Страница 62 из 72
— Да потому что…
— Брось. Вернись к ней. Ей плохо».
Синдзи вынырнул из своего внутреннего диалога, и едва успел накрыть поцелуем губы девушки, готовой закричать от отчаяния. Чувствуя, как стихает дрожь и расслабляется тело Рей, он решил: «Плевать, я что-нибудь придумаю». На эту его мысль второй голос не отозвался, лишь удивленно моргнула память, давая понять, что он уже когда-то делал это потрясающе наивное заключение.
С самого утра, проводив Рей в «Тип», Синдзи гулял по коридорам БМК, разрабатывая ноги: Канаме отругал его скорость восстановления и запретил еще день садиться в ЕВУ. Суставы и в самом деле слушались очень плохо, из левого колена даже жидкость откачали, и теперь, кусая губы от боли, он мелкими шагами мерил атомоход. Красноватое сияние забранных в решетку ламп уже въелось в глаза, руки ощупали каждую ручку в межблоковых переходах, а он все не мог остановиться, доводя нервы до исступления. «По крайней мере, так меньше шумят эти двое спорщиков в голове».
Пропустив ступеньку, он едва не рухнул, но был подхвачен под локоть. Синдзи поднял глаза и увидел сержанта-разведчика, который внимательно изучал его лицо.
— Не ушибся, младлей?
— Нет.
Парень кивнул и снова облокотился на стену. «Ах да, это же конвоир Акаги…», — вспомнил Синдзи и осмотрелся в поисках доктора, попутно пытаясь понять, где именно он находится. По всему выходило, что он у переборки, ведущей в опечатанный кормовой блок. Дверь, около которой они стояли, вела в этот самый блок и была приоткрыта. Он посмотрел на сержанта:
— Акаги там?
— Так точно.
«Акаги должна знать, что с Мисато-сан. А я до сих пор не знаю».
— Я войду, — сказал он, делая шаг к дверям под надписью «Вход только для командующего и заместителей». Сержант, к его удивлению, только пожал плечами. Синдзи открыл дверь пошире, и ему в лицо уперлась дюза реактивного двигателя. Он вздрогнул и протиснулся мимо нее.
«Ракета? На БМК?»
Похожий на цистерну кормовой блок атомохода почти полностью занимала едва ли не десятиметровая труба толстой ракеты и поддерживающий ее ложем стартовый кран. Массивный люк ближе к носу снаряда был распахнут, и оттуда высунулась растрепанная голова Акаги.
— Икари? Что ты здесь делаешь?
— Ищу вас, — сказал Синдзи, отмечая искорку нервозности в вопросе доктора. — Хотел узнать о состоянии полковника. Меня к ней не пускают, главврач отмалчивается…
— Правильно делают, — ответила недовольным голосом женщина и вылезла из недр ракеты, вытирая руки промасленной ветошью. — Мы с Канаме колем ей сложные ингибиторы, так что она почти все время спит. Зато медленнее прогрессирует рак.
Акаги закурила, косясь на лежащий неподалеку баллон с кислородом.
Синдзи тоже взглянул на баллон и посмотрел на доктора. Она то и дело поправляла сползающие очки, а держащая сигарету рука чуть заметно подрагивала. «Тут что-то не так…»
— Надеетесь, что она доживет до возвращения?
Акаги отвернулась и медленно повела плечами: мол, надежда — дело такое, сложное.
— Доктор, эта ракета…
— Слушай сюда, — сказала Акаги и подалась к нему, вглядываясь в глаза. — Я вообще не понимаю, за каким дьяволом тебя сюда впустили, но раз уж ты такой настырный, то докладываю. Ракета должна быть запущена, когда экспедицией будет собрано достаточно образцов. В стратосфере она выпустит баллон с гондолой, который подаст сигнал и будет дрейфовать над мглой Атомных земель, пока его не заберет специальный самолет. Доступно? Пошел вон.
Синдзи кивнул и хотел уйти, но население его головы в два голоса предложило воспользоваться раздражением и явным смятением обычно холодной, как Арктика, женщины.
— Скажите доктор, почему вы пошли в этот поход?
Она вздрогнула и посмотрела на него, а потом, словно впервые видя, — на себя: на свою грязную полу-робу, на грубые ботинки, на зажатую в руке куцую сигарету.
— Имеешь ввиду, что я слишком ценный кадр? Да это почти комплимент, — тяжело сказала она, наконец. — Зачем тебе это знать?
— Интересно.
Синдзи прислушался к себе. «И впрямь, интересно… Ей плевать на людей, она разве только к Мисато-сан что-то чувствует. Вряд ли это из каких-то идеалов…»
— Я вызвалась не из-за Мисато, если ты это имеешь в виду, — ответила Акаги и затушила сигарету. — А остальное тебя не касается. Мне надо работать. Свободен.
Икари кивнул, схватился за стену, когда БМК тряхнуло, и пошел к выходу, скрипя зубами от боли в застоявшихся ногах.
Синдзи проснулся, и сперва не понял, что его разбудило. Сон — только что яркий и четкий — стремительно таял, прорезая и без того слабую память. Холод стены справа, тепло Рей слева, в меру острые пружины, тьма — все это одним ударом хлынуло в него, но было еще что-то, что-то на пределе ощущений. Он прислушался и уловил разговор, идущий в отдалении на повышенных тонах, словно в кромешной тьме ночного БМК транслировали непонятный «голос пустошей» — сплошной бубнеж, вскрики, голые интонации без единого четкого слова.
«— Сон? Галлюцинация? Бред?
— Нет. Надо проверить».
Синдзи сел в кровати, ничего не понимая. Голоса отдалялись, а потом — на высокой ноте — оборвались. Он перебрался через Рей и наощупь оделся, сражаясь с тупыми ударами боли во всем теле. «Я уже в своей каюте… Значит, голоса доносились из хвостовых отсеков». Синдзи сориентировался в слабо освещенном коридоре и пошел к корме атомохода, помаргивая в густой кровавой мгле, разлитой включенными на треть мощности лампами.
Он споткнулся и упал на лежащее под ногами тело. Мышцы и суставы отозвались вспышками боли, и когда к нему вернулось зрение, он смог рассмотреть сержанта разведки, безвольно раскинувшего руки посреди коридора. Небольшая черная лужица скопилась у его правого уха. «Пробита голова. А я совсем без оружия…»
За переборкой вновь зазвучали голоса, много ближе, чем раньше, но гулкий металл по-прежнему мешал разобрать слова. «Это коридор между зарядными контейнерами ЕВЫ… Значит, следующий блок — предпоследний», — понял он, всмотревшись в маркировку на двери.
— Икари…
Синдзи мгновенно покрылся потом, хотя сразу понял, чей голос тихо дохнул над ухом. Однако обернувшись, он увидел не только Рей, но и Аску. Рыжая молча подала ему пистолет и мотнула подбородком: давай, дескать, вперед.
Он кивнул в ответ, потянул ручку на себя, и голоса сейчас же стали разборчивы.
— Доктор, мой подчиненный выполнял приказ, и только обосновав свои действия, вы сможете избежать…
— Я уже обосновала, мы и так просрочили график, и самолет может не успеть подхватить выпущенный стратостат. Мой арест не меняет никаких планов.
— Я должен досмотреть груз.
— Исключено, вы не успеете. Я проверила все образцы, они соответствуют описаниям.
— Послушайте…
Синдзи приник глазом к щели, хотя уже узнал и так оба голоса: спорили Кагитару и Акаги. Рядом с доктором стоял непривычно серьезный главврач Канаме, его пухлые руки были сложены за спиной, а плечи нервно подергивались. Все трое замерли у дальней двери, ведущей в опечатанный до недавнего времени ангар ракеты.
— Доктор… — устало сказал капитан, вздохнул и щелкнул пальцами. С верхнего уровня блока спрыгнули трое разведчиков и нацелили невидимое для Синдзи оружие на Акаги и Канаме.
— Кагитару! — тонким голосом воскликнул главврач. — Не забывайтесь!
— Я должен проверить груз, господа. Акаги, не пудрите мне мозги. Приказ о дате пуска ракеты подделан. Кого вы туда засунули? Икари-младшего? Хотите выслужиться перед командующим?!
Синдзи нахмурился и распахнул дверь. Оба голоса в голове согласно прикрикнули на здравый смысл.
— Капитан, я здесь.
Кагитару оглянулся, дернулись двое из трех разведчиков, и на Синдзи теперь смотрели зрачки тупорылых пистолетов-пулеметов. Коридор как-то пугающе сократился, казалось, что выстрели они — и он даже не успеет услышать хлопков. Тягучая тишина замедлила само время, и воздух в блоке медленно густел, наливаясь тихим звоном угрозы. Голоса в разуме Синдзи гремели идущими вразнобой неразличимыми словами, «вальтер» уже не оттягивал руку, — сам силился поднять ствол и найти противника, чтобы положить конец гнетущей паузе, пусть и ценой жизни своего хозяина.