М - 4

Следом был недолгий ночной переход, и к четырем утра БДК, разметав носом стену утреннего тумана, на сей раз самого обычного, подошел к Мысхако. И морпехи вместе с малоземельцами почти три часа таскали ящики с боеприпасами и прочим боевым и сопутствующим имуществом. Затем началась погрузка раненых, которых размещали как в кубриках, так и в трюме и даже на палубе.

А затем, не успел «Новочеркасск» отвалить от берега, немцы начали контрудар. Начали, как водится, с массированного артобстрела, накрывшего огненным валом весь плацдарм, благо расстояние позволяло вести огонь на всю глубину советской обороны.

Как Степан ухитрился оказаться за передком, да еще и встретиться там со своими бывшими бойцами? Вышло все, в общем-то, абсолютно случайно. Хотя, как старлей с некоторых пор убедился, случайности на войне — неотъемлемая часть ратной жизни, встречающаяся куда как чаще, нежели в мирное время. Когда выгружали ящики с медицинским имуществом, Алексеев столкнулся со старой знакомой, санинструктором Тамарой Ролевой, той самой «Кнопкой» из отряда Куникова, с которой он познакомился, ненадолго оказавшись в санбате после контузии. И от которой благополучно сбежал, отговорившись некими «особыми правилами разведчиков».

Как ни странно, Тамара, несмотря на прошедшее время, непривычную экипировку и каску, узнала его сразу:

— Ой, товарищ старший лейтенант, это вы?!

— Это я, — не стал спорить морпех, тоже вспомнив миловидного санинструктора, некогда понравившегося Аникееву (интересно, подарил ей Ванька тот доставшийся от покойного хера-майора пистолетик?). — Привет, Тома-Тамара. Распоряжайся, куда ящики ставить, тяжелые, зараза, все руки оттянули!

— Эти вон в тот блиндаж несите, у нас там склад медикаментов и перевязочных средств, — сориентировалась девушка, незаметно как ей казалось зыркая на незнакомый камуфляж и заброшенный за спину автомат. — А остальные — вон туда, под навес, дальше уж мы сами разберемся. Это все, или еще что-то будет?

— Похоже, все, — пожал плечами Алексеев.

И задал интересующий его вопрос:

— Тамар, не знаешь, где старшину Левчука найти? Пока пару минут имеется, хотел повидаться.

— Знаю, — понурилась Ролева. — Только не судьба вам встретиться, они еще вчера на ту сторону ушли, мне Ванюшка… то есть, виновата, рядовой Аникеев шепнул, что в разведку пойдут, — щеки девушки при этих словах предательски заалели, из чего морпех сделал глубокомысленный вывод, что отношения с Ванькой у них продолжаются.

— Понятно. Жалко, но видать и на самом деле не судьба. Ладушки, как увидишь кого из моих ребят, передавай привет, скажи, мол, жив-здоров и все такое. Все, побежал. Бойцы, за мной, возвращаемся к кораблю. Васильев, харе на девушку пялиться, у нее жених имее…

Старший лейтенант не договорил: над головой знакомо курлыкнуло и земля метрах в тридцати вздыбилась подсвеченным короткой вспышкой дымным фонтаном. Противно завыли осколки, стегануло каменным крошевом. Следом рвануло еще раз, но очередной снаряд, к счастью, упал еще дальше.

Рванув за руку испуганно пискнувшую санинструкторшу, Степан потащил ее к блиндажу, срывая голос, заорав впервые попавшим под артобстрел, и оттого откровенно затупившим пацанам:

— Укрыться!!! За мной!!! Не тормозить, блин, вон туда!!!

Следующие полчаса отсиживались в выдолбленной в склоне балки просторной землянке, ежесекундно подпрыгивающей от новых разрывов. Несмотря на солидные размеры, места для девятерых набившихся в укрытие людей — семерых морпехов, санинструктора и самого Алексеева — оказалось мало, даже присесть было негде. С потолочного перекрытия сыпалась земля и мелкие камни, сквозь щелястую дверь тухло воняло сгоревшей взрывчаткой; пацаны, облапив автоматы, испуганно вращали глазами, вздрагивая от каждого нового удара. Забившаяся в дальний угол Ролева держалась лучше, привычно прикрывая, словно это могло чем-то помочь, обрушив очередной снаряд свод рукотворной пещеры, голову скрещенными руками. Единственным же, кто оставался совершенно спокойным, был старший лейтенант. Степан даже не стал снова поминать дежавю, лишь отстраненно прикинул, что уже в третий раз пережидает огневой налет в землянке. Сначала был трофейный блиндаж в Южной Озерейке, затем — бомбежка партизанского лагеря, сейчас — Малая земля. Или в четвертый, с учетом атаки Ю-87, во время которой фрицы едва не разнесли «бронезапорожец» вместе с захваченной шифромашиной. Которому, как выяснилось, ничего не угрожало, поскольку бомбы долбанули совсем в другое место, однако морпех этого не знал, проявив ненужный героизм… впрочем, это, как принято говорить, уже совсем другая история.

Сейчас же старлей, как ни странно, никакого страха не испытывал вовсе. Нет, в животе, понятно, щекотало, но и не более того. Почему? А фиг его знает, почему… скорее всего, ответа на сей животрепещущий вопрос просто не было. Ну, по крайней мере, у него. Просто подумалось вдруг, что не для того же его во второй раз забрасывает в далекое прошлое, чтобы сейчас просто тупо завалить тоннами камня и земли?! Как-то глупо и бессмысленно бы вышло, «действие ради действия», так сказать…

Пока дожидались окончания артобстрела, Степан прикинул, что «Новочеркасск» уже наверняка ушел — подвергать корабль опасности кап-два Павловский не имел права. И с первыми же упавшими на плацдарм фашистскими снарядами обязан был выйти в море, взяв курс на Геленджик, особенно, с учетом множества взятых на борт раненых. Значит, он с пацанами пока остается на Малой земле. Нарушение приказа? А вот и хренушки, просто стечение обстоятельств, которое на войне встречается с завидным постоянством! Никто не запрещал старлею Алексееву оказать помощь тому замотанному, буквально шатающемуся от усталости военврачу, что попросил дотащить последнюю порцию ящиков до санбата, поскольку помогавшие в разгрузке ходячие легкораненые уже тупо выдохлись и сами едва волочили ноги от усталости. Единственное, что слегка смущало, так это то, что с ним остались именно те, кто присутствовал при первом «попадании» в прошлое, все семеро. Не хватало только Никифорова с Боровым, мехвода и наводчика его бэтээра, оставшихся на борту БДК. Впрочем, об этом морпех старался не думать: возможно, это что-то значит, возможно, нет. Важно другое — он снова на плацдарме. И когда фрицы, наконец, настреляются, нужно срочно отыскать штаб и доложиться Кузьмину или Куникову. Ну, или кто тут сейчас командует? Хорошо бы, если те, кто его знает лично, это мигом снимет кучу ненужных вопросов, поскольку палочки-выручалочки по имени «капитан госбезопасности Шохин» при нем не имеется. Хотя, насчет корабля они наверняка в курсе (помощь с ТОФа, блин!), значит, останется лишь выйти на связь с «Новочеркасском» и доложить, что он жив-здоров. А дальше? Даже не смешно — по обстоятельствам, понятно! Поскольку это, судя по всему, его единственный и неизменный девиз, по крайней мере, здесь, в сорок третьем году…

Взрывы снаружи понемногу стихли, и Алексеев, оглядев перепуганных, но, спасибо оказавшемуся в блиндаже санинструктору, держащих марку морпехов, осведомился:

— Ну, чего, бобры, выдыхайте помалеху, отстрелялись фрицы, можно наружу выбираться! Томка, ты там как, жива?

— Нормально, тарщ старший лейтенант, — почти нормальным голосом отозвалась из своего уголка девушка, отряхивая запорошенную пылью ушанку. — Не впервой. Просто сегодня что-то долго, обычно они больше десяти минут снарядами не кидаются.

— Излишки, видать, утилизируют, — фыркнул Степан. — Слушай-ка, товарищ санинструктор, штаб обороны на прежнем месте остался? Мне б доложиться, желательно поскорее. С товарищами Кузьминым и Куниковым все в порядке? Живы?

— Живы, — посветлела лицом Ролева. — Я вчера им сама перевязки делала, ранения заживают хорошо, повезло. А штаб теперь в подвале одного из домов располагается, в прежний пару дней назад бомба угодила, хорошо, внутри никого не было! Я вам бойца из легкораненых дам, проводит. Вы сейчас уходите?

— Сейчас, красавица, — кивнул старлей. — Некогда нам, и так кучу времени потеряли. Если Ваньку вдруг встречу, может передать чего?