Мессалина

Он замолчал, и Клавдий запыхтел, как бы возражая последним словам грека. Тот намеренно выставил этот последний козырь, зная, как самодержец заинтересован в его работе.

— Ни к чему выговаривать мне эти обиды, Нарцисс, мы много раз беседовали с тобой на эту тему... Но сейчас я тебе верю... — Голос правителя неожиданно дрогнул. — Да, мне больно, мне очень больно. Я ведь люблю её...

Он засопел и расплакался. Слёзы градом брызнули из глаз, и Клавдий, не найдя платка, стал вытирать их ладонями, размазывая по щекам. Нарцисс, не в силах это видеть, отвернулся. Он злился на императора за его слабость к Мессалине. «Ну что, что он в ней нашёл, в этой поганой шлюхе, которая отдавалась в лупанарии даже чёрным рабам, а теперь готова умертвить своего благодетеля ради вертлявого мальчишки, — возмущался в душе первый советник, — и как только боги всё это терпят?!»

Слегка успокоившись, Клавдий снова стал всхлипывать, заревел, слуги стали оглядываться, но грек дал им знак, чтобы они продолжали движение. Паланкин покачивало, и властитель, вдоволь наплакавшись, неожиданно заснул.

«Теперь проспит до самого Рима, — с облегчением подумал Нарцисс. — И такой исход неплох. Он одобрил мои действия, а это главное!»

Он вскочил на лошадь, достал сыр и стал жадно есть на ходу, запивая терпким красным вином. Поймал себя на мысли, что, общаясь с Клавдием, потихоньку стал перенимать его привычки, теперь вот и ест на ходу. Затем растолстеет, как и он. А что потом?

На середине пути их перехватил гонец: Сардак докладывал, что Гай Силий схвачен и находится у него, а Мессалина отправлена к матери под домашний арест, что Луций Вителлий отказался участвовать в этой акции, больше того, даже воспротивился и требует вернуть императрицу во дворец.

Советник задумался. Луций человек влиятельный, и он принял сторону императрицы, значит, решил убрать его, Нарцисса, чтобы иметь безраздельное влияние на правителя. Тогда их с Сардаком ждёт плаха или ссылка на один из безлюдных островов в Тирренском море. Грек разбудил властителя.

— Сардак прислал мне донесение, пишет, что во время свадьбы Мессалина объявила Гая Силия императором и возложила на него корону, ваша светлость. Теперь в империи два императора.

— Как это — два императора? — воскликнул самодержец.

— И всё это было сделано при большом стечении народа, во дворце. Собравшиеся ликовали.

— Но это невозможно!

— Это бунт, ваше величество! Разрешите временно принять всё командование на себя, чтобы подавить его?

— Хорошо-хорошо, я не против, — растерянно пробормотал Клавдий.

Вернувшись вечером в Рим, Нарцисс не повёз императора во дворец, опасаясь наёмных убийц, а приказал слугам нести его в лагерь гвардейцев. Перепуганный правитель не смел возражать. Заявившись к гвардейцам, советник в присутствии государя объявил: в Риме раскрыт заговор против самодержца, и командование гвардейцами он возложил на него. Клавдий подтвердил. Советник поместил государя в одну из преторианских казарм, поставив двойную охрану. Однако, несмотря на испуг и страхи, нагоняемые на него советником, властитель захотел тотчас же переговорить с женой.

— Я бы осмелился предложить вам, ваша величество, перенести этот важный разговор на завтрашнее утро, — заюлил советник. — Она находится вне дворца, в материнском доме, мы специально там её спрятали, ибо, возможно, какие-то враждебные нам силы решили воспользоваться именем императрицы, дабы совершить этот переворот. А почувствовав, что их умысел может быть раскрыт, они постараются убить Валерию Мессалину. Есть в том большая опасность, и меня беспокоит прежде всего жизнь государыни.

Правитель задумался, хотя по его лицу было заметно, что эти слова советника его не очень обрадовали.

— Возьмите гвардейцев и под их охраной привезите её сюда. Здесь ей будет лучше.

— Есть ещё одно щекотливое обстоятельство, ваше величество. Императрица, увы, участвовала в этом гнусном короновании Гая Силия, и надобно хотя бы сделать вид, что вы на неё за это рассердились, — добавил Нарцисс.

— Вот Силия и надо наказать! — стоял на своём властитель.

— Накажем. Но без её согласия, и больше того — инициативы, он бы и шагу не ступил, ваше величество. Вы же, государь, осенённый мудростью, понимаете, что муж прежде всего отец для жены своей, а отец велик тем, что добр и строг одновременно. Ваша доброта непомерна, но теперь супруга ваша, как нарушившая запрет богов, должна почувствовать монаршую строгость. — Грек поклонился. — Исполните свой долг, ваше величество.

— Ну хорошо-хорошо, я согласен, — с досадой смирился император. — Но чтобы утром она была здесь!

Нарцисс вернулся во дворец в сопровождении Гнея Хереи, прошёл в кабинет императора, где когда-то часто бывал. Центурион прибыл в полном боевом облачении и был готов исполнить любое задание советника. Об устранении Мессалины они говорили ещё раньше, до поездки Клавдия в Остию. Гней, зная распутный нрав властительницы, питал к ней ярую ненависть. Полгода назад он застал свою молодую жену у себя в спальне с темнокожим рабом и, пытаясь понять мотивы её измены, попробовал поговорить с супругой, но та грубо ему выкрикнула: «Почему императрице можно целые ночи проводить в лупанарии и на глазах всего Рима жить во дворце с любовником, а мне нельзя?! Мессалина для меня зеркало жизни!» И Гней, сын прославленного трибуна, воспитанный на строгих нравственных максимах, ничего не смог сказать ей в ответ. С той поры, потеряв любимую жену, он и задумал искоренить зло, родившееся в императорском дворце.

— Она сейчас в доме своей матери. Ты выведешь её под предлогом сопровождения во дворец к мужу — и убьёшь там же в саду. Только не промахнись! — напутствовал грек воина. — Все граждане Рима, любящие своего императора, чьё достоинство попирает эта грязная блудница, будут смотреть на тебя в этот час!

— Не промахнусь! — твёрдо сказал Гней.

Проводив центуриона, советник, несмотря на поздний час, отправился к Сардаку. Грек нашёл его в пыточной. Начальник тайной полиции с наслаждением ел копчёную курицу. Рядом за столом сидел избитый, в кровоподтёках Гай Силий и дрожащей рукой что-то писал.

Едва Нарцисс вошёл, как Сардак набросился на него. Главного таинника волновала прежде всего угроза Мессалины. Клавдий её простит, тут и гадать не надо, и она, ожесточившись, потребует их голов.

— И добьётся! Добьётся своего! — брызгая слюной, вне себя кричал Сардак.

— Успокойся, ничего она не добьётся, — огрызнулся советник.

— Опять твоя самоуверенность! — прорычал главный таинник. — А у меня шея ноет! Да-да, ноет шея!

— Успокойся, Мессалины больше нет.

— Как — нет?!

И Гай Силий, и Сардак от удивления раскрыли рты. Нарцисс поморщился: точно злой дух за язык потянул. Он усмехнулся, взглянув на главного таинника.

— Точнее, больше не будет. Я приказал Гнею Херее убить её. Другого выхода у нас нет.

Сардак заёрзал, бросил взгляд на Силия, потом на советника, сердясь на него за откровенную болтовню.

— Что ты несёшь? Какого выхода у нас нет? — Он притворился непонимающим.

— Такого! Либо наши головы полетят, либо их! И я свою уберёг! — жёстко проговорил Нарцисс. — А ты сбереги свою, ибо этот сопляк нам тоже не нужен.

Гай Силий на мгновение оцепенел, но через минуту до него дошёл смысл сказанного, и он подскочил.

— Вы меня не убьёте, я же ничего не сделал! — завопил он.

— Тебя не убьём, успокойся, напиши только всё подробно.

— Я уже написал!

Советник взял его дощечки, пробежал их глазами, удовлетворённо кивнул.

— А где слова об убийстве Клавдия? — спросил Нарцисс.

— Мы не собирались его убивать! Мессалина говорила: он старенький и скоро сам умрёт. Она не хотела убивать мужа и отца своих детей, и я тоже.

Сардак метнул на советника гневный взгляд.

— Ты мне говорил совсем другое! — взревел он.

— Не хотела сегодня, захотела бы завтра! — бешено сверкнув глазами и стукнув кулаком по столу, отрезал Нарцисс. — Поздно роптать. Делай своё дело!