Три дня Индиго

– Мы пока не поняли, – неохотно сказал Лихачев. – Никаких внешних следов нет. Начали вскрытие…

– И поняли, что она не совсем человек, – кивнул Иван. – И схватились за голову – «да мы ведь режем труп Прежнего!» И перепугались, и решили сообщить мне.

Мы молчали.

– У меня нет никаких претензий, – сказал Иван. – Режьте дальше.

– Да? – не выдержала Милана.

– Вы же биолог, детка, – Прежний одобрительно кивнул. – Вам должно быть интересно. Очень удачно Максим подбирает себе девушек.

– Такое бывает только с хорошими людьми, – неожиданно сказала Милана. – На вас бы я и не глянула. Вы вроде обаятельный, но если приглядеться – гнилой человек.

Прежний расхохотался:

– Это уже оценка задним числом! Поверьте, Милана, я мог бы очаровать вас так, что вы бы за мной без трусов по улице бегали!

Он вдруг посерьезнел:

– Я даже сейчас могу это сделать. Несмотря на ваше сильное предубеждение. И мне не придется вмешиваться в вашу психику или осыпать дорогими подарками. Обычное общение, разговоры. У меня большой опыт, поверьте… минусы очень долгой жизни…

Последнюю фразу Прежний сказал как-то по-особенному. Вроде просто слова, но я вдруг представил себе человека, живущего сотни лет. Он одинок, люди проносятся мимо, словно мотыльки перед лампой, вспыхивают и умирают. Умирают враги, умирают друзья. Умирают любимые. Умирают дети и внуки. Он человек, но одновременно нечто куда большее. Одинокий, несущий груз немыслимой ответственности, неспособный позволить себе подлинные чувства – они все равно угаснут. Есть такие же, как он, но их очень мало, и они все давно опротивели друг другу. Но где-то в душе у него остается робкая надежда – встретить ту, что его поймет и примет таким, какой он есть…

Я вздрогнул. Нет, Прежний не забрался мне в голову. Не воздействовал на меня какими-то невидимыми волнами и излучениями. Но он сделал так, что я ему посочувствовал. Буквально несколькими словами, сказанными с нужной интонацией!

Милана поежилась и отступила на шаг. Я увидел, что в ее взгляде промелькнул ужас. Наверное, она почувствовала то же самое, только острее… применительно к себе.

– Больше не стану так делать, – сказал Иван нормальным тоном. – Не беспокойтесь. Я предлагаю честное сотрудничество. Временный союз.

– У нас уже есть временный союз… – ответил я.

– Понимаю. С Продавцами. И вы дружите с Гнездом, а это подопечные Инсеков. Всё завязано. Но дело в том, – Иван встал, подошел к самому порогу, не пересекая, однако, невидимой линии, – что сейчас наши интересы не противоречат друг другу.

– Поясните, – сказал Лихачев.

– Полковник, мы же раньше были на «ты»? Поясняю: я не знаю, зачем Татьяна Воробьева пришла к Продавцу. Это запрещено и смертельно опасно. При всей моей нелюбви к Продавцам, открытая война с их культурой нам не нужна. Сегодня враги, завтра друзья – так бывает. Так что работайте на своего нанимателя, выясняйте, кто пришил его соплеменника. Мне очень интересно, особенно – как это было сделано, но я не стану спрашивать. Зато я прошу выяснить, кто и как убил Татьяну Воробьеву.

– А если возникнет конфликт интересов? – спросил Лихачев.

– Допускаете, что они убили друг друга? Сомневаюсь! Но тогда это была инициатива Татьяны, и она уже понесла кару. Вы работаете на Продавца, поработайте и на меня. Поверьте, я найду чем отплатить за службу.

Мы с Лихачевым переглянулись.

– Я окажу вам поддержку, – сказал Иван. – По человеческой линии, в первую очередь. Ваше маленькое частное расследование, полковник, станет официальным, но докладывать вы будете только мне и только то, что касается Татьяны. Зато – вся возможная поддержка, ресурсы, информация. А?

– Что скажешь, Максим? – спросил Лихачев.

– Я должен поговорить со своим нанимателем, – ответил я.

– Это разумно, – кивнул Иван. – Поговорите. Потом сообщите, принял ли он мое предложение. Но еще одна война никому не нужна, поэтому уверен – примет. Да! Передайте ему мои соболезнования.

– Если Продавец согласится… – Я глянул на Лихачева. Тот едва заметно кивнул. – То мы примем ваше предложение.

– Прекрасно, – сказал Иван. – Вы, полагаю, не впустите экспертов?

– Не имею права, – ответил я. – Позвал тех, кого разрешили впустить.

– Тогда не станем посылать ученых мужей на убой, – усмехнулся Иван. – Поставьте пост, полковник, чтобы отгонять серчеров. Я вам пришлю оборудование… что вам потребуется, Милана?

– Микроскоп, – сухо сказала она. – Хороший.

– Вам привезут хороший люминесцентный микроскоп, низковольтный электронный. Протянут кабель питания, тут ведь розеток нет, я полагаю? Если потребуется конфокальный лазерный или высоковольтный электронный – дадут доступ, но образцы вам придется выносить наружу, это штуки нежные и громоздкие. Лабораторные столы, спектрометр… вы список напишите, я плоховато разбираюсь, – он улыбнулся. – Какие-нибудь раскладные кровати? Думаю, лишними не будут. Кресла… вместо этого хлама. Питание? Знаете, вам пробросят еще телефонный провод, спасибо добрым Инсекам, что оставили нам проводные телефоны… еду заказывайте из ресторанов, у вас будет открытый счет… Что еще? Ах, да! Нормальный туалет тут есть?

– Нет, – неохотно сказал Лихачев.

– Привезут, поставят рядом. Район временно оцепим, повод найдем. Ну, подумайте, что еще, я пока распоряжусь. Главное – электричество и туалет, – он улыбнулся. – О! Понял! Вода! Шланг кинут. Если нужен душ, организуем. Знаете, у вояк есть такие машины, там внутри и банька, и постирочная, и душевая. Подумаем! Всё, я побежал… Да, это всё будет у вас вне зависимости от того, примете ли вы предложение о сотрудничестве. Считайте жестом доброй воли.

Я закрыл дверь, когда Иван бодрой походкой пошел прочь от Комка. Посмотрел на Лихачева.

– Да, государственная машина может быть очень эффективной… – кивнул Лихачев и поморщился.

– Я подвоха не вижу, – признался я. – Вроде всё честно.

– На первый взгляд – да, – согласился Лихачев. Поглядел на Елену, та наконец-то вышла из-за занавеса. Похоже было, что она всё слушала, но предпочла не показываться. – Как считаешь?

– Стол для вскрытия нужен, – сказала наш доктор. – Я напишу сейчас список. Да, звучало убедительно.

– Почему же у меня ощущение, что мы в говно залезли? – спросил я.

– О, взрослеешь, – усмехнулся Лихачев. – Ну так я тебя огорчу, мы пока только залезли, а дальше придется нырять.

Я кивнул. Я тоже считал, что бесплатный сыр либо в мышеловке, либо в клюве у самоуверенной вороны.

Наська, притихшая и явно расстроенная, стояла в стороне. А Милана была вообще сама не своя. Я подошел к ней, глянул вопросительно.

– Можно, я к тебе прислонюсь? – спросила она.

– Можно, – пробормотал я.

Милана прислонилась. Буквально. Уперлась лбом в лоб, закрыла глаза и тихонько заныла.

– Ты чего? – растерялся я.

– Мне страшно! – на миг перестав ныть, сказала она. – Этот гад на меня посмотрел, что-то сказал, и я вдруг подумала, что он славный! Что его надо пожалеть! Обнять!

– Это он просто так говорит, – мрачно сказала Наська. – Убедительно. На Измененных не действует. И люди некоторые так умеют, он просто очень долго тренировался.

– Наська, можно, Максим меня обнимет? – попросила Милана. – Ну просто так, как друга?

– Мне-то что, – буркнула Наська. – Я Дарине не скажу, если ты об этом, обнимайтесь…

Она вдруг сорвалась с места, в своей реактивной манере перемахнула через прилавок и уткнулась в живот Елене. Та обняла куколку, потом укоризненно посмотрела на меня.

Я вздохнул и обнял Милану.

Очень деликатно.

Даже деликатнее, чем хотелось бы.

– А меня и обнять некому, – сказал Лихачев. Сел на стул, достал сигареты, закурил. – Придется переживать в одиночестве.

– Я сейчас приду и обниму, – пообещала Наська. – Только докурите свою гадость сначала.

Обнимая Милану, я думал, что у нас, в общем-то, славная команда. Хоть и странная, и пока не вся в сборе.