Страница 4 из 24
– Хорошо, хорошо, – тут же отвечал епископ так же тихо, – просто я не знаю, как вам те ворота раскрыть.
– Вам ничего и не придётся делать, – заверил его кавалер, – перед вами откроют, а я за вами проеду. Мне нужна поддержка в городе. А герцог – герцог, он далеко, он в Вильбурге.
– Хорошо, так всё и сделаем, – ответил отец Бартоломей.
– Отец Семион с вами поедет, – сказал кавалер, – если желаете, будет вам помощником на первое время.
– То было бы очень хорошо, – обрадовался епископ, – но кто останется на приходе?
– Брат Ипполит, он тут будет через три-четыре дня, – отвечал Волков.
– Да, то хороший святой отец, сведущий и благочинный, несмотря на молодость, – согласился брат Семион.
– Как только прибудут мои люди, так сразу поедем в Мален. Я за вами пришлю.
Святые отцы откланялись, а Волков сел за стол, так как Мария стала подавать обед.
До ночи отдохнуть ему точно не придётся. Так хоть поесть как следует надо.
Мария ставила на стол бобы в мясной подливе, на бараньем жиру. Расторопная девка уже принесла жареной баранины с чесноком. Вина поставили. Жена вдруг села рядом с ним. Раньше садилась в середину стола. Монахиня там, где и обычно. Четвёртого прибора за столом не было. Госпожу Ланге за столом никто не ждал.
Элеонора Августа стала себе брать еду, брала себе много, и бобов, и кусков баранины, и вина наливала.
– Уж лучше пиво пейте, – заметила монахиня.
– Не к сердцу мне пиво, вина хочу, – отвечала госпожа Эшбахт. – Кислого хочу.
– Так хоть разбавляйте, водой разбавляйте, – настаивала монахиня.
Элеонора Августа послушно разбавила вино водой и, чуть отпив, стала есть. Есть жадно и неприятно. Волков тут подумал, что эта женщина совсем ему не мила. Совсем. Ест ненасытно, как будто отнимут у неё. Уже толста, рыхла, лицо отёчно, а всё равно ест жадно. И даже не поставила тарелку для Бригитт. Нехороша Бригитт, чтобы за одним столом с ней, с чавкающей и обсасывающей бараньи кости, сидеть. Волков, хоть и хотел съесть тоже баранины, но быстро, по-солдатски, съел бобов и начал вставать, вытирая рот полотенцем.
– Куда же вы, господин мой, – переполошилась жена, кладя свою пухлую руку на его руку, – неужто уже поели?
– Уже поел, – он вытянул руку из её жирных пальцев и вытер её полотенцем, – простите, госпожа моя, дела у меня.
– Да что это у вас за дела всё время? – запричитала Элеонора Августа. – Только приехали, скоро опять уезжаете, а с женой, что чадо вам носит, и за столом посидеть не можете?
Стала ещё что-то говорить, да всё с упрёками, со всхлипами, со слезами в голосе. Захотелось наорать на неё, сказать ей, что она глупа и некрасива, прямо в её отёчное лицо, в заплывшие глазки, но он сдержался. Как бы там ни было, она носила его чадо, а пред людьми и Господом была его супругой. А то, что она ненавидела Бригитт, так имела на то право. Имела на то право. И поэтому он лишь наклонился к ней, поцеловал в темя и сказал как можно более ласково:
– Госпожа моя, мне через несколько дней ехать на войну, а до того сделать надобно много всяких дел, вы уж не серчайте на меня.
Сказал и пошёл к дверям, а вслед ему неслось слезливое:
– Как на войну? Опять на войну? Когда же вы уже навоюетесь? Когда угомонитесь?
Глава 3
На дворе уже карета запряжена, Бригитт приоделась в хорошее платье. В узкое. Живот выпирает. Садится в карету, Ёган собирается лезть следом за ней.
– Подождите, – останавливает их Волков. – В город вместе поедем, а пока давайте съездим к реке.
– К реке? – удивляется Бригитт.
Они с Ёганом переглядываются. Ну, к реке так к реке. Все садятся в карету. Тут Волков уже может не стесняться, кроме Ёгана, этого никто не увидит, кавалер садится рядом с госпожой Ланге и берёт её за руку. Ёган дипломатично отворачивается и смотрит в окно.
– Господин мой, а куда же мы едем? – спрашивает она.
Он не удерживается, быстро целует её в губы:
– Узнаете.
Ехать до реки недолго, вскоре они подъезжают к амбарам, где у пирсов разгружается баржа.
– Сворачивай налево, – командует генерал, и кучер сворачивает с дороги на берег реки, – да, езжай дальше, дальше. К тому холму.
На холме Волков приказал кучеру остановиться, вылез сам, помог вылезти Бригитт.
– Вам нравится здесь? – он держит её за руку.
Она оглядывается. С холма открывается прекрасный вид на реку.
– Да, – говорит красавица, – тут очень хорошо.
– Вон видите? – он указывает рукой.
– Да, это дом госпожи Рене, вашей сестры, – отвечает она.
– Верно, а вон сыроварня Брюнхвальдов.
– Вижу, да. А зачем вы мне это показываете?
– Как вернётесь из города, найдите нашего архитектора, скажите, что хотите построить дом на этом месте, пусть покажет вам рисунки, выберете, какой вам понравится. Пусть строит тут дом.
– Дом? – её глаза округлились. – Кому? Мне?
– Вам и вашему чаду, – отвечал Волков. – Я давно это место приметил. Архитектору скажите, чтобы в доме всё было: и колодец, и конюшни, и скотный двор, и большие окна от потолка до пола, как у князей, всё должно быть самое лучшее. Мебель самая хорошая, и посуда, и всё остальное, скажите ему… Скажите, что у вас есть двадцать тысяч талеров.
– Спасибо вам, господин мой, – только и говорит она, причём говорит без особой радости, на удивление спокойно. – Но мне можно дом и поскромнее, мне и двух тысяч на дом хватит. А двадцать… Так это дворец будет.
– Что? – он даже растерялся. – Почему вы отказываетесь?
Она молчит.
– Почему вы молчите?
– Слишком большой дом для меня. У меня слуг не хватит его содержать.
– Слуги будут, – говорит он. – Я дам вам пять тысяч десятин земли и десять душ мужиков, из их жён и дочерей себе прислугу наберёте. Хватит у вас слуг.
А Бригитт поднимает на него глаза и говорит твёрдо:
– Коли надумали от меня избавиться, откупиться думаете, так мне таких подарков дорогих не нужно, мне и простой дом будет в радость. К чему траты такие?
– Да не задумал я от вас избавляться, – кавалер был безмерно удивлён. – Я подарок вам сделать хотел, чтобы вы себя в доме моём не чувствовали притеснённой.
– Жена ваша не желает меня видеть, так пристройте мне флигель к своему дому, – так же твёрдо продолжает Бригитт.
– Флигель желаете вместо дома? – удивляется кавалер.
– Желаю с вами жить. Подле вас. Чтобы вы в моей постели просыпались. Желаю, чтобы чадо моё с детства видело родителя своего, – Бригитт говорит так заносчиво, словно она королева или принцесса крови, которая повелевает своим слугой. – А дом мне построите, так я вас видеть не буду вовсе. А ребёнок вас не будет знать.
– Нет-нет, я буду при вас, – Волков берёт её руки в свои.
– При мне? – она не верит. – Жить будете со мной?
– Да, буду жить с вами. Я всей душой желаю жить с вами, а с женой я живу только по закону божьему.
Тут красавица стала улыбаться. И улыбалась победно. Гордо выпрямилась, выпятила живот свой и говорит:
– Хорошо, если вы обещаете, что будете со мной жить больше, чем с женой, то дом будет вам соответствовать. Тогда богатый дом тут построим.
«Другая бы руки целовала, а эту ещё нужно уговаривать взять подарок. Спесива госпожа Бригитт Ланге».
– Буду жить с вами больше, чем с женой, – говорит Рыцарь Божий Иероним Фолькоф, генерал фон Эшбахт.
Теперь Бригитт довольна, она ещё раз оглядывает окрестности:
– Да, тут прекрасное место для дома. А вон там, на южном склоне, сад разобью. Хочу, чтобы птицы по утрам пели.
На берегу, возле пристани, он встретил Бруно, племянника своего.
Михель Цеберинг был, как всегда, тут же.
– Как у вас дела, друг мой? – спросил Волков, остановив карету.
– Слава Богу, дядя, – отвечал молодой человек, кланяясь.
– Торговля углём идёт хорошо?
– Спрос на уголь упал на треть, дядя, но с мая месяца хорошо пошёл брус и доска. А в Мелликоне стали брать весь медный лист и весь железный лист, сколько ни дай. Главы гильдий в Малене уже дважды спрашивали меня, собираетесь ли вы дозволить строить склады у нас на берегу. Особенно глава гильдии медников интересовался.