Босс в законе

– Может, и Улехов меня любит. Если так, то не убьет. Тебя прикончит, а меня нет. Когда же он вернется?

– А я бы тебя убил.

– Скажи, если я накормлю тебя завтраком, то ты уйдешь?

– Если завтрак в постель…

– Обойдешься!

Стелла приняла душ, спустилась на кухню, приготовила незатейливый завтрак, сварила кофе.

Сажин пришел на запах, обнял Стеллу за талию и сказал:

– А мне нравится у тебя.

– Да что ты?

– А чего ты такая нервная? – спросил Феликс и зарылся носом в ее волосы.

Ей казалось, что завтрак его волновал мало. Да и у нее не было аппетита, настолько он действовал на нервы.

– Может, тебя обидел кто?

– Кто меня обидел?

– Да мало ли. Может, старые обиды?

– О чем это ты?

Обид у Стеллы за ее короткую жизнь накопилось немало. Тот же Сажин, к примеру, сволочь редкостная, сколько она от него натерпелась. Но на ум ей в первую очередь пришел проклятый таксист. Может, потому, что Феликс как-то странно на нее смотрел. Как будто руку в душу запустил.

– Может, ты кому-то на кого-то жаловалась?

– Я подарила бы тебе кота, но ты ведь такой негодяй, что будешь постоянно тянуть его за яйца.

– Я слышал, тебя какой-то таксист оскорбил. Это правда?

– Все равно кота не подарю.

– А Улехов с него не спросил. Или как?

– Не знаю.

– Но спросить собирался?

– Зачем тебе это?

– Я привезу тебе этого таксиста, поставлю его перед тобой на колени.

– Не надо мне этого.

– Зато мне надо. Улехов забил на тебя, а я нет. Я тебя люблю и хочу! – Сажин распахнул глаза, удивляясь самому себе.

Да, он действительно дико хотел Стеллу прямо сейчас, после короткой, в общем-то, передышки. Легче маньяка отговорить, чем его.

– Давай вечером, – сказала Стелла и попыталась спастись бегством.

Однако Сажин поймал ее за руку, сгреб в охапку и усадил на кухонный стол.

Стелла глянула на нож, лежащий на стойке бара. Не убивала она Мишу Осокина, но Сажина зарезала бы с превеликим удовольствием.

Глава 3

У кого-то теща враг, у кого-то друг, а у Алексея ни то ни се. Вроде бы и неплохая она женщина, Полина Тимофеевна, на зятя не наговаривала и приезжала редко, но все равно настроение у него было неважное. Ей угодно было прибыть именно сегодня, и поезд она почему-то выбрала самый неудобный. Были же такие, которые прибывали в город в семь-восемь утра, а Полина Тимофеевна ехала самой ранней лошадью, встретить ее нужно будет в начале пятого. У него ведь работа, он потеряет не только во времени, но и в деньгах.

Дело худо-бедно шло. Половина третьего на часах, а у него клиент, и ехать недалеко.

– Фабричная, сто семь, – сказал мужчина, закрывая за собой дверцу.

Куртка на нем кожаная, перчатки. Вроде бы не зима, на улице зябко, но мороз за пальцы не хватает. Зачем перчатки?

– Так вызов на Мира был, – хмуро пробурчал Скалочников.

– Передумал. Имею право, – заявил пассажир, нервно моргнул и почесал щеку.

Человек худощавый, остролицый. В машине далеко не светло, но видны круги у него под глазами, да и чешется как-то слишком уж подозрительно. Не наркоман, случаем?

– Да, право-то ты имеешь, – разгоняя машину, сказал Скалочников. – Только вот обратно я тебя не повезу.

– Чего так?

– Да так! – У водителя что-то не было желания вступать в разговор с клиентом, тем более с таким.

– Ладно, как скажешь, – произнес мужчина, снова почесал щеку, затем сунул руки в карманы куртки и съехал вниз по креслу, практически принял лежачее положение.

Верхний срез капюшона при этом накрыл ему глаза. Засыпая, он не забыл почесаться. Точно наркоман.

Дорога отняла минут пятнадцать, не меньше. С наркоманами опасно иметь дело. Скалочников на всякий случай подтянул к себе под бедро монтировку, готов был, если вдруг что, рубануть по башке без всякой жалости.

У главных фабричных ворот светили фонари, но клиент повел рукой вправо от них и заявил:

– Дальше давай!

Дорога в объезд фабрики проселочная, темная, самое место для мокрых дел.

– Куда дальше? Поля там.

– Это за фабрикой. Мне другие ворота нужны.

– Там пешком всего метров двести, – останавливая машину, сказал Скалочников.

– Тогда минус двести рублей.

– Так с тебя всего двести пятьдесят! – возмутился Скалочников.

– Значит, дам полтинник. Железом возьмешь?

– Каким еще железом?

– А таким!

Алексей и за монтировку схватиться не успел, а ему в бок уже вжался ствол пистолета, вернее сказать, глушитель, накрученный на него.

– Ты мне пистолет предлагаешь? – дрогнувшим голосом спросил Скалочников.

Он, конечно, взял бы ствол в счет оплаты, даже если он пневматический.

– Пулю! – с ухмылкой ответил на это наркоман.

– Настоящую?

– Проверим?

Скалочников мотнул головой. Девяносто девять из ста за то, что пистолет пневматический, но вдруг все-таки боевой? Чтобы умереть, хватит и одного процента. Ему как-то не очень хотелось испытывать теорию вероятности на себе.

– Ладно, будь по-твоему, – сказал Алексей.

У боковых ворот горел фонарь, но один-единственный, причем тусклый. Дорога от них упиралась в поле.

– Давай сворачивай! – заявил пассажир.

– Зачем?

Наркоман оттянул пистолет на себя и нажал на спуск. Пуля с глухим звоном прострелила боковое стекло и ушла в сторону фабрики. Глушитель оправдал свое название, но звонко стукнула затворная рама. Слышно было, как ударилась о ветровое стекло гильза.

Этим выстрелом пассажир убедительно ответил на вопрос водителя. Возражений не последовало.

Скалочников проскочил тупичок, но тут же исправил свою ошибку, сдал назад и остановил машину.

– Выходим! – скомандовал наркоман.

– Куда выходим? – Алексей с силой вцепился в руль.

– Стреляю!

– Ладно! – Скалочников повернулся к двери, одной рукой дернул за рычажок, а в другую взял монтировку.

Но это его подозрительное движение не осталось незамеченным.

– Что там у тебя?

– Ничего!

– Вот и оставь это ничего в машине! Не дури! Я стреляю быстро, точно в яблочко! В глазное!

Все же Скалочников решился на побег. Он рывком вынес тело из машины и рванул в поле. Но наркоман выскочил из авто так же быстро и сразу выстрелил. Звонкий стук затворной рамы отрезвил беглеца, заставил его остановиться.

– В следующий раз не промажу! – предупредил его наркоман.

Эта фраза заставила Алексея задуматься. Так он и дошел до фабричных ворот, за которыми для него начался ад.

Майор Яхонтов чем-то напоминал дембеля-неудачника, которого всерьез воспринимают только совсем молодые солдаты. Сослуживцы его не уважали, смеялись над ним. Ему стоило бы остановиться и осознать свои ошибки, а он продолжал вести себя как клоун. Дурашливая молодецкая улыбка, бравурные глупые шутки, расхлестанный вид. С таким вот оперативным дежурным и должен был иметь дело подполковник Малахов.

Но если Артем запросто мог поставить на место зарвавшегося майора, то заявительница не была способна это сделать.

– Да не расстраивайтесь вы, Ксения Александровна. Никуда ваш муж не денется, проспится и вернется, – заявил Яхонтов.

Он высоко держал руку, будто собирался обнять за плечи немолодую полноватую женщину в светлой вязаной шапочке с блестками, но не делал этого, понимал, что будет уже чересчур. Майор не прикасался к этой особе, однако подталкивал ее к турникету, фактически выставлял за дверь.

– Алексей на работе не пьет, – сказала она.

– Вот и я говорю, что женщина здесь совершенно ни при чем. Зачем же нам тогда писать заявление?

– Какая женщина? Леша звонил, звал на помощь!

– Что именно он говорил?

– Я слов не разобрала. Он хрипел так, как будто его душили!

– Я сегодня тоже под женой хрипел аж два раза и, заметьте, на помощь никого не звал.

Малахов наблюдал за Яхонтовым, не привлекая к себе внимания, но тут его терпение лопнуло.