Страница 16 из 70
— Да сядь ты, не кипятись, — махнул рукой дед, — дон — это распрекрасно, слова дона в любом разбирательстве сомнению не подвергаются. И знаешь почему?
— ?
— За лжесвидетельство наказывается весь род, его имя должно быть стерто из всех книг, как родословных, так и исторических. Виновник и его семья лишаются благородства и изгоняются из империи.
Круто. Нам бы так, пришлось бы значительную часть народа из истории вычеркивать.
— И сколько таких случаев описано в истории, Сан Саныч?
— Ни одного.
Еще круче.
— Так, собирайся, потом продолжим, — дед подскочил с кресла и крикнул Степану, чтобы тот нес одежду. — для пущей верности скатаемся на место происшествия, я посмотрю своими глазами.
С трудом, но все же через некоторое время мне удалось найти тот самый злосчастный переулок. Уже стемнело и практически ничего видно не было.
— Для меня это не помеха, — опять угадал мои мысли дед.
Он встал немного в стороне от входа в трактир и замер. Минут пять-шесть он стоял неподвижно, потом отмер и сказал:
— Согласен, натуральная скотина.
Я обалдел.
— Сан Саныч, вы и звук слышите?
— Нет, Иваныч, — дед усмехнулся, — пришлось научиться читать по губам. Все, ты оправдан.
— А эти трое, с ними что будет?
— Да ничего не будет, получат по двадцать палок для памяти и все. Они же тебе ни слова не сказали. А отец виновника должен будет выплатить компенсацию за оскорбление имперского чиновника.
За герцога полагается сто золотых, насколько я помню, но так как часть удовлетворения ты уже получил в виде смерти обидчика, значит остается пятьдесят. Тоже сумма немаленькая. И внести их требуется в течение трех дней, а где он их возьмет — это его проблемы, надо было сына лучше воспитывать. Поехали домой.
Уже сидя за столом, пропустив по паре рюмок, Саныч с усмешкой спросил, намазывая черную икру на хлебушек:
— А откуда у этого твоего Клеменса личный знак СБ, его же должны были забрать в первую очередь?
Вот же волчья натура!
— Какой знак, Сан Саныч?
— Тот самый, золотой, Игореша, которым он размазал этих недорослей.
— Не было никакого знака, Сан Саныч, — я твердо посмотрел в глаза деду.
Тот спокойно выдержал мой взгляд, опять усмехнулся, пожал плечами:
— Ну, не было так не было, показалось, значит.
— Спасибо, Сан Саныч. Он мне нужен, этот Клеменс, без него тяжело будет.
— Не стоит благодарности, тебе видней, Иваныч. Наливай.
В этот раз мы прошли по малому кругу, мне удалось уговорить деда ограничиться посиделками в домашней обстановке. Поэтому, отлично поужинав, не сильно пьяные и не сильно поздно мы разошлись. Мне была подготовлена огромная кровать под балдахином, которой я с благодарностью и воспользовался.
Отступление
Дон Ферон Бреми сидел за большим обеденным столом в центральном зале и смотрел невидящим взглядом в одну точку. Когда-то за этим столом собиралась вся большая семья рода Бреми, но годы идут, и старшее поколение покинуло дом навсегда. Это было очень грустно, но неизбежно, сердце потихоньку смирилось с этими потерями.
А вчера жизнь рода закончилась. В дом пришла страшная весть: всеобщий любимчик, красавчик Пэт, наследник знатного рода, берущего свое начало от соратников Изначальных…, погиб. Не в лихой атаке в первом ряду самых бесстрашных, не на дуэли с благородным доном, нет. Зарезан как баран, обезглавлен каким-то проходимцем без роду и племени, шутом, как говорят, любимчиком императора.
Где это видано, чтобы главный шут империи шатался по темным закоулкам столицы в одежде простолюдина и приставал к благородным господам. Каким мерзавцем надо быть, чтобы за невинную шутку убить благородного дона?! Куда смотрит император?!
Но и это еще не все. Мало того, что сына отняли, так еще на столе лежит эдикт императора о возмещении нанесенного урона шуту в размере пятидесяти золотых. Боже правый, где взять такие деньги, это же почти годовой доход от всех их загородных имений. Это просто отсроченный смертный приговор всему роду.
Сердце дона болело все сильнее, наверное, он скоро увидит своего Пэта там, на благодатных лугах под сенью Светозарного. В дверях возник слуга.
— Ваша милость, там брат Голим, хочет вас видеть.
Дон Бреми несколько удивился. Главного настоятеля империи и хранителя веры он, конечно, знал, но никогда близко с ним не общался. Дона немного отпугивал фанатичный огонь в глазах настоятеля. В последнее время дон Бреми достаточно редко посещал храм веры Светозарного и ему было заранее неловко перед братом Голимом.
— Проси.
Брат Голим ворвался в зал, белая накидка с восходящим солнцем на груди не успевала за хозяином, как флаг развеваясь за спиной. Подлетев к столу, сильной жилистой рукой настоятель передвинул тяжеленный стул поближе к хозяину дома, упал на краешек, накрыв ладонью руку дона.
— Братство скорбит вместе с вами, уважаемый дон. Какая потеря… Ваш сын был одним из лучших, надежда и опора.
Скупая слеза скатилась по лицу дона.
Священник посмотрел на свернутый пергамент на столе.
— И эдикт императора вдогонку, я прав?
Дон закивал головой, вытирая глаза белоснежным платком.
— Темные времена настали для благородных родов, уважаемый дон. Какой-то выскочка, чужак, безнаказанно убивает юную поросль, самый цвет благородства империи. Неужели вы это оставите просто так?! — воскликнул брат Голим.
Дон Бреми несколько озадаченно посмотрел на настоятеля.
— А-аа что я могу сделать, уважаемый брат Голим, — неуверенно произнес хозяин дома, — говорят, что шут — весьма сильный маг. Моему мальчику просто не повезло.
— Мое сердце не может оставаться спокойным при виде подобного непотребства, — настоятель смотрел тем самым жутким взглядом, что так пугал дона, — я хочу помочь вам отомстить за смерть сына. Встряхнитесь, дон Бреми, вспомните, ваш род один из самых старинных в империи, вы не должны сидеть вот так и умирать за этим столом. Еще не время!
Энергия настоятеля завораживала, проникала внутрь сердца и разжигала безжалостное пламя ненависти к убийце сына.
— Вы правы, брат Голим, сын не простит, если я не покараю убийцу. Что я должен делать? Правда после уплаты штрафа мои возможности будут крайне ограничены…
— Братство внесет за вас деньги, — с этими словами настоятель вынул из глубин рясы тяжелый кошель и аккуратно положил на стол перед доном. — Вам не придется второпях, за бесценок распродавать имущество. За это я прошу вас подготовить небольшой отряд, человек пять-шесть, я знаю, у вас есть такие люди. Император посылает своего шута с заданием куда-то на край империи, чуть позже мы узнаем, куда и зачем. Дорога туда ох какая длинная, в пути может произойти все, что угодно, вы понимаете, уважаемый дон?
Дон Бреми продолжал вытирать глаза, при этом лихорадочно анализируя ситуацию.
«Ах, святоша, ну, и пройдоха. Чужими руками убрать любимца императора. Эти самые руки могут ведь и оторвать, вместе с головой. Но и пятьдесят золотых — вот они, на столе лежат, сейчас это просто спасение рода. Придется соглашаться».
— Не знаю, брат Голим, почему вы решили, что у меня есть требуемые люди, но ради отмщения я постараюсь их найти. Только проблему это никак не решит, шут — маг, даже самые толковые… помощники, скажем так, будут бессильны против магистра.
— Конечно же, вы правы, дорогой дон, но мы предусмотрели этот вопрос, — настоятель осторожно добыл в своей одежде темный стеклянный шар размером с крупное яблоко и еще более осторожно поставил на стол. — Достаточно разбить этот шар метрах в двух-трех от нашего замечательного шута, и дело сделано. Только одно условие — как можно дальше от столицы, тогда никто не свяжет его смерть с вами.
Насчет шара пусть ваши люди не беспокоятся, действует только на магов. Но, вы понимаете, дон Бреми, — голос настоятеля заледенел, — одно лишнее слово и о простой смерти вы будете только мечтать. У дона Себасто есть свои умельцы.
Дон Бреми тоскливо посмотрел на зловещий шар. «Поздно, поздно отказываться, святоша сам меня сдаст Службе безопасности, если что. Какой кошмар…»