Страница 16 из 17
– Я ему бородавку заговорила, вот он и велел приходить за лекарством. Мне, мил человек, видеть мир охота.
Безногий указал на искомый Анной дом и посоветовал спрашивать не Звонарева, а пани Марию. Она работает прислугой и, в отличии от хозяина, хорошо относится к людям.
Ночью Серж и Бруно с помощью своей ловкости проникли за ворота звонаревского дома и сдвинули щеколду калитки. Еремей прошел в усадьбу, поднялся на крыльцо и начал стучать в дверь. Мужской голос разразился руганью с такой интонацией, что без знания польского все стало понятно. Однако, услышав русскую речь, что-то сказал про пани Марию и убрался прочь. Когда дверь приоткрылась снова, появилась женская голова. Еремей сообщил, что прибыл из Углича от родни хозяина. Женская голова кивнула и опять скрылась. Теперь Еремей на правах старого знакомого хозяина этого дома дернул за ручку двери и открыл ее настежь. Оттолкнул мужика в сторону и сел на лавку в сенях. Входную дверь велел закрыть. Серж и Бруно должны были переместиться от ворот на крыльцо. Звонарев появился в исподнем со свечой в руках.
– Сидор, ты что ли? – щурил он глаза, пытаясь отгадать ночного гостя.
– Еремей это, аль не признал меня, Звонарев? Давай без напряга и выкрутасов! Веди меня в дом. Усадьбу твою окружили стрельцы. Глянь наружу.
Звонарев, действительно, подошел к входной двери, открыл ее и вздрогнул, увидев двух здоровых мужиков в черных мантиях. Он сразу захлопнул дверь и позвал Еремея в избу.
– Все-таки выследили! Думал, что за границей и в этой глуши меня никогда не найдут. Не поверишь, стал думать о будущем.
– О каком будущем ты говоришь, Звонарев? Ведь, если бы тогда за руку тебя не схватили, крепость по воде не дошла бы до места назначения. Все бревна разлетелись бы в разные стороны. Не построили Свияжск и, стало быть, Казань до сих пор оставалась ханством. И все по твоей милости! Потому государь объявил тебя главным вором, велел любыми потугами найти и вернуть в Москву.
– Родненький, не погуби! Все добро мое забери, но не надо везти меня в Москву! По дороге руки на себя наложу.
– Сказывай, как ты оказался в Польше, кто тебе в этом помог?
– Надоумил меня Ярожок еще до того, как его заточили в тюрьму. Мы с ним часто беседовали на разные темы. Конечно больше всего его интересовала стройка. Я рассказывал все, что удавалось узнать, но про Казань мы так и не доперли. Когда я передал ему чертеж крепости, Ярожок предупредил, что может случиться самое страшное. Придется даже бежать из Московии и остаток жизни провести у поляков или литовцев. Я тогда подумал, что уж такого может произойти, но потом его совет пригодился.
– Надоумил Ярожок, а помог кто? Переезд – дело хлопотное. А устройство у иноземцев еще сложнее. Без сторонней помощи тут не обойтись.
– В Польшу я попал тайными тропами. Провел меня племянник жены, он давно обосновался в Полоцке, но по рождению наш углицкий. Он дал адрес в Косушке, тут живет тоже наш земляк.
– Как зовут его?
– Франтишек Короба. Поляки принимают его за своего, но он тоже углицкий – Фрол Коробка. А здесь стал на польский манер называться. В общем правдами-неправдами разыскал я Фрола, он помог купить дом и все прочее.
– Небось за большие деньги?
– Нет, – вырвалось у него.
Почувствовалось, что он тут же пожалел о сказанном, но слово не воробей. И Еремей испытующе смотрел на своего пленника. Тот напрягся и заявил:
– Если скажу тебе все как было, ты ахнешь. А я свою жизнь могу сильно укоротить.
– Ты, Звонарев, повторяешься. Я такому поверил однажды. Потом ты начнешь проситься на двор… Но второй раз твоя придумка не сработает.
Еремей открыл входную дверь и в избу ввалились Серж и Бруно.
– Стрельцы, свяжите его, потом завернем в попону и как-нибудь дотащим. Думаю, дня за четыре-пять доберемся. А сейчас надо поторапливаться, пока ночь на дворе. Да и еще, домашних его закройте в погребе. Где у тебя погреб?
Артисты естественно ничего не поняли из сказанного, они ждали условный знак. Звонарев упал на колени и взвыл.
– Не надо попоны, все скажу, как на духу! Фрол повез меня в Краков, там сдал пану Микульскому, тот сначала поселил в каком-то чулане. На вторую ночь свел в подземелье и стал допрашивать. Сначала про Ярожка, что, кто, когда, где? Потом за стройку. Его она не очень беспокоила, так для порядка. Главное его интересовали углицкие бояре, особенно те, кого я хорошо знал. Их состояние, жены, дети, родня. Интересовался крамолой на них, в том числе сплетнями.
– И ты все поведал?
– Я говорил, а его помощник записывал. Потом меня били какие-то бугаи, потом бросили на солому в темнице. Через день, а может через два, приехал Фрол и забрал меня. Знаешь, что он мне сказал? Дескать мне повезло, англицкий мужик в отъезде, так бы допросы продолжались еще и еще.
– Так и сказал «англицкий мужик»?
– Я его за язык не тянул. Вернулись в Косушку, а там и деньги вернули, и показали дом для покупки.
Звонарев обреченно махнул рукой, потом обмяк, проявляя покорность своей судьбе.
– Ты вроде хотел договориться? Все твое добро мне ни к чему. Сколько можешь заплатить деньгами?
– Говори сколько надобно, – в глазах Звонарева появилась надежда.
– Считай. Отряд пятнадцать стрельцов и мой интерес. Шестьдесят рублей серебром получается.
Звонарев согласно кивнул, отодвинул поставец, вынул половую доску и достал тряпицу. В ней было завернуто что-то тяжелое. На поверхность стола лег брусок, похожий на серебро.
– Тут десять фунтов. Один фунт стоит шесть рублей. Получается с лихвой то, о чем договорились.
Еремей завернул в тряпицу брусок и положил сверток в карман.
– Сиди так недвижимо целый час, на улице ожидает специальный человек, если двинешься, он подпалит запал и твой дом от заряда пороха разлетится вдребезги.
Вернулись в лагерь и порадовали Иржи добычей. Тот похвалил в первую очередь себя. Заявил, что за такие деньги нужно объехать всю Польшу вдоль и поперек. Подробности разговора со Звонаревым русский не стал сообщать, там интерес состоял только для него. Теперь он знал, что англичанин – это не выдумка, это реальный человек, и еще он понял как к нему подобраться. Еремей не сомневался, что ровно через час Звонарев побежит к Фролу, расскажет все до последнего слова. Тот поскачет в Краков, к Микульскому. Поляк организует поиск отряда стрельцов и прежде всего русского обидчика.
Когда все успокоились и разошлись по своим местам, Еремей вызвал Иржи на улицу и сообщил о своих предположениях. Хозяин оказался готов к такому раскладу. Он уже приготовил для Еремея женское одеяние. Пришлось быстро брить бороду, щипать брови и свеклой натирать щеки. Создание образа довершал рыжий парик. При всем новом убранстве Еремея выдавали руки. Ладони и пальцы такого размера не могли принадлежать женщине, даже очень физически развитой. Это было самое слабое звено во всем, придуманном хозяином.
Поутру, прежде чем разделить кусок отварной свинины на равные части и передать каждому по куску хлеба, Иржи попросил артистов внимательно его выслушать, внять словам без шуток и оговорок. Говорил он кратко и доходчиво. Начал с того, что если кто-то заметил отсутствие ночью Сержа, Бруно и Москвы должен немедленно и навсегда об этом забыть.
– Москвы или Еремея более не существует. С нами живет женщина по имени Мария. Она стирает, чинит одежду, кашеварит, роль медведя исполняла и исполняет Барбара. Уверен, она убедит в этом любого и еще после еды Курт должен сбегать на рынок и купить пряников. Деньги я выдам. Главное – собрать все слухи, которые по рынку гуляют. Я отправляюсь в приказную избу, согласно обещанию, отдам долю от нашего выступления. До моего возвращения никто никуда не выходит, непослушание неминуемо всех приведет на виселицу.
Минуты текли медленно и казались целой вечностью. Нетерпение чувствовалось в каждом. В полной тишине, занимали себя не поймешь, чем. Наконец, Курт принес пакет с пряниками. Но на вопросы отвечать не торопился, издевательски долго жевал кусок пряника и, наконец, сообщил главную новость. У пана Родецкого родился сын. Это четвертый ребенок, первые три дочери. По случаю такой великой радости пан дает в своей усадьбе бал. Еще Курт услышал, что у Калиновских сдохла корова и кто-то украл овцу из овчарни пана Грона.