Страница 3 из 7
В четвертой главе “Революция пользователей” я обращаюсь к истории сетевых сообществ, которые повлияли на формирование субкультуры интернета. Прежде всего я возвращаюсь в конец 1950-х годов, чтобы рассказать о радиолюбителях и телефонных хакерах, которые создали виртуальные сообщества задолго до того, как появилась возможность общаться онлайн. В начале 1980-х их сменили аспиранты и молодые сотрудники университетов, которые освоили новые технологии и фактически превратили интернет в социальную сеть. Наконец, деятели калифорнийской контркультуры, бывшие хиппи и любители психоделики увидели в интернете продолжение своих идей о связности мира. С конца 1980-х годов – когда интернет стал доступным для всех, у кого был компьютер и модем, – романтики постепенно стали превращаться в IT-предпринимателей, а их проекты – в выгодные стартапы.
Апогеем этой истории стала первая онлайн-встреча американских и советских пользователей, о которой идет речь в пятой главе “«Русские идут!» СССР подключается к Юзнету”. Это происходило в конце 1980-х – начале 1990-х на разных платформах и в разных сетях, но хорошо сохранившийся архив переписки позволяет проследить, как это было в Юзнете. Не только холодная война, но и сам СССР заканчивается практически в прямом эфире, когда советские подписчики Юзнета оказываются главным источником информации о путче 1991 года для мировых СМИ. И как только это происходит, в Сети появляются уже сотни, а затем и тысячи русскоязычных пользователей.
Шестая и последняя глава “Рунет: русская колонизация американского интернета” посвящена появлению в конце 1990-х годов русскоязычного сообщества и процессу его отделения от американского сегмента Сети. Что такое “русский интернет” и кто такие русскоязычные пользователи? В первые годы ими были в основном молодые люди, эмигрировавшие в США, Израиль и Европу и подключившиеся к Сети из университетов, где они учились или работали. Рунет был для них уникальным медиумом, который позволял не только оставаться на связи с родиной и друг с другом, но и создавать на основе общего языка и культурного бэкграунда новую идентичность. Ощущение безграничности виртуального русскоязычного пространства, которое давала Сеть, породило последнюю итерацию Рунета: идею Русского мира как сетевого сообщества носителей русского языка, опоры будущей российской государственности и новой формы существования нации. С тех пор прошло больше двадцати лет. Рунета больше не существует – он стал частью глобальной сети, которая прошла этап “балканизации” и разделилась на миллион герметичных сообществ. Это, впрочем, уже не относится к археологии русского интернета, которая охватывает XX век с почти астрономической точностью.
Глава 1
Советская власть плюс дигитализация всей страны
“Все, наверное, читали в научно-фантастических романах описания крохотных приемо-передатчиков, с помощью которых жители мира будущего в любую минуту могут переговариваться друг с другом. Миллионы радиостанций, работающих одновременно!” – так академик Владимир Котельников, радиофизик и криптограф, один из основоположников советской секретной связи, описывал ближайшее будущее в интервью для книги “Репортаж из XXI века”[11]. Первое издание вышло через год после запуска советского спутника, в 1958 году, а второе, дополненное, – уже после полета Гагарина, в 1962-м. Книга целиком состоит из записей бесед журналистов с ведущими советскими учеными, в основном академиками, о том, какие открытия и изобретения ждут человечество через 50 лет.
Конец 1950-х – начало 1960-х годов – время, когда у СССР есть светлое будущее. Страна пережила войну и сталинизм, успехи советской космической программы очевидны всему миру – и это только начало обещанной научно-технической революции: идет автоматизация производства, созданы первые компьютерные сети и уже есть проекты компьютеризации всей страны. Одним словом, технооптимизм достиг своего апогея, и жанр научно-популярной футурологии переживал небывалый расцвет. В этом смысле “Репортаж из XXI века” – очень характерный продукт эпохи.
Прогнозы академиков, опубликованные в книге, касались всех ключевых областей естественных наук и техники: развитие энергетики от строительства атомных станций до изобретения бесконтактной передачи энергии, дальнейшее исследование космоса и запуск кораблей к Луне, Венере и Марсу, управление погодой. Не говоря уже о таких земных радостях, как движущиеся тротуары, искусственные ткани, победа над раком, плоский телевизор и кибернетические автоматы, которые будут заниматься домашними делами, читать вслух и подбирать необходимую литературу.
Согласно ответам ученых, в ближайшие 50 лет будут усовершенствованы не только технологии, но и сам человек. Он будет меньше болеть, в результате “интенсификации работы высшей нервной деятельности” (академик Александр Несмеянов) ему понадобится меньше времени для сна и для труда. Наконец, человеческий организм станет бессмертным, поскольку будет найден способ “выключить механизм, заставляющий клетки дряхлеть” (академик Василий Купревич).
Учитывая исторический контекст, совсем неудивительно, что в книге нет никакого социального и гуманитарного прогноза – если не считать таковым умение кибернетических автоматов распознавать речь, переводить ее в текст и редактировать. Этот проект воспевает сам по себе научно-технический прогресс, в то время как его цель – коммунизм – очевидна и читателям, и авторам: она определяется государственной идеологией. В дисклеймере последние уточняют: строителями прекрасного будущего всей Земли выступают именно советские ученые в силу преимуществ социалистического строя.
Приведенное в начале соображение академика Котельникова о будущей коммуникации с помощью микропередатчиков – самое радикальное и визионерское из всех прогнозов этой книги. И дело не в том, что Котельников угадал появление мобильных телефонов, история медиа знает и не такие попадания[12]. Самое удивительное в том, что академик ушел от модели централизованной и односторонней коммуникации к сетевой и интерактивной, от концепции иерархического потребления знания к низовому обмену информацией. Чуть позже, когда речь пойдет о радиолюбителях (см. главу 4), станет понятно, что именно они стали предтечей первых интернет-сообществ с их идеями сетевой демократии и самоуправления. А пока посмотрим, о чем мечтал другой академик, который проектировал компьютеры и компьютерные сети и чья деятельность по всем признакам могла бы привести к созданию интернета.
Сергей Лебедев, директор Института точной механики и вычислительной техники Академии наук СССР, конструктор одной из первых советских ЭВМ, к 1960 году уже успешно соединил три ЭВМ в единую систему, то есть построил первую в СССР компьютерную сеть. От автора такого важного и явно опережающего свое время проекта можно было бы ожидать смелого прогноза о том, как машины изменят общество и человека, однако Лебедев долго рассказывает журналистам о том, как машины будут управлять производством, строительством, проектированием самолетов и другими сферами большой экономики, включая ее планирование. Под конец он все же обращается к будущей реальности рядового пользователя: это библиотечные трансляции лекций. “Где-то в Закарпатье, – говорит Лебедев, – в самом центре чистенького украинского села, на одном из домов – вывеска: «Библиотрансляция». В дом входят парни и девчата, как видно школьники-старшеклассники, студенты техникумов, расположенных в селе. Каждый из них приходит точно в назначенный час. Опоздать нельзя: в кабинках, вроде тех, которые предназначены для международных телефонных разговоров, уже светятся голубоватые экраны телевизоров… Оказывается, библиотрансляция – передача любых литературных, исторических, научных справок – ведется по индивидуальным заказам с помощью телевизионных устройств”. Иными словами, согласно Лебедеву, компьютерные сети будущего позволят людям слушать лекции и получать справки из информационных центров. Ни о какой горизонтальной связи здесь речи не идет. Комментарий Лебедева звучит довольно официозно, в то время как фантазия Котельникова – неожиданно современно. Потому что первый делает акцент на социалистической экономике, а второй – на частном человеке. Взаимоотношение этих двух перспектив проектировщика и пользователя и, соответственно, двух типов воображаемого будущего сопровождают всю историю технологий коммуникации времен холодной войны.
11
Репортаж из XXI века. М.: Советская Россия, 1963. С. 335.
12
Подробнее о том, как устроены предвидения будущих изобретений в сфере медиатехнологий, см. Natale S., Balbi G. “Media and the Imaginary in History: The Role of the Fantastic in Different Stages of Media Change” // Media History. Issue 20, № 2, 2014. P. 203–218. Согласно концепции авторов, такие пророчества чаще всего основываются на опыте использования технологий в настоящем, а не в будущем, то есть являются экстраполяцией уже существующего порядка вещей. Так, например, еще до появления самих технологий были описаны фотография и искусственный интеллект.