Из глубины

Тускло светился розовый контур ночника-лилии. Луна заглушала его привычное сияние. Йона спустил босые ноги на пол и тут ощутил, как ночной холод поднимается от ступней все выше, словно хочет создать из мальчика ледяную статую, которую потом сможет разбить любой. Или он просто растает под лучами солнца – утром. Сначала его маленькое тело пробила дрожь, а потом и она ушла, осталась только скованность в суставах и беспокойство в сердце. Беспокойство было маленьким, но оно начало расти. Буквально с каждым шагом, да так, что когда Йона оказался на пороге родительской спальни, он почувствовал дурноту и слабость в ногах. Но, чтобы выйти в коридор и добрать до комнаты Федоры, спальню родителей, непременно, пришлось бы пересечь. Была, конечно, и еще одна дверь для няньки, но ее обычно запирали с другой стороны.

Комната была пуста. И здесь не были закрыты ставни, и луна освещала каждый уголок. Постель была аккуратно застлана, нетронутые подушки громоздились в изголовье. Но ни мамы, ни папы не было. Йона осторожно прокрался к зеркальному столику, по пути погладив ладонью шершавое покрывало из тисненого бархата. Ощущение мягкой шерстки под пальцами лишь на минуту успокоило его. Хорошо бы Мука тоже оказалось здесь. Но кошку не пускали в спальню, она обычно спала в кухне. На столике в строгом порядке стояли флакончики с духами, хрустальные грани которых отражали лунный свет. Йона дотронулся до коробочки из заморского камня. Мама называла ее шкатулка и, причесываясь на ночь, складывала в нее шпильки. Днем камень был темно зеленым с черными прожилками, а сейчас вообще не имел цвета. Это было странно, потому что каждый предмет в мире должен иметь цвет, кроме стеклянных стаканов, конечно. Только в телевизоре нет цветов. «И под луной», – пробормотал Йона. В зеркале отразился маленький мальчик – тоже совсем бесцветный, и даже блекло-зеленая с красными корабликами пижама казалась серой, а кораблики – черными.

Но было в зеркале и еще кое-что. Одно ярко-красное пятно, прямо возле шкафа. Обычно там стояла низенькая скамеечка для ног, на которой Йона любил посиживать, когда по утрам прибегал в спальню родителей. Она и сейчас там стояла. А на ней, поджав тощие ноги, сидело существо. Даже в темноту Йона смог увидеть выпирающие ребра и огромные зубы на сморщенном личике, вымазанном чем-то красным, ярко светящимся в темноте. Это могла быть только кровь и больше ничего. В сумрачной серой спальне мальчик видел кровавое пятно, освещавшее зловещим светом маленькое чудовище. Он обернулся с криком, но возле шкафа никого не было, хотя можно было поклясться, что существо метнулось куда-то вверх и исчезло.

Федора проснулась от диких криков и тут же побежала в комнату подопечного. Увидев пустую постель, она не знала, что и подумать. Первое, что пришло ей в голову – ребенка украли. Но тут она поняла, что крики несутся из смежной комнаты. Федора была не робкого десятка, она схватила первое, что подвернулось под руку – легкую пластиковую модель самолета. Конечно, этим никого испугать было нельзя, но разве думаешь о такой малости, когда от тебя зависит чья-то жизнь. Решительно она вступила на территорию врага, но увидела лишь одного Йону, стоящего посреди спальни и вопящего во всю силу своих легких.

– Что случилось, что? – закричала Федора страшным голосом. – Где он?

– Там вампир, – вопил Йона, – он прячется на шкафу…

Нянька глянула на шкаф. Это был низенький шкафчик, по сути, просто высокий комод. Его поверхность была пуста, если не считать гипсовой вазы и подушечки дли игл в форме ежа. Она перевела дыхание. Только детские страхи – не нужно было ему рассказывать столько сказок о замках.

– Здесь никого нет, – сказала она уже спокойно. – Я тебя сейчас подниму – и сам увидишь

– Нет. Не хочу!

– Тебе померещилось спросонья. Вот как он выглядел?

– Худой, весь в крови, – ответил Йона, и вдруг, словно дорисовывая портрет страшилища, добавил. – Девочка! Это была девочка.

Нянька перекрестилась, и этот машинальный жест не ускользнул от взгляда мальчика. Не ускользнул, только напугал его еще больше.

– Ты знаешь? – расплакался он. – Лгунья!

– Нельзя так говорить. Пойдем к тебе. Что за наказание? Папы с мамой нет, а ты так себя ведешь?

– А где они?

– Так в больнице. Как с вечера уехали, так и не возвращались. Вот утром папочка приедет и накажет тебя.

Папочка приехал под утро – счастливый. Наказывать Йону не стал, только укоризненно покачал головой и погрозил пальцем.

– Маму выпишут через два дня вместе с Эммой, – сказал он доверительно. – Она тебе понравится, твоя сестра. А? Гордо звучит? Сестра! Теперь ты старший и должен ее защищать.

Йона грустно отвернулся и ничего не ответил.

Сестру ему показали через несколько дней и обставили это дело с такой торжественностью, точно представляли ко двору новую принцессу. Йона только глянул на нее, нахмурился и подумал: «Если уж вам так нужна была девчонка, лучше бы Янку взяли».

Впрочем, красное маленькое личико не очень-то напоминало монстра из его фантазий. Но вот общий облик… Однажды Йона присутствовал при смене подгузников и эту процедуру до конца стерпеть не мог. Позорно сбежал, увидев пузатое существо с коротенькими ручками и ножками, беспорядочно двигающимися в воздухе. Пузо при этом тоже как-то странно вздувалось и опадало.

Он потом красочно описал все это Янке.

– Подумаешь, – ответила она, – все маленькие дети такие. С возрастом они становятся симпатичнее. А иногда даже красавцами, – она зыркнула на Йону голубыми глазищами, но вдруг засмущалась, замяла тему. Мол, готовить пора – голодные все.

– Вечно ты со своей кашей, – возмутился Йона. – Никогда по-человечески не поговоришь.

– Маленький еще – говорить по-человечески, – грубо ответила Янка. – Иди, давай, домой, тебя нянька заждалась. А вот у нас нянек нету, – затянула она любимую песню.

Дома тоже теперь было не веселее. Все ворковали над Эммой, даже предательница Федора. Они и не заметили, что Йона совсем перестал задавать вопросы. На все свои вопросы он теперь искал ответы сам. Он даже нашел в папином кабинете большую книжку со странным названием «Энциклопедия», открыл из любопытства и вдруг понял, что эта книжка написана специально, чтобы отвечать на его вопросы. Читал он уже неплохо, но многих слов не знал, и тогда придумывал им другой смысл, новый. Саму «энциклопедию» он представлял в виде умного большого паука, сидящего в центре паутины. Подходит человек с вопросом, дергает за нить…. Паук сразу же просыпается и отвечает. Он мог сказать, сколько километров до луны, мог рассказать про извержение любого вулкана и даже показать об этом картинки. На вопрос о вампирах он тоже мог ответить, но только то, что Йона давно уже знал от Федоры. Про Эмму паук-«энциклопедия» не знал ничего. Зато знал обо всех других вампирах.

А ночью она опять появилась. Ему снова не спалось, это уже входило в привычку. По полночи он лежал, вслушиваясь в каждый шорох. Наверное, для маленького мальчика это было ненормально. Но кому он мог сказать о своих страхах? В этот раз она сидела прямо на ковре возле ящика с игрушками и тощей лапкой пыталась вытянуть за ногу желтого плюшевого медведя. Почувствовав взгляд, она обернулась, и Йона замер, словно пойманное животное, пытающееся прикинуться мертвым. В тусклом свете ночника сверкнули острые зубы. Чудовище потянулось к нему, поползло по ковру, издавая голыми коленками шипящий звук, но к счастью так и не смогло подняться на слабые ножки, чтобы влезть на кровать. И вот тут, Йона ясно увидел на маленькой голени длинный белый шрам.

Наутро он обнаружил на лапе медведя кровавое пятно, напоминающее отпечаток ладони. Два часа он ждал, пока опустеет кухня, а потом подбежал к печи и швырнул в огонь бывшего любимца. Из печи повалил дым и появился отвратительный запах, на который тут же прибежала кухарка. Заметив догорающую игрушку и неподвижно стоящего рядом Йону, она ухватила его за руку, отшлепала и отвела к матери. Аурика в это время, как раз кормила малышку.