Страница 12 из 16
— Я сама не знаю, кто я и как оказалась здесь. Боюсь, у меня столько же вопросов, сколько и у вас.
— Глубоко сожалею. Надеюсь, память очень скоро к вам вернётся. Мари вызвала лекаря из города, он прибудет завтра, чтобы осмотреть вас.
Пётр и Клэр на какое-то время неловко замолчали. Он судорожно теребил руки и шагал из стороны в сторону, видимо, в надежде обратить на себя её внимание.
— Я даже не знаю, как сказать, Клэр. Мы только познакомились, но вы уже успели поразить меня и всё больше становитесь для меня головоломкой, которую, как мне кажется, я разгадаю очень нескоро.
— О чём вы? — не понимая его намёков, уточнила она.
— В нашей глуши уже много лет не происходит никаких интересных событий. Со всеми близживущими семьями я знаком, так же как и с некоторыми в городе. Но о вас я прежде никогда не слышал. Воистину, по описанию Мари, вы чуть ли не с неба к нам спустились. И, простите меня за прямоту, ваши слова изредка кажутся странными.
— Будем надеяться, что скоро всё разрешится, и моё появление не будет казаться столь мистическим, — с иронией говорила Клэр, прижимая руки к лицу.
Практически до самого вечера, неприлично долго, Клэр и Пётр то прогуливались по имению, то, сидя в ротонде около водной глади, общались о философии и поэзии. Клэр, которая никогда не считала себя чересчур образованной из-за нежелания читать литературу, в разговоре с Петром поняла, что без каких-либо проблем в состоянии поддержать беседу практически на любую тему. Однако ей с большим трудом приходилось сдерживать себя в моменты обсуждения современных художников или композиторов. В то время как Пётр наблюдал её лёгкость и непринуждённость в общении с ним, в голове Клэр выстраивались цепи событий, которые происходили после середины девятнадцатого века и о которых говорить явно не следовало.
Пётр рассказывал ей о своих успехах на литературном поприще и о том, что его больше всего вдохновляет. Клэр, воодушевлённая рассказами, изучающе пожирала его глазами. Ей всё ещё казалось, что это просто затянувшийся прекрасный сон, а перед ней сидит плод её романтичной фантазии. «Человек девятнадцатого века, вот как ты выглядишь и мыслишь. Вроде и не отличаешься на первый взгляд ничем, кроме одежды, но на самом деле отличаешься всем, начиная с мировоззрения и заканчивая поведением».
С наступлением сумерек Майя, долго искавшая Клэр и Петра, наконец обнаружила их и пригласила на ужин вместе с Марией Павловной. Изрядно проголодавшись, они втроём направились в дом, где их уже ждала запечённая утка с картофелем и яблоками.
День оказался длинный, полный приятных открытий. Это был первый день, с которого Клэр стала переоценивать своё появление здесь. Не зная, как долго продлится её путешествие, но предполагая, что оно не вечно, Клэр решила наслаждаться и черпать из всего, что её окружает, как можно больше знаний.
К обеду следующего дня Клэр с ног до головы была окружена вниманием. Сразу после завтрака Мари лично присутствовала при снятии мерок и подборе тканей для её будущего платья. После двухчасовых разговоров о кружеве и шёлке пришёл врач. В отличие от дам он без лишних слов и вздохов принялся задавать Клэр различные вопросы относительно её самочувствия. В беседы он отметил:
— Не хочу на вас клеветать, мадемуазель, но мне думается, что ни о какой потере памяти речи быть не может.
Мари, находившаяся в тот момент в комнате, задумчиво повела бровями, переглянувшись с Клэр.
— Но ваша рассеянная речь и усталый вид могут свидетельствовать о том, что я ошибаюсь. Видите ли, человек — настолько индивидуальный организм, что малейшие изменения в нём могут выражаться по-разному, да-с-с, — заключил пожилой мужчина хриплым голосом.
— Но, если бедняжка не помнит, что с ней произошло, как нам ей помочь, мосье Золоткин? — с чрезмерным волнением спросила Мари врача.
— Время в данной ситуации будет лучшим лекарством для неё, как и покой.
Уже к вечеру Клэр, свободная от настойчивой опеки со стороны окружающих, смогла спокойно пройтись по саду. Пётр весь день назло своей невестке провёл, упражняясь возле конюшни. Мари, в свою очередь, упорно делала вид, что не слышит звона железа, доносившегося от конюшни. Петра злил тот факт, что его демонстрации не приносят Мари особого неудобства. Это легко было понять по усиливавшимся громким и резким звукам.
Изрядно заскучав, Клэр решила одним глазком взглянуть на тренировки Петра. Тайком сбежав от надзора Мари, она проследовала за звонким треском и достаточно близко подошла к его источнику. Спрятавшись за деревянные балки конюшни, Клэр ощутила, как внутри неё пробудилось поистине детское ребячество.
Повсюду витал запах сырой травы и сена. Лошади то и дело фыркали, брыкаясь от резких стуков и пугаясь звенящего металла. Рыжеватая головка Клэр осторожно выглядывала из-за укрытия, внимательно наблюдая за тем, как Пётр замахивается саблей. Сегодня он не был нежным и опрятным, как в первый день их знакомства. Чёрные армейские сапоги, серые штаны с завышенной талией, белоснежная рубаха, вздутая на рукавах, чёрный шелковый платок на шее и бесконечно горящие глаза. Волосы были взъерошены, а по лицу и шее стекали капли пота.
Клэр поняла, что испытывает невероятное восхищение, наблюдая за тем, с каким напором он двигается, каждый раз ударяя клинком о сооружённую мишень. Перед ним стоял деревянный столбец, нещадно изрубленный его рукой. Щепки отлетали от него каждый раз, когда он с силой вынимал саблю.
В какой-то момент Пётр почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, оглядевшись, увидел скрывающуюся за стеной Клэр.
— Мисс Клэр, по правде сказать, я не знал, что смею быть достойным вашего внимания.
Слегка покраснев, она вышла к нему:
— Я не хотела вам мешать, но… Признаться, мне нравятся фехтование и оружие.
— Вот как? — удивился Пётр, убирая саблю в ножны.
Красный и мокрый от пота, он стал подходить к ней, вытирая рукой лоб:
— Простите, я не в лучшем виде, поэтому не смею подходить к вам, Клэр, слишком близко.
Пётр глубоко дышал. С каждым новым вздохом его слегка оголённая грудь поднималась всё выше. Он был разгорячён, и вокруг него будто бы образовалось невидимое, но при этом сильное энергетическое поле, которое можно было только почувствовать.
— Ещё раз прошу меня простить. Обычно я ни за кем не подглядываю, тем более за мужчинами.
— Что ж, сочту это за комплимент, — Пётр отчаянно не сводил с неё глаз, пытаясь смутить, но Клэр несильно поддавалась, приняв позицию Мари, которая никак не реагировала на его выходки. — Что же сказал врач?
— О, к сожалению, он не дал конкретных ответов, только посоветовал беречь себя от бурных потрясений.
— Но вы рассказали мне не всё. Я заметил ещё вчера, что из-под рукава вашего платья виднеется повязка. Что с вашей рукой? Вы ранены? — нахмурив лоб, проявлял беспокойство Пётр.
— Да, ранена. Но моя рука не болит, не будем об этом.
— Барышня, которую обнаружили в мужском наряде с раненой рукой… Ваша биография становится всё более любопытной, — Пётр хитро улыбнулся, сомкнув светлые брови в центре лба.
— Не стоит уделять слишком много внимания моей персоне. — дружелюбно ответила Клэр, изображая кашель, чтобы скрыть рукой смущённое лицо.
— Вы поражаете меня! — неожиданно заявил он, едва дав Клэр договорить.
— Что?
— Вы необычайно красивы, молоды, интересны и воинственны. Не знаю, как объяснить, но в ваших глазах я вижу массу вопросов. Обычно такой взгляд свойственен детям.
— Вы описали меня чуть ли не божественной музой, — с усмешкой отреагировала на его слова Клэр, уловив в них те самые чувственные признания, от которых ей становилось не по себе.
— Позвольте проводить вас в дом, уже смеркается. Обещаю, что в следующий раз я лично приглашу вас на тренировку, чтобы вам не пришлось тайком подглядывать из-за угла.
Клэр добровольно протянула ему в ответ руку, и они направились на ужин.
Подготавливая Клэр ко сну, Майя снова рассказывала об этикете, правилах поведения и темах, которые принято, на её скромный взгляд, поддерживать на приёмах.