Госэкзамен

Есть! Стадо бросилось бежать, но если большая часть животных бездумно понеслась по проходу, то некоторые ломились в оставленные для воинов проходы, и тогда — горе тем нгуни, что оказались на их пути!

Один такой бык, совершеннейший берсерк рода копытных, весь покрытый мелкими ранами и порезами, метрах в двадцати от меня прорвался через изгородь, повалив одного из воинов. Зулус умело прикрылся щитом, и буйвол, действуя почему-то только рогами, безуспешно пытается поддеть его. Стоит ему применить копыта…

— Копьё!

… и почти тут же в руку мне легло массивное отполированное древко, заканчивающееся тяжёлым железным наконечником листообразной формы. Не думая ни о чём, я ринулся к буйволу, отвлекая его на себя и танцуя так, как не танцевал никогда ранее.

— Длинным — коли! — и припав на колено, наконечником полосую его по носу, приводя в совершеннейшее неистовство. Позабыв обо всём, буйвол ринулся на меня, и один из воинов весьма умело вонзил копьё прямо в бычье сердце.

— Хорошо бьёшь! — хвалю его от души, не без труда вспоминая подходящие слова на языке матабеле. Воин сияет и оглядывается — все ли слышали? Ну, мне не жалко… ещё несколько лестных слов, и я возвращаюсь к охоте.

Нгуни бьют копьями прямо через колючую изгородь, но очень редко валят быков с одного удара. Шкуры некоторых испещрены десятками ударов и порезов, в огромных глазах безумие, морды покрыты пеной и засохшей слюной.

Один из быков, настоящий великан, обратил своё внимание на воина, неудачно спрятавшегося за оградой, и придя в совершеннейшее неистовство, начал ломиться прямо через колючие ветви, оплетающие столбы. С яростным рёвом, не обращая внимания на впивающиеся в тело огромные колючки, буйвол проломил ограду, и его огромная голова, увенчанная тяжёлыми рогами, показалась на нашей стороне.

Какое-то мгновение он стоял так, а после, будто собравшись с силами, ринулся в пролом что есть мочи! Один из нгуни, широкоплечий длиннорукий крепыш, бросился ему навстречу, и тяжёлой узловатой палицей сломал переднюю ногу. Но бык всё-таки успел протиснуться, и сейчас, окровавленный, беснуется среди разлетающихся воинов, припадая на одну ногу.

Колоть его копьём спереди бесполезно — огромная голова с тяжёлыми рогами надежно прикрывает грудь, а подобраться сбоку не так-то просто! Воины отлетают кеглями, и один из них, поддетый рогами, улетел на колючую ограду, где и остался лежать изломанной куклой поверх переплетения ветвей. Лишь еле слышные стоны показывают, что он ещё жив.

Падая, воины почти всегда успевают прикрываться щитами, и буйвол безуспешно пытается поддеть их рогами, тратя на это драгоценные секунды. Миг… и я, проскользнув змеёй между чернокожими воинами, наношу смертельный удар копьём прямо в сердце.

Зверь остался лежать, перегородив проход, а воины, даже искалеченные, разразились криками радости.

— Хороший удар, вождь! — вернул мне комплимент давешний воин.

— Вот это бык… — сказал кто-то из воинов, обсуждая недавний бой.

Оглянувшись на Косту, вижу, что у грека схожие приключения, и он ничуточки не скучает.

Стадо буйволов тем временем ушло дальше, и в коридоре из переплетения колючих ветвей показались водяные козлы, спрингбоки и небольшое семейство львов. Хищники бежали крадучись, прижимаясь то и дело брюхом к земле и скаля жёлтые клыки во все стороны.

Воины притаились у бойниц, сделанных на уровне человеческой груди. Подняв копья, они слегка раздвинули листья, прикрывающие бойницу, и терпеливо ждут. Нгуни сейчас — изваяния из обсидиана, и только раздувающиеся ноздри дают понять, что они живы.

Едва вожак прайда прошёл, последовал молниеносный удар копьём сзади под лопатку. Выгнувшись в смертельной судороге, хищник несколько раз дёрнул лапами, выпустив огромные когти, и затих.

Остальным нгуни не так повезло, выбранные ими жертвы оказались более острожными, ну или стояли не так удачно. Львицы, получив по несколько ранений каждая, попытались сбежать, но были добиты в колючем тоннеле через несколько десятков метров и несколько ударов копий спустя.

— Слоны, слоны идут! — взволнованно закричали кафры, и действительно, это были они. Один из воинов, мешая африкаанс с языком зулу, принялся рассказывать мне, что обычно слоны идут первыми, но если стадом управляет старая опытная самка-матриарх, бывает всякое.

Возглавляя стадо, впереди шествует старая слониха и ещё несколько самок, за ними следуют детёныши разного возраста, и замыкают процессию самцы. Идут они достаточно тесно, часто касаясь друг друга своими телами.

Остановившись, матриарх вытянула хобот, будто пробуя воздух на вкус, и решительно свернула в сторону от ложных проходов, ведущих к ловчим ямам! Пойдя вдоль забора, слониха попробовала изгородь на прочность, и найдя слабое место, вырвала несколько столбов, сделав широкий проход.

— Старуха умна! — восхитился самоназначенный переводчик, ничуть, впрочем, не расстроенный. И действительно, избежав одной ловушки, слоны попали в другую. Поднимаясь на крутой склон, впереди они образовали настоящую давку, в которой напуганные слонята и молодняк напирали на слоних, путаясь под ногами. Самцы же, идущие сзади — напротив, сильно растянулись.

— Пойдём, вождь! — улыбаясь желтозубо, поманил меня переводчик, взявший на себя, очевидно, ещё и роль чичероне, — Интересно будет!

Переглянувшись с Костой, не колебались более ни минуты, и сразу же подхватились за матабеле. Несколько минут блужданий в лабиринте из переплетения колючих ветвей, ловчих ям и цепей загонщиков, и мы оказались аккурат позади слоновьего стада, с трудом поднимающегося по крутому склону.

Перебегая от бойницы к бойнице, мы следуем за слонами, наблюдая за ними с расстояния всего лишь в несколько метров. Воины нгуни тем временем притаились у многочисленных узких ходов.

Дождавшись, пока стадо скроется за поворотом, вооружённые топорами кафры выскочили из проходов, почти одновременно подрубив идущему позади самцу задние ноги. Топоры их, похожие на огромные томогавки, довольно глубоко врубились в живую плоть.