости прошу проходите! Прасковья только-только напекла пирогов. Будет вас угощать и еще чем-нибудь потчевать.
Прасковья статная молодая женщина с приятным лицом накрыла на стол и удалилась.
– Никита Макарыч, – начал Микульский, – нас очень интересует Великая княгиня Елена. Расскажи все, что о ней знаешь.
– Знаком с ней лично. Только Соломония была не в пример ей: и человечнее, и красивее.
– Но родить наследника не сумела, а Елена сумела. Один за другим явила на свет Божий двух мальчиков.
– Старшего Иоанна я лично нянчил. Аграфена Челяндина, его мамка, хвалилась мне, что мальчик начал ходить раньше положенного времени. Смелый и сообразительный. Дал я ему свой палец, а он ухватился за него и давай выкручивать. Показывал свою силу, хотя понимал, что я взрослее его и сильнее.
– Про Иоанна мы поговорим лет через пятнадцать-двадцать. А пока расскажи, чем сейчас живет Елена Васильевна.
– Тут надобно издалека. Мамка маленького Великого князя Челяндина познакомила Елену Васильевну со своим родным братом Иваном Овчиной. Началась борьба Глинского с этим новым человеком в окружении княгини. Неожиданно победу одержал Иван Овчина. Глинский уповал на родственные отношения, все-таки родной дядя, а Иван зашел с другой стороны. И когда Елена ему доверилась, он открыл ей глаза на истинное лицо дядьки.
– В чем же его истинное лицо? – спросил англичанин.
– Держать все в своих руках и господствовать над людьми.
– Глинский успокоился после поражения? Не станет он мстить Овчине?
– Он попытался. Но тем самым обрек себя на страдания. По приказу Великой княгини его заковали в кандалы и отправили в далекое далеко.
Тогда активность начал проявлять другой брат Великого князя Андрей. Он владеет Старицкой волостью и требует под свою руку некоторые города. Он также считает ошибочным завещание Великого князя в пользу старшего из детей. После опалы Юрия, Андрей убрался к себе в Старицу, сидит там тихо, выжидает.
Беседа с Сухарьковым продолжалась еще час, но ничего значимого добавить он не сумел. По сути повторил то, что и так было известно.
Дом Бедерина Ивана Митрофановича был обжит и благоустроен. Видимо дьяк раньше своего отъезда послал в Краков надежную прислугу. Они все устроили. Крамола Ивана Митрофановича состояла в дружеских отношениях с братом Великого князя Андреем. Для Бедерина не было тайной, что князь Андрей, проживая в своей вотчине, предоставляет кров отъезжикам, тем кто собрался бежать в Польшу и Литву. Сам князь тоже готовился к побегу.
Бедерин знал, что Елена и Овчина-Оболенский всеми силами стремятся заманить Андрея в Москву и заключить того в кандалы. Подвергнуть его допросам и получить фамилии отъезжиков.
– Еще мне ведомо, – продолжил дьяк, – о переговорах Елены с Крутицким владыкой, архимандритом Симонова монастыря и Спасским протопопом. Эту троицу она хочет послать к Андрею в Старицу и уговорить того приехать в Москву. Думаю, что посланцы не станут жалеть слов на посулы.
Англичанин не сумел спрятать свое возбуждение после услышанных новостей. Он запросил у дьяка бумаги, перо и чернильницу. Усадил Бедерина за письмо и начал диктовать. Кратко и убедительно от имени Бедерина призывал князя Андрея не верить никаким посулам и не ездить в Москву.
Написанное письмо он скрутил в трубочку и был уверен, что очень скоро оно окажется в руках князя.
Как только вышли на улицу англичанин передал Тодеушу письмо и велел немедленно отправить его в Старицу.
– Славяне всегда меня поражали своею открытостью. Если что не так, то собирают войско и идут войной. Мы, англосаксы, любим тихий подход, без шума и лишних жертв. Помните сколько сторонников собрал князь Юрий Васильевич, когда встал вопрос о престолонаследии? Теперь его не стало, но есть следующий брат в роду Великого князя. Насколько мы знаем, князь Андрей пока жив и здоров. Если ему удастся прибыть к нам, мы сделаем из него законного правителя Московии в изгнании. Нужно будет, так и войско дадим. Надеюсь раскрывать детали нет необходимости.
Родион Терентьевич Крапивин гостей принимал в отдельном домике. С Микульским он был хорошо знаком. Появление нового человека никаких вопросов у него не вызвало.
– Вся моя вина перед Великим князем состояла в том, что я был хорошо знаком с Соломонией Сабуровой, его первой бездетной женой, – заговорил Крапивин.
– Соломонию свели в монастырь и заставили насильно принять постриг? – спросил Микульский.
– Хорошо, что дело так завершилось, могли и умертвить. Если бы подобное произошло, то у меня не было бы сомнений причастности Елены Глинской. В своем окружении я об этом говорил неоднократно и видимо слова дошли до Великой княгини. При жизни Василия Ивановича она не могла косо смотреть в мою сторону. Но после его смерти все изменилось. Меня перестали приглашать в Кремль, перестали здороваться за руку. Кое-кто ехидно интересовался, когда на меня оденут оковы. Медлить больше было нельзя, и я двинулся в бега.