Страница 17 из 20
Он закрывал глаза, делал вдох и был готов просто поддаться слабости, но в дверь внезапно стучали, заставляя снова морщиться.
− Уходи! – крикнул он, зная, кто стоит за дверью. – Сегодня ты мне не нужна, можешь быть свободна.
− Но…
Ювэй за дверью прошептала это едва слышно, но Гэримонд все равно слышал, закрывал глаза и отвечал ей мысленно:
«Я хочу остаться один, тут, в своей комнате. Не беспокойся».
Она слышала его ровный, спокойный голос, но по телу почему-то пробегал холодок.
«Отдыхай!» − буквально приказал Гэримонд.
Кольцо на его руке блеснуло яркой зеленью и угасло, а у Ювэй странно сжалось в груди сердце, но она отступила от двери и тут же обернулась, слыша как кто-то распахнул тяжелую дверь башни, впуская в темный пустынный холл яркий свет.
Первым зашел Агиман, но остановился у двери. Следом сам король и десяток стражников, будто правителю было чего опасаться.
Слуги, шедшие позади, внесли в холл кресло и круглый стол и в зловещем молчании вышли, оставляя высокие врата распахнутыми, словно зажечь огонь в башне было невозможно. От этой мысли Ювэй подумала, что возможно так и есть. Если Гэримонд захочет, он сделает здесь что угодно, особенно с огнем.
− Ювэй Тэрвис, я хочу поговорить с вами! – сообщил король, занимая место у стола.
Ювэй зачем-то обернулась на дверь, словно пытаясь что-то спросить.
«Не думай ни о чем и помни: самое важное – это правда», − получила она неожиданный ответ, а потом вдруг словно натянутая нить внутри оборвалась. Стало и легко, и спокойно, и свободно, но как-то совсем не по себе.
− Я не намерен ждать! – поторапливал король, и Ювэй тут же поспешила вниз по лестнице, отмечая, что король сильно изменился.
Пару дней назад, вызывая к себе Ювэй, король Эверон добродушно улыбался, предлагая присесть, а теперь едва не скалился, всем своим видом демонстрируя власть.
− Оставь церемонии, − сказал он, когда Ювэй поклонилась, спустившись вниз. – Нет на них времени. Я и так еле дождался утра. Просто отвечай. Что делал Гэримонд после дуэли и когда вы с ним разошлись?
Ювэй взволнованно посмотрела на короля, но, помня волю принца, лукавить не стала.
− Сразу после дуэли он направился в сад, там мы и разошлись почти сразу.
− Он был спокоен? – продолжал спрашивать король.
− Нет, напротив. Он был зол, ругал Грэстуса.
Она бы сказала про обиду, если бы их не слушали стражи и сам Агиман. Просто Ювэй казалось, что больше всего Гэримонд был обижен на короля, но даже тон разговора не допускал подобных вольных размышлений.
− Куда он направился? – спрашивал король.
− Я не знаю, − честно ответила Ювэй. – Он хотел остаться один, и я подчинилась приказу.
Говорить о том, что Гэримонд фактически сбежал от нее, Ювэй не стала, старательно убеждая себя, что никакой, в сущности, разницы нет.
Король зло усмехнулся, оскалился и тут же встал.
− Что ж, в таком случае вы обязаны мне помочь его арестовать и стать его стражей! – заявил он, быстро шагая к лестнице. – Это приказ!
Ювэй отступила, пропуская короля, и едва не закричала, что этого не может быть. Она знала о том, что случилось ночью, но была уверена в невиновности принца.
«Кто угодно, но не он», − думала она, но не возражала, а просто следовала за королем и другой стражей, отрешенно слушала, как стучат в запертую дверь. Когда ту стали выламывать, она просто отвернулась и невольно встретилась взглядом с Агиманом. Тот тоже был взволнован, но почему-то так и стоял у двери.
«Все это не правильно», − подумала Ювэй, не отводя глаз, и ей показалось, что Агиман согласно кивнул, прежде чем отвернуться.
− О боже! – воскликнул король, когда дверь все же выломали. – Позовите врача!
В его голосе снова что-то изменилось. Ювэй обернулась и тут же едва не рухнула без чувств, видя обнаженное окровавленное тело.
Что было дальше, она понять не могла. Она не падала без чувств, а просто отступала, чтобы прижаться к двери собственной комнаты и закрыть глаза.
Странное видение снова охватывало ее.
…Он сидел в темноте и размазывал черную жижу по полу. Она вытекала из его тела, превращалась в узоры под пальцами, а потом снова становилась неясной массой.
Она шагнула к нему, и тогда он поднял голову, кутаясь в черные лохмотья, похожие на обрывки самой пустоты − непроницаемые и зловещие.
− Опять ты, − сказал он устало и отвернулся, словно видеть ее не желал.
− Да, это опять я, − спокойно ответила Ювэй.
Она снова была в белом, и черная жижа на каменном полу отползала от нее.х
− Расскажи мне, что случилось с Эмили, − попросила Ювэй, присаживаясь рядом на пол.
Тьма рисовала вокруг нее круг, будто пыталась захватить или завершить неведомый узор, но они этого не замечали, потому что принц посмотрел на нее, и в зеленых глазах она заметила слишком много разных чувств. Волнение, удивление, надежда. Все смешивалось в зелени его глаз.
− Ты тоже думаешь, что это я убил ее? – спросил принц.
− Нет. Я уверена, что ты просто не мог, но почему все указывает на тебя?
− Странно, − протянул принц. – Я думал, ты первая будешь подозревать меня.
−В какой-то момент, признаюсь, я подумала, что это возможно,− сообщила Ювэй, − но я уверена, что ты не сделал бы такого. Я видела твои кошмары. Я чувствовала твои эмоции. Я была тобой и точно знаю, что ты не мог так поступить.
Гэримонд молчал.
− Что с ней случилось?− снова спросила Ювэй.
− Ее душу съели. Вот и все.
− А что случилось с тобой? Зачем ты сделал это? Ты сам ведь это сделал?
− Сам…
− Зачем?
− Мне просто хотелось отдохнуть. Я вскрыл стигматы, только чтобы немного подышать свободно…
− Они вернутся вновь?
− Да, быстрее, чем заживут раны.
− Ты мог умереть…
− Значит, такой была бы моя судьба.
− Так нельзя! – воскликнула Ювэй и вскочила.
Белое нечто растеклось по полу, прямо от ее ног, рисуя еще один круг, сплетая черное и белое вокруг них.
− Идем, − сказала она, протягивая ему руку. – Просто пойдем отсюда.
− Это не так просто, − вздохнул Гэримонд.
− Давай хотя бы попробуем, − попросила Ювэй, и он все же дал ей руку и встал, даже шагнул к ней, забывая, что это сон, сжимал ее руку и увлекал в подобие танца под странный перезвон мелких невидимых колокольчиков…
Король еще раз посмотрел на сына, лежащего на кровати, неподвижного и едва живого, перевязанного бинтами до самого подбородка, а потом спускался вниз в затихшей башне к своему адъютанту – в конце концов, именно с ним сын просил советоваться.
− Скажи, − сказал король, подойдя к мужчине в доспехах. − Как ты думаешь, зачем он сделал это с собой? Пытался умереть?
− Это очень странный способ убивать себя, − спокойно ответил Агиман. – Не думаю, Эверен, что он хотел именно этого, но и понять, что это может быть, не могу. Это больно, мучительно и абсолютно бессмысленно.
Король тяжело вздохнул, соглашаясь с мужчиной и в то же время кривясь от сомнений.
− Ты ведь слышал мой разговор с Грэстусом? – спрашивал он.
− Какой из них?
− Все, − тихо прошептал король.
− Разумеется, − кивая, сказал Агиман, даже не пытаясь скрыть свою осведомленность.
Короля она тоже не смутила. Он именно этого и желал от своего адъютанта и друга.
− Что если избавился от стигмат? – спросил король. − Он мог ее убить?
− Мне ответить разумом или сердцем? – спросил Агиман.
− И тем, и тем…
− Все против него, и я готов поверить, что это он, но он сын своей матери. Он похож на нее. Разве у нее не было дурного характера? Разве не казалось, что она способна натворить глупостей? Я всю жизнь именно их от нее ждал, но она была самым добрым человеком, несмотря на свою импульсивность. Он не мог.
− А кошмары Грэстуса?
Агиман пожал плечами.
− Они враги. Не знаю почему, но именно враги с самого рождения, а быть может, со времен мироздания…