М - 4

— Не докладывали, — не оборачиваясь, буркнул тот. — Кузьмин сразу за тобой послал. Там, кстати, еще Куников присутствует. Топай первым, командир, я следом, — посторонившись, старшина пропустил морпеха вперед.

— Здравия желаю, товарищ капитан третьего ранга, товарищ майор, — доложился Степан, спустившись в знакомый подвал. — Старший лейтенант Алексеев по вашему приказанию прибыл! Разрешите…

— Читай, — нетерпеливо отмахнувшись, Олег Ильич протянул бланк радиограммы.

Степан пробежал взглядом несколько строк, сразу же выделив то, что касалось непосредственно его:

«…обеспечить доставку на борт транспорта «Новочеркасск» старшего лейтенанта Алексеева и бойцов его группы со всем наличным оружием и экипировкой. В случае гибели — действовать аналогично. Катер море вышел, ждите. При невозможности выполнения, доложить отдельно и получить дополнительные указания. В боевых действиях не задействовать, обеспечить безопасное пребывание на плацдарме до момента эвакуации…».

— Прочитал? — дернув щекой, осведомился Кузьмин. — За разведчиков — спасибо, сильно выручил. Добытые сведения оказались очень важными, я уже передал координаты целей в штаб штурмового авиаполка. Еще ты интересовался теми фашистами, с которыми вы столкнулись — судя по документам и жетону, это одно из подразделений первой горнопехотной дивизии сорок девятого корпуса, можно сказать, ваши старые знакомые. Теперь насчет радиограммы. Катер уже на подходе, транспорт идет экономным, так что догоните, у МО скорость почти вдвое больше. Сам знаешь, обычно по светлому времени никто в море не выходит, если налетят «лаптежники», шансов спастись практически не будет, но тут придется рискнуть. Да и фрицы сейчас заняты, за отдельным «охотником» вряд ли станут всерьез гоняться, успеете проскользнуть. Так что забирай своих бойцов и двигай на погрузку. Вопросы?

— Нет вопросов, — закаменев лицом, буркнул Степан, понимая, что спорить, доказывая собственную полезность для Малой земли, смысла нет. Кузьмин и сам все это отлично знает, вот только полученная РД, а особенно подпись под ней, не дает ему возможности поступить иначе. Ну, так и к чему тогда бессмысленно сотрясать воздух?

— Тогда свободен, — как будто бы даже слегка разочарованно ответил кап-три. — Левчук, проводишь товарища старшего лейтенанта, за безопасность его группы отвечаешь лично. После этого отдыхай, а через час — ко мне, будет новая информация по немецкому контрудару, возможно, снова понадобитесь, — поколебавшись, Олег Ильич добавил:

— Старшина, подожди снаружи, добро? Мне нужно товарищу лейтенанту еще пару слов сказать.

Дождавшись, пока старшина выйдет, капитан третьего ранга переглянулся с Куниковым, внезапно взглянув в глаза старлея:

— Послушай, Степан, ты все-таки ничего не хочешь нам рассказать? Ты пойми, я не в свое дело никогда не лезу, но вот таких ситуаций категорически не люблю и не понимаю! Сражаешься ты просто отлично, за прошлые подвиги тебя не то, что к ордену — к Звезде Героя представлять нужно. Вот только того, что сейчас происходит, я понять не могу! Про ТОФ даже не заикайся, это для обычных бойцов сойдет, но не для меня. Еще и радиограмма эта — к чему так рисковать, если можно было ночью вас спокойно отправить? Нет, я понимаю, что секретность, и все же… — Кузьмин внезапно осекся, удрученно махнув рукой. — Ладно, что это я на самом-то деле… устал, наверное. Свободны, товарищ старший лейтенант. И поторопитесь, катер долго у берега торчать не станет, простреливается все.

— Есть, — тихо ответил Алексеев, опустив голову. — Простите, товарищи командиры, но сейчас я и на самом деле не имею права ничего рассказывать. Но твердо убежден, что уже совсем скоро вас введут в курс дела, и вы поймете, почему я так поступаю. Разрешите идти?

Четко развернувшись через левое плечо, морпех двинулся к выходу, закрытому наспех сколоченной из разномастных досок дверью. Функцию дверной ручки выполняла овальная скоба от немецкой переноски для мин. На душе было тяжело — настолько, что едва ли не впервые за все проведенное в сорок третьем время захотелось надраться, причем надраться так, чтобы до беспамятства…

На вопрос Левчука, участливо поинтересовавшегося, как прошел разговор, Степан только отмахнулся, поднимая своих бойцов, занятых возней с пулеметом. Судя по заправленной в приемник патронной ленте и баюкающему защемленный палец Рудневу, изучение трофейной матчасти проходило достаточно успешно, хоть и не без некоторых сложностей.

— Пулемет разрядить и двигаться за мной и товарищем старшиной. Быстро, нас катер ждет. Все вопросы потом. Пошли, Семен Ильич, показывай дорогу.

— Пошли, старшой, — кивнул Левчук. — Сначала вон теми развалинами пройдем, так быстрее выйдет, а дальше по траншеям двинем, только пригибаться придется, неглубокие они… ну да, ты помнишь, поди. Хотя нет, вру, ты в этом районе, кажись, не успел побывать. По дороге ребят подхватим, для безопасности, как товарищ капитан и распорядился. Заодно и попрощаешься, — на последней фразе старшина, не сдержавшись, шумно вздохнул. — Вот судьба военная, мы-то думали, ты погиб, а ты живой оказался. А поговорить все одно не удалось.

— Думаешь, мне не хочется с вами остаться? — мрачно буркнул Степан, следом за товарищем пробираясь какими-то незнакомыми руинами. Растянувшиеся цепочкой настороженные морпехи топали следом. — Еще как хочется! Веришь ли, когда Кузьмин попросил к вам навстречу выдвинуться, я как на крыльях рванул! Но кто ж знал, что такой приказ придет… перестраховщики, блин….

— Верю, понятно, как не верить. Бойцы, вон туда давайте, направо, так ближе будет. Ну, а касательно приказа? Дык, что ж поделаешь, мы люди военные, что скажут, то и выполняем.

Левчук первым спрыгнул в неглубокий, едва по грудь, ход сообщения, выдолбленный в неподатливой земле не то выбитыми отсюда фрицами, не то уже нашими. Скорее, второе, поскольку педантичные тевтонцы на этой глубине б однозначно не остановились, поскольку орднунг.

Спустя еще полчаса, захватив с собой слегка обалдевших от столь неожиданного поворота событий разведчиков, благополучно добрались до побережья. Правда, времени это заняло куда больше, нежели планировалось, поскольку шли с оглядкой и прочей осторожностью — бой набирал обороты, и со стороны передка грохотало все сильнее. Отдельные снаряды залетали и сюда, и когда впереди (с фланга, в тылу, нужное подчеркнуть) поднимался, разбрасывая в стороны иззубренные осколки и раскрошенные камни, очередной дымный разрыв, все заученно падали на дно траншеи или вжимались в каменистый грунт, если в этот момент передвигались по поверхности. Порой приходилось пропускать идущие в направлении переднего края группы бойцов, тащивших на плечах ящики с патронами и гранатами. Появились и первые раненые, троих из которых, перехватив у запаренных морпехов, помогли доставить до ближайшего санбата, благо было по дороге. А пересекая по краю неглубокую балку, Степан стал свидетелем работы батареи из четырех стадвадцатидвухмиллиметровых М-30, знакомых ему исключительно по черно-белым документальным фоткам, художественным фильмам о Великой Отечественной или музейным экспозициям. Дивизионные гаубицы долбили беглым огнем, с похвальной быстротой выпуская по врагу осколочно-фугасные снаряды, и старлей подумал, что гитлеровцы вряд ли ожидали от малоземельцев подобного сюрприза. Тем более, что в той, другой истории, ничего подобного не было. А ведь эта батарея, что-то ему подсказывает, тут далеко не единственная — наверняка, и другие имеются. Так что вряд ли фрицам сегодня что-то всерьез обломится.

Пока достаточно далекий от артиллерии Алексеев (взорванный на окраине Глебовки склад боепитания, понятно, не в счет) прикидывал, насколько в данной ситуации могли бы оказаться эффективнее мирно покоящиеся в танковом трюме БДК «Гвоздики», получающие целеуказание от барражирующего над фашистскими позициями беспилотника, группа добралась до берега. Знакомый по прошлым выходам в море, лишь один из которых оказался удачным, катер уже пришел, отшвартовавшись возле разрушенного немецкими снарядами причала. И, судя по торчащему на носу наблюдателю с биноклем, мореманы этому факту были не слишком-то и рады, высматривая пассажиров. Собственно, уже высмотрели: призывно махнув рукой, моряк рванул в сторону рубки, видимо, докладывать командиру о прибытии долгожданных «гостей».