Дело тётушки Кеннел

– Что же это за вещи? – спросила доктор Бэнкс.

Коммерсант устроился удобнее. Прикурил вторую сигарету от первой, смял окурок в горшке.

– Вот например, – сказал он, – предположим, я это сделал. Только предположим, доктор. Вообразите, что будет с мисс Дэрроу. Она наверняка первая наткнется на то, что от меня останется. Ей придется со всем этим возиться. Объясняться с соседями. Уговаривать нашего безупречного отца Эбендрота, что произошел, мол, несчастный случай. Добиваться, чтобы меня зарыли, как положено, хотя мне на это будет совершенно наплевать. За что ей это? Она-то не виновата. Потом Маллоу. Это просто свинство с моей стороны оставлять его вот так.

– Вы так думаете?

– А вам очень хочется думать, что я только о себе и думаю?

Доктор продолжала смотреть на него своими пронзительными глазами.

– Продолжайте, мистер Саммерс, – обычным вежливым тоном сказала она. – Пожалуйста, продолжайте.

– Так вот, – охотно сообщил коммерсант, – станут ходить сплетни. Знаете, как это бывает? «То ли он украл, то ли у него украли, в общем, грязненькая история». Ну, не могу же я так с ним поступить. Реши он съехать, сдать дом станет невозможно, бизнес он погубит – ну, и так далее.

– Звучит здраво.

– Да, и между прочим! – спохватился Саммерс. – Я не уверен, что там получу такое уж облегчение. Скорее всего, и на той стороне меня поджидает какая-нибудь дрянь. Тем более, что… – он помолчал —…тем более, что надо быть полным… э-э, я хотел сказать, это трусливый выход.

– Ваши слова обнадеживают, – заметила доктор. – Тогда я задам вам последний вопрос. Вы ведь понимаете, что так дальше нельзя?

Коммерсант выпустил длинную струю дыма. Стряхнул пепел.

– Да что вы? – спросил он невинным тоном. – Действительно нельзя?

– Нет, нельзя, – жестко ответила доктор Бэнкс. – Мистер Халло вот уже третью неделю ходит ко мне за успокоительными каплями. Мики вас боится. Мисс Дэрроу подавлена, и я никогда раньше не видела ее в таком угнетенном расположении духа. Кроме того, вы представляете себе состояние вашего партнера, который обратился ко мне за помощью?

Саммерс молчал.

– Значит, нельзя? – поинтересовался он после непродолжительного молчания. – А как можно? Вы сейчас мне расскажете, как можно? У вас есть предложения?

– Предложения, мистер Саммерс, должны бы у вас, – отрезала его собеседница. – Как вы собираетесь жить дальше?

Коммерсант возвел очи потолку.

– Господи, что же вы ко мне прицепились! Я должен сам знать, как мне жить, это мои проблемы – спасибо, знаю. Я ничего у вас не просил. Что вам от меня нужно?

– Я хотела бы услышать ответ на свой вопрос, – повторила доктор Бэнкс. – Что вы собираетесь делать?

Он пожал плечами.

– Что-нибудь буду. Как-нибудь дотяну, что там мне осталось. По-моему, этого вполне достаточно. Все, доктор?

Некоторое время длилось молчание.

– Очень жаль, – произнесла, наконец, доктор Бэнкс. – Правда жаль слышать от вас такие вещи, мистер Саммерс.

– Да ну, все равно. В конце концов, прав был другой мой знакомый: все мы просто песчинки, пылинки, дробинки, или как там было.

– Да? – доктор вздернула бровь. – Ну что же, раз вам все равно, это упрощает дело.

Она встала, взяла саквояж.

– Вы страдаете припадками ярости, во время которых склонны к насилию. Припадки эти усиливаются. Близкие вас боятся. Ваше состояние можно охарактеризовать как подавленное. Ваши слова относительно самоубийства звучат здраво, но, к сожалению, именно самоубийцы чаще всего говорят подобные здравые вещи. Вам необходима помощь. Пожалуйста, собирайтесь.

– С восторгом, – отозвался коммерсант. – Что, думали напугать? Да с такой жизнью только в сумасшедшем доме и можно почувствовать себе в здравом уме!

– Прекрасно, – произнесла доктор. – Мистер Маллоу!

М.Р., появившийся что-то слишком быстро, подошел к кровати.

– Сэр, – сказал он бодро, – ну, только не дергайтесь. Мы с доктором подумали… Короче говоря, есть одно милое местечко. Озеро. Парк. Библиотека. Там хорошо.

Несколько секунд длилось молчание. Затем Саммерс поднял взгляд на компаньона. Дюк посмотрел на доктора Бэнкс. А доктор пожала прямыми плечами.

– Не волнуйтесь. Афишировать этот факт мы не собираемся, а вам будет удобно.

– Да какое «удобно»! – задохнулся коммерсант. – Я здоров! Я…

– Ну-ну, тише, – успокоила доктор Бэнкс. – Вы получите возможность спокойно гулять, читать книги, предаваться размышлениям о смысле бытия. В установленное время, конечно. Скучать вы тоже не будете: несложные, физически утомительные занятия позволят вам оценить простые жизненные радости. Дотянете, сколько вам там осталось.

Она подняла глаза на Дюка и ободряюще улыбнулась.

– У санатория прекрасная репутация. С вашим партнером будут хорошо обращаться.

М.Р. покивал. Вздохнул.

– Часто приезжать у меня не получится, – развел он руками. – Да и не разрешат.

Он немножко помялся и ободряюще, совсем, как доктор Бэнкс, улыбнулся:

– Зато никто не будет стоять у тебя над душой. Насчет денег не волнуйся: ты меня знаешь. Доктор, что ему нужно? В лечебницу, я имею в виду.

– Личные вещи, что – нибудь почитать – что – нибудь легкое, конечно, – начала перечислять та. – Какие-нибудь романтические приключения, сказки. Только, пожалуйста, смотрите, чтобы ничего драматического. Ни в коем случае не детективы. Все, пожалуй. Халат и пижаму там дадут. Ах да: бритву ему, пожалуйста, не кладите. Это запрещено.

М.Р. бросил на компаньона беглый взгляд, кивнул и вышел.

В комнате стояла тишина.

– То есть, вы серьезно? – спросил, наконец, Д.Э. – Да? Нет? Доктор Бэнкс, честное слово, вы выбрали плохое время для розыгрышей. Вы себе даже не представляете, насколько плохое.

– Воздержитесь от угроз, мистер Саммерс. Они могут осложнить ваше положение. Я была бы рада извиниться перед вами за неуместные шутки, но, к сожалению, вам придется поехать. Я говорю «придется», потому что если вы не сделаете этого добровольно, я буду вынуждена…

Коммерсант, очевидно, не нуждавшийся в дополнительных пояснениях, решительно, совсем, как в былые времена, произнес:

– Послушайте, доктор Бэнкс, не нужно в лечебницу. Это лишнее, правда! Я в самом деле разговариваю с одним человеком. Но я не слышу никаких голосов. Ну, может же человек представлять себе собеседника мысленно!

– Не надо отказываться от своих слов. Для вас лучше говорить правду.

– Но это правда! Я валял дурака. А что мне оставалось? Ваши намерения были шиты белыми нитками! Конечно, я сразу понял, что дорогой компаньон решил, что я свихнулся и притащил вас, хотя в этом не было никакой необходимости.

Некоторое время доктор не отвечала.

– Вы не можете оставаться в таком состоянии, как сейчас, – сказала она негромко. – Слышите вы голоса или нет, ваше поведение дает достаточные основания отправить вас в лечебницу для душевнобольных. Что скажете, мистер Саммерс? Ничего, конечно. В таком случае, я повторю: что вы намерены делать? Я сейчас уйду, а что станете делать вы? Ну, что вы молчите? Отвечайте. Ваше положение достаточно плохо, чтобы постараться не сделать его еще хуже.

Коммерсант явно пришел в бешенство, но, тем не менее, прекрасно взял себя в руки.

– Я не знаю, – спокойно и вежливо сказал он.

– Не знаете? – переспросила доктор Бэнкс. – Это не ответ, мистер Саммерс. Сейчас вернется ваш компаньон, я ему скажу, что вы просите не отправлять вас в больницу, и тогда он спросит у вас то же самое.

– Ну вот ему, – отозвался коммерсант уже сквозь зубы, – я и отвечу.

Доктор Бэнкс выглянула из комнаты:

– Мистер Маллоу!

М.Р. обождал несколько секунд: он прятался за дверью.

– Звали, доктор?

– Да, – кивнула она. – Мистер Саммерс отказался отвечать на мой вопрос о своих планах. Говорит, что намерен обсуждать эту тему только с вами.

– Правда? – с интересом сказал Дюк. – Что ж, великолепно. Я готов, компаньон.

– Слушай, – Д.Э. повернулся на бок и подпер голову рукой, – как у нас с деньгами? Я могу вынуть свою долю?