Страница 17 из 19
Я снова запалила солнышко. Зим боязливо попятился и бочком-бочком придвинулся ко мне, юркнул за мою спину. И заинтересованно вытянул шею, уставившись на свою находку. А я вертела амулет и щурилась, пытаясь разглядеть среди вмятин и трещин имя. И нашла-таки.
– Ну что? – оживился знающий, когда я сунула амулет в карман штанов.
– Ясен, – тихо ответила я.
– Это же парень из твоей сказки, – сразу сообразил Зим. – Который из искр с неба… ссыпался. Но он же… выдумка?
– Видимо, нет, – отозвалась я ещё тише. – Видимо, он всё же существовал. И, видимо, именно обрывки его воспоминаний я недавно увидела.
– А что там… ну?.. – он замялся.
И пусть помучается. Такое знание из-за него упустила…
– Обманный город из пыли и зноя, – я пожала плечами. – Вечная жара даже зимой и земляные времянки для ночлега вместо Сердца. Долгая охота за Стужей. Ясен, кажется, был не из тех, кто убегал и прятался. Он выслеживал Забытых. Стужу – точно. И точно знал, что Стужа залегла в спячку, – поколебалась и добавила: – И всё-таки Стужа – это мужчина, да. И Ясен откуда-то знал, как его зовут.
Зим опустил глаза и пошёл красными пятнами.
– Не обещай, что больше так не будешь, – сухо предупредила я. – Просто не делай.
– Прости, Ось, – искренне попросил он. – Я учту.
Меня качнуло. Два погружения подряд, пожалуй, слишком… Я опёрлась плечом о столб и неожиданно для себя сообщила:
– Меня зовут Верна. Осю придумал мой наставитель, Ветрен, когда я ещё плохо соображала после Гиблой тропы. И она меня раздражает. Как собачья кличка.
– Верна… – повторил Зим. – Спасибо. Я, к сожалению…
Как говорил Силен, лучший способ прийти в себя – начаровать что-нибудь интересное. И с меня не убудет. Наоборот, работа с кровью, хоть и то же погружение, придаёт сил.
– Это можно вспомнить, – я протянула руку. – Забывают голова и душа, не кровь. Я восстановила часть своей памяти через собственную кровь. Хочешь, в твоей покопаюсь? Пока мы здесь? Это довольно сильные чары, и лучше ими заниматься под землёй.
– Ты меня простила… – с облегчением улыбнулся знающий. – Я, правда, больше не… Да, хочу.
– Нет, не простила, – на моих пальцах появились искры-колючки. – Но у тебя есть и память, и мозги. И мне хочется верить, что ты небезнадёжен. Надо только знаний набраться. Сядь. Кровь пущу.
И уселась на пол первой. Зим сразу плюхнулся рядом и любопытственно протянул руку. Из-за столба обиженно пискнула Вёртка: мол, а я-то зачем кровь брала? Ничего, мысленно объяснила я, может, ещё пригодится. И как напророчила… зло.
Кровь Зима не показала ничего из старого прошлого. Ни-че-го. Я раз за разом погружалась в образы, но видела лишь бесконечную череду лиц знающих или обитателей Солнечной долины. И лишь раз подобралась близко к воспоминаниям о Гиблой тропе, но вместо новых образов – сплошная снежная пелена. Снег стоял стеной и не пропускал дальше.
Я вспотела, взбодрилась, устала, снова взбодрилась, вновь устала, но пробиться через снежную круговерть к памяти прошлого так и не смогла. Её словно не существовало.
Но ведь так не бывает!
– Ну что? – донёсся издалека голос Зима.
Я открыла глаза и мрачно признала своё поражение:
– Ничего. Твоя память сокрыта. Или стёрта. Не знаю. И не понимаю, как это возможно. Ты вообще ничего не помнишь?
– Мне тоже всегда казалось, что со мной что-то не то, – знающий хмуро качнул головой. – Все вокруг меня понемногу вспоминали – кто старое имя, кто семью, кто родной город… Через три-четыре года, но хотя бы имя всплывало. А у меня…
– …снег, – я спалила остатки крови и отряхнула руки. – Стеной. И не ври мне теперь о пределах Забытых и мечте детства. Зачем тебе туда надо? И не там ли ты погиб, а?
Зим опустил глаза и глухо произнёс:
– Там. На перевале, недалеко от пределов. Это правда. И, наверное, всё же от любопытства. Там я очнулся после Гиблой тропы. И…
– Ну-ну? – я заинтересованно прищурилась: остро запахло новой тайной.
Знающий помедлил, а потом быстро стянул с себя куртку, расстегнул рубаху и стащил её с плеча:
– Вот. Любуйся.
На белой коже под ключицей льдисто поблёскивала… карта. Я подсела ближе и присмотрелась. Припомнила карту Обжитых земель и поняла, что нет, этот отрывок явно не отсюда. Две вертикальные черты рядом, полукруг третьей сверху, над ними… Горы, явно. И «верхние» горы находились не на севере, а на юге. Клочок земель по ту сторону наших безымянных гор. Пределы Забытых.
– Это я нашёл, когда очнулся, – пояснил Зим. – Не знаю, откуда она взялась. Не знаю, кто её сделал и зачем. Но раз она есть, то куда-то ведёт. И я очень хочу узнать, куда. На Обжитые земли непохоже – значит, пределы.
– А почему раньше туда не сходил? – я выпрямилась. – В пределах не так жутко, как говорится в сказках. Порождения чар Забытых, конечно, встречаются, но редко. Искры давно извели большую часть гадости, испытывая новые чары.
– Страшно было, – он поморщился и натянул рубаху на плечо. – Без силы-то я человек. Зимой работы навалом, а потом – ни капли чар. А просить кого-то… Объяснять придётся. А об этой карте даже наставительница Снежна не знает. Никто не знает.
– И правильно, что скрыл, – одобрила я и встала. И верно, полегчало после работы с кровью. – Ладно. Давай на выход. Всё, что мы могли здесь найти, нашли. Есть хочу.
– А есть? – оживился Зим.
Я вспомнила, где бросила вещи:
– Немного. По дороге сгрызём.
И помыться хочу, да. Всю ж пещеру на карачках проползла… Рубаху и штаны – только выбрасывать. Но прежде – в сугроб.
Пёс уже ждал нас у входа-выхода. Мы шустро собрались и, напоследок оглянувшись на пещеру, отправились за безлетным. И обратный путь не заметили, истребляя мои припасы. А пока рот Зима был занят едой, я напряжённо обдумывала его тайну. Скрытая память, карта пределов… и Шамир, конечно же. То, что он видит Шамира, очень важно. И, кажется, у меня есть тому объяснение.
«Я не успею – моё дело продолжат потомки…»
Если дело Забытых дожило до наших дней, то почему бы не дожить делу Ясена? Он ведь тоже мог собрать группу тех, в ком желание помочь Шамиру было сильнее страха. И они тоже могли передать дело потомкам. А потомки – всплыть сейчас, подобно мне рассмотрев в тенях на снегу следы новых старых Забытых.
И кто-то из них мог вернуть Зима с Гиблой тропы. Чтобы дать знающим ключ. К чему? Сходим – проверим.
Хотя… К Зиму, скорее всего, приложил руку безлетный. Снег покровом на памяти, ледяная карта на коже, глаза хладнокровного, способные видеть то, что не видят ни пишущие, ни говорящие, да и не каждая искра заметит… Что-то ещё есть в нём, кроме карты. Или в карту вшиты чары, которые мне ни за что не распознать. А вот искре постарше… Ладно, об этом я думать не буду. Пока. И без того голова кругом.
Однако безлетные, истинные знающие, конечно, были на стороне Ясена и Шамира. И хоть так смогли оставить подсказку.
Ух, хочу в пределы, хочу-хочу-хочу…
Но сначала всё-таки зачарованная стена.
Нет, сугроб.
Нет, стена, в туманном кольце же нет снега…
– Зим, а стена видна?
– Не-а. Никто не видел. Только ощущали чары и не могли пройти. Упирались во что-то. Ну и чары её не брали.
Никто не видел – а я увидела. Как искре не увидеть работу искры?
Стена тянулась с запада на восток, в версте от воронки. Стена – это водопад мелких искр, льющихся с угрюмых утренних небес, и его край был так высоко, что не рассмотреть.
Зим тоже попробовал пройти, причём с разбега и с какими-то чарами, но бодро отлетел обратно, с «душой» и «матерью» приземлившись в ледяную грязь. Я же рисковать не стала. А вдруг пройду. Или чары на меня непредсказуемо подействуют. Или – я на чары. И по-прежнему на всю округу – ни одного обработанного камня.
– Я иду обратно, – сообщила, развернувшись. – К Норову и псу.
– А я ещё попробую, – предсказуемо решил Зим, потирая ушибленное седалище.